Я в приёмном покое перевязываю пострадавшего.
Вдруг чувствую на моё плечо легла рука, оборачиваюсь, сзади стоит здоровый детина.
— Ты — врач? — он обращается ко мне. — Мне вон так сказала, что ты — хирург.
— Да, то есть нет. Я учусь ещё, потому не совсем врач, то есть хирург. А Вам что нужно?
— Ты нужна, — говорит детина, хватает меня и тащит на выход.
Не успеваю даже пикнуть, как оказываюсь в салоне огромного автомобиля. Только начинаю сопротивляться и кричать, как мой рот заклеивают скотчем, а руки связывают.
Сколько мы едем даже и не помню. Кажется, что долго. Мне ужасно страшно, потому время просто зависает, как стрелка часов, в которых батарейка села.
Машина резко тормозит. Детина меня вытаскивает и тащит на своём плече, со словами вот вам хирург, заносит в помещение.
Кому адресованы слова не наблюдаю, а вот очень крупного, то есть высокого мужчину в окровавленной одежде, который лежит на обычном письменном столе, вижу. На глазах раненого маска для сна. Хоть глаз и не видно, но внешне он — красивый.
Откуда-то со стороны слышу немолодой голос.
— Детка, нашему товарищу медицинская помощь нужна.
— Если помощь нужна, то везите его в больницу, — совершенно спокойно отвечаю я, хотя каждая клеточка моего организма дрожит.
— Девочка, если ты жить хочешь, то поможешь ему. Если он умрёт, то умрёт вся твоя семья. Поняла? Кивни головой!
Киваю головой, но хочу все же пояснить ситуацию.
— Мужчина, чтобы Вы понимали, я сама ни разу ещё не оперировала. Обработать раны и наложить швы смогу. Если случай сложный, то вряд-ли.
— Не дрейфь, детка, жить захочешь, все сможешь. Поверь моему опыту.
Понимаю, что мои аргументы для этих людей совсем ничто. Им нужен результат, а мне моя жизнь.
Уточняю про стерильные операционные инструменты. Приносят малый набор.
Разрезаю окровавленную рубашку раненого. Осматриваю места ранений. Констатирую вслух информацию: два сквозных ранения, одно слепое мягких тканей.
После введения анестезии через вену провожу первичную хирургическую обработку. Затем выполняю рассечение ран для осмотра раневого канала с целью декомпрессии мышечных футляров, а также для предотвращения развития анаэробной инфекции. Иссекаю нежизнеспособные ткани. Стараюсь все выполнять аккуратно и точно.
Радует меня, что нет необходимости хирургического вмешательства на поврежденных внутренних органах и тканях. Сама бы я точно с этим не смогла бы справиться. Обходится и без фактического дренирования ран. Все раневые дефекты закрываю, как учил меня дед. На каждом немного шалю, делая свой фирменный узел.
Да именно этот свой фирменный сшивной знак я и увидела, по нему и узнала пациента, на котором провела свою первую самостоятельную операцию.
Я бы никогда не узнала этого человека на улице, но не узнать свой фирменный узел не могла бы. Да, я не забыла того мужчину, потому что он был моим первым личным пациентом.
Потому так и напряглась, почувствовав под пальцами творение рук своих.
И надо же было такому случиться, что именно он стал моим первым мужчиной и отцом моего ребёнка.
Вспоминая события нашей первой встречи вслепую, второй случайной и других последующих. Все время вздыхаю.
Ну не знаю, с какой целью высшие силы нас постоянно сталкивают с Киром, но чувствую, что не просто так.
Понимаю правоту слов деда, Ливона и Юсти, который тоже постоянно ведёт со мной разговоры о том, что все течёт — все меняется. Нужно двигаться дальше, а не жить в ожидании чуда появления Кирилла собственной персоной.
Не могу поставить точку над "i", хотя все осознаю и каждый раз сама себе привожу аргументы.
Да, почти три года прошло с нашей последней встречи в квартире деда в Питере. До самых родов я надеялась, что он приедет.
Даже Юстину разрешила дать ему мой швейцарский номер, но за то время, что Юсти еще был в Питере, Кирилл ни разу к нему не обратился. Не думаю, что он не мог найти моего друга. Ладно с этим, проедем этот момент налегке, но…
Кирилл знает о своем сыне. Риэлтор с моего разрешения сказала ему точную дату рождения Ивана. Год назад он был у Ворона. Они общались, про меня и Ванюшку разговаривали. Марфа опять же с моего разрешения дала Киру фотографии и видео Ванюхины.
Знаю про историю с Давой. В курсе, что Зубов уехал из страны. И эти две истории мне понятны. Только вот на кой черт ему эта Австралия сдалась, что нет других спокойных и хороших мест.
Мне интересно, где сейчас находится этот чертов пилигрим — Зубов? Если жив, то почему никак себя не проявляет? Чего молчит?
Ладно, уверена, что женщин у него не мало. Я не первая и не последняя его Ева на земле…Но Ванька? Почему сыном своим этот сукин сын не интересуется? Хотя может, в принципе, мы ему и не нужны от слова совсем?
Нет, нужны, я уверена в этом, как и в том, что он о нас думает. Покупка Зубовым квартиры деда стала для меня ярким свидетельством его мыслей о нас и заботы, а ещё того, что Кир в состоянии решать вопросы любой сложности. Да, Кир настоящий мужик, смог обеспечить нам с Ванькой безбедную жизнь. Еще, он — молодец, что наше семейное гнездо оставил своему сыну. И я это ценю!
Вот опять же, хоть тысячу раз все анализируй, все равно получается: все его поступки говорят о многом и характеризуют его только с самой лучшей стороны.
Так где же ты — Кирилл Зубов? Зачем так мучаешь меня, заставляешь волноваться и сомневаться в нашей неслучайности в жизни друг друга?..
На этой тяжёлой ноте с мыслями, которые не дают мне покоя и засыпаю.
На следующий день рано утром провожаю Ливона в аэропорт. По дороге у нас заходит разговор из разряда "снова-здорова"!
— Может мне уже из Москвы к вам с вещами перебраться? Как думаешь, а, Варюш? — закидывает в очередной раз удочку Ливон.
— Ойц, ну вот только, милый, не надо снова пытаться открывать "окно Овертона", а то я скоро простыну на этом жизненном сквозняке. Ты же знаешь, Бог не любит сквозняков. Поэтому, чтобы открыть новую дверь, надо закрыть старую. Не могу я начать ничего нового со своим незакрытым гештальтом. Извини, что несколько криво изъясняюсь, но лучше не выходит, — пытаюсь шутить о том, над чем мне самой плакать хочется.
— И сколько ты планируешь закрывать свой этот гештальт, Варюш? — спокойно с долей нежной вкрадчивости интересуется Ливон. — Сколько ещё лет будешь держать душевный и физический целибат.
— Не мучай меня, Лив, этим вопросом. Не знаю и не загадываю. Ты же помнишь, я пробовала. Мы с тобой пробовали. Не получилось у меня. Извини, пожалуйста, что снова делаю тебе больно.
— Знаешь, милая, моя боль по сравнению с твоей болью — это пшик, — Ливон, транслируя дружелюбие и понимание, прикасается к моей правой руке. — Я готов ждать твоего "да", Варюша, главное, чтобы ты сама этого хотела.
— Понимаю, что ты до меня хочешь донести, Ливон. Я тоже, прежде всего, сама хочу хотеть, потому что не смогу жить ни с кем, если буду внутри себя душевно пустой. Давай, завершим разговор на эту тему, он для несколько болезненный. Ещё раз прошу меня простить за некоторую резкость.
Проводив Лива, домой еду с ночными мыслями о Зубове. У меня такое чувство, что живу в состоянии замершей беременности, от которой могу погибнуть, прежде, всего я сама.
В очередной раз мысленно прохожусь по всем пунктам и аргументам, как "за", так и "против", сама себе даю окончательный срок, ожидания этого засранца Кирилла Зубова.
Решаю, не явится на трехлетие сына, отдам свое сердце первому встречному. Ну или выберу из двух существующих кандидатов. В конце концов они оба любят меня и Ваньку!
Как буду выбирать одного из двух? Да, легко, брошу монетку и всего делов то…
Эпилог
Уже третий год за несколько дней до дня рождения Ивана Кирилловича время и события моей жизни летят кувырком. В связи с этим у меня все время такое ощущение, что я попадаю в аномальную зону ожидания и прислушивания к себе, а главное, к внешнему миру.
Все время чего-то жду. Вдруг что-то случится, а я этого не услышу, не почувствую, не пойму.
От этого ожидания мое внутреннее напряжение достигает такого апогея, что мои нервы превращаются в натянутые струны.
Причина происходящего мне понятна и ясна. Моя психосоматика обусловленна моим незакрытым гештальтом. Каждый день рождения сына, как и четыре года назад, я жду его отца. Жду также сильно, как и тогда, когда родился Иван.
Хотя именно в момент рождения я не была брошенной и одинокой.
Заблаговременно, дня за три, если память не изменяет, первым ко мне приехал Юсти, следом за ним появился Ливон.
Несмотря на обоюдное недолюбливание друг друга, в дни до рождения моего сына эти два антагониста, как звери после длительной засухи у одного источника воды, объявили перемирие.
Мне было забавно наблюдать за двумя взрослыми мужиками, пытающимися вывернуться наизнанку ради того, чтобы мне было хорошо.
У меня возникло стойкое ощущение, что каждый из моих друзей ждёт лично своего сына, будто должна родиться дихориальная двойня.
Если бы не знала по результатам УЗИ, что у меня стандартная одноплодная беременность, то, в принципе, по размеру своего живота могла бы запросто заподозрить наличие нескольких малышей. Но увы, чудеса возможны только в сказках, легенда и библии…
К моменту родов я реально напоминала ту, которая должна родить сразу семьЯ.
За последний месяц из просто беременной я превратилась в совершенно неповоротливого пингвина.
При моем Дюймовочном росте и изрядно раздувшемся животе, который я просто даже не могла обхватить своими собственными руками, меня было легче перепрыгнуть, чем обойти. Реально без шшуток меня можно было катать, как шарик.
Рассматривая фотографии, сделанные накануне рождения Ваньки, на меня нападает гомерический хохот.