Саша молча налил воды, посмотрел, как задергался кадык у Синицына.
Стукнула дверь. В кабинет стремительно вошел Байдалов, весь в пыли. Он снял с себя пиджак, небрежно бросил на диван, выпил воды, потом сел за стол, достал папиросы.
— Так что же будем делать, друзья? — Байдалов поочередно взглянул на присутствующих. — Все пока идет насмарку. Покрышку, на которую возлагали много надежд, мы не нашли. Пистолет, из которого стреляли в буфете, найден. Теперь попробуй докажи, что он был в руках преступника. На нем ведь никаких следов. Верно, лейтенант Рыбочкин?
— Отпечатков, действительно, нет, — ответил Саша. — А вот две гильзы, что мы нашли на Сунженском хребте, стреляны не из одного пистолета.
— А вы не ошиблись?
— Нет, обе гильзы разные. Одна подходит к пистолету, что был в руке Орлова, а вторая — нет. Но самое странное: обе пули, извлеченные из трупа, выпущены из неизвестного нам пистолета «ТТ».
— Значит, надо искать третий пистолет? А если и его преступник выбросил из того же поезда, но где-нибудь в реку? И еще: вчера скончалась буфетчица.
— Тогда дело труба, — вставил Синицын и вдруг встрепенулся. — И вообще, черт подери, чего тут мудрить? Ей-бо, сидим, как шерлоки-холмсы. А дело — проще пареной репы. Пьяный шоферюга приставал к бабе, к этой самой буфетчице. Та, видно, финтила почем зря. Он из ревности кокнул ее и уехал. Гонял по городу на машине, пока бензин не кончился. А когда протрезвел, понял — сделал «мокруху». Перепугался, удрал в горы. Нервишки не выдержали, ну и… рванул в себя. Вот и — порядочек.
— Но ведь экспертиза показывает другое… — удивленно проговорил Саша.
— Э-э! — отмахнулся Синицын. — Разве ошибок не бывает? Что, не так?
— Может и так, — после паузы медленно сказал Байдалов.
Помолчали. Байдалов стучал папиросой по спичечной коробке. Гаевой чертил карандашом какие-то замысловатые фигурки и думал: «Куда это он клонит? Неужели хочет бросить дело?»
— С людьми надо больше встречаться, — не поднимая головы, проговорил следователь. — Вот сейчас по улицам очень много ходит патрулей с красными повязками, они подскажут…
Сидевший у окна Синицын заерзал на стуле.
— Мы не о хулиганстве толкуем, Илья Андреевич, — возразил он, — патрули тут ничем не помогут.
— Они знают людей.
— Мы тоже знаем, не в лесу живем! — Синицын вытер платком потную шею и опять потянулся за водой. — Я вот что предлагаю. — Он залпом осушил стакан. — У нас прорва работы, каждый в своем производстве имеет по нескольку дел. Даже новичку Тимонину сегодня шеф поручил какую-то кражуху раскрывать, посадил в отдельной комнате и велел никому туда не заходить. Потеха!..
— Ты, Синица, покороче, — перебил Байдалов.
— Я и говорю: почему это мы только должны отдуваться? Труп нашли на чьей территории? Вот и пусть убийство раскрывает милиция того района…
Гаевой бросил карандаш, откинулся на стуле.
— Это чудовищно! — возмущенно заговорил он. — Целый месяц возились, а потом свои недоделки свалить на других. Возмутительно! Такими устарелыми методами нельзя больше работать, не то время…
— Не волнуйтесь, Илья Андреевич, — сказал Байдалов. — А разве мы с вами мало исправляем чужих грехов?
— Вот именно, — поспешно вставил Синицын вскакивая. — В городе четыре отделения милиции, а сколько раз мы за них раскрывали преступления. Порядочек!.. Что ж, нам еще и за районных разинь надрываться?
— Обожди, — остановил его Байдалов, — суть не в этом. Мы же, Илья Андреевич, выполняем нормы уголовно-процессуального кодекса. — передаем дело, согласно известной вам статье, для расследования по территориальности. Вот и все. По закону.
— Не по-партийному это, Алексей Тимофеевич, — упорствовал Гаевой. — За такие штучки бить надо!
— Ладно, оставим спор, — нахмурился Байдалов.
Вошел полковник Рогов вместе с Тимониным. Все встали.
— Сидите, товарищи! О чем дебатируете? — Василий Вакулович подошел к окну и открыл рамы.
— Да вот… — Байдалов замялся, потом решительно произнес: — Жалуются товарищи, что у каждого работы много, надо бы разгрузить. Мы думаем передать дело об убийстве Орлова в тот район, где нашли труп…
— Уточняйте, Алексей Тимофеевич, — вмешался Гаевой, — вы с Синицыным.
— Это неважно…
— Нет, важно! — громко сказал Рогов и заходил по кабинету. — Очень важно, товарищ Байдалов. И даже странно: когда дело заходит в тупик, именно вы с Синицыным стараетесь передать его другим. И статью подходящую находите…
Воцарилась мертвая тишина, точно перед грозой. Только слышалось, как скрипели туфли шагающего по кабинету полковника. Все ожидали сейчас полного разноса, думали, что начальник отдела начнет кричать, до того сердитое выражение было у него на лице. Но он сдержался и спокойно произнес:
— Этот разговор мы перенесем в другое место. А сейчас садитесь все и внимательно слушайте.
Когда затих шум отодвигаемых стульев, Рогов продолжил:
— Ваша ошибка, товарищ Байдалов, состоит в том, что вы переоценили свои способности, надеялись все сделать один. Завозились с розыском покрышки, но забыли о главном — о наших советских людях, которые всегда готовы нам помочь. Вы только посмотрите, что творится вокруг! На улицы добровольно вышли рабочие патрули, весь народ поднимается на борьбу с тунеядцами. Эту силищу не использовать нам — преступно! А ведь никто из наших сотрудников ни разу не побывал в комсомольских штабах, не поговорил с патрулями. Там же золотой народ. Пока Байдалов мотался по горам он, конечно, сделал там много полезного, установил хорошие связи, — а Синицын из окна своего кабинета и из ресторана наблюдал за Крейцером, комсомольцы-штабисты установили следующее. В квартире парикмахера Льва Гусарова, известного вам по кличке Грек, на Августовской, собирается стиляжного вида молодежь. Хозяин устраивает танцы — «экзотические» балы с голубым и розовым светом. Но не только «безобидными» танцами занимается Грек. Это только ширма, уродливая, калечащая слабовольных юношей и девушек. А в соседней комнате составляются планы грабежей, насилий, краж. Организатором шайки является матерый вор-рецидивист по кличке Азиат. Даже ближайшие друзья не знают его настоящей фамилии. Но живет он здесь и, говорят, прописан. Его приметы: высокий, очень сильный, большая шевелюра рыжих волос, коричневый, в клетку, пиджак. На руке золотые часы с массивным браслетом и татуировка. Ходит с пистолетом, кажется, «ТТ». Шайка Азиата готовится ограбить склад готовой продукции обувной фабрики. Туда их подвезет на своей машине…
— Крейцер?! — не выдержал Байдалов.
— Он самый.
— Я же говорил, что его надо было давно арестовать! — воскликнул Рыбочкин.
— Всему свое время, — улыбнулся Рогов, — но тратить его попусту не следует. Так вот. Крейцер оставляет машину за забором, идет к сторожу, который его, как заместителя директора, знает и допустит к себе. Начнется долгий разговор, а в это время воры будут «действовать» и потом увезут украденное на автомашине Крейцера. На взгляд получится, что и «Победу» Крейцера украли. Значит, он не виновен, все шишки на сторожа…
— Надо устроить засаду, — подал голос Синицын.
— Верно! — подхватил Байдалов. — Мы их всех возьмем голенькими. Разрешите, товарищ полковник?
Рогов молча расхаживал по кабинету, ни на кого не глядя.
— Мы пойдем вчетвером, — продолжал развивать свой план Байдалов. — Я, Синицын, лейтенант Мальсагов, он вчера вернулся из отпуска, ну и Тимонин. Спрячемся прямо в складе.
— А по-моему, не нужно никакой засады, — вдруг сказал Тимонин. — Ни к чему…
— Поджилки трясутся? — съехидничал Синицын. — Это, брат, не речугу толкать перед салажатами. Тут кровью пахнет…
Борис и взглядом не удостоил его. Он повернулся к полковнику и убежденно заговорил:
— Не нужна засада. Получается, будто мы сами толкаем людей на преступление: идите, мол, а мы вас за руку схватим, чтоб легче потом в тюрьму посадить. Нельзя так поступать. Они же люди…
— Какие они люди? — опять подхватился Синицын. — Это шобла, ворюги, убийцы!..
— Да, люди, — упрямо повторил Борис, — и с ними стоит повозиться. Надо не дать нм возможности совершить преступление, поговорить с ними, остановить, тем более, что они ведь нам известны.
— Дело говорит Борис Михайлович, — поддержал Гаевой. — Над этим следует подумать.
— Что тут думать? — не отступал Синицын. — Попробуй уговорить этого самого Азиата.
— Мы его даже не знаем, — вставил Байдалов. — А тут накроем с поличным.
Рогов по-прежнему молчал, с явным удовольствием наблюдая за Тимониным. Потом вмешался:
— Нужно идти не от преступления к преступнику, а наоборот. Значит, надо знать тех неустойчивых, кто способен совершить преступление, уметь раскрывать их замыслы. В этом прав Тимонин. Легче человека посадить в тюрьму, если он виновен. Гораздо труднее — спасти его от ошибки, не дать ему споткнуться, помочь. Вот этим и займемся. Сейчас зайдете ко мне, Байдалов, составим план…
Все поднялись со своих мест, почувствовав, что разговор окончен. Полковник жестом остановил сотрудников.
— И еще, товарищи, — сказал он. — Мы будем брать с поличным Грека. Вместе с комсомольцами нагрянем на квартиру, когда там будет в разгаре «экзотический» бал. Может, нам повезет и мы захватим там Азиата. Сигналы, на которые беспрепятственно открываются двери, нам известны: два коротких, один длинный и еще два коротких звонка.
Глава 30Человека надо спасать…
Тимонин зашел в свой кабинет, который отвели ему по распоряжению Рогова, и взялся за порученное дело. Оно заинтересовало его сразу, как только выяснилось, что речь идет о Вовосте. Теперь Борис знал: Вовостя — это воровская кличка Владимира Миронова. Это о нем вспоминал Синицын, ему обещал сделать меньший срок, если он возьмет больше краж. Непонятные тогда, в первый день, слова приобрели сейчас для Тимонина ясный смысл.
Миронов по профессии каменщик, женат, двое детей, ранее судим по статье 74, за хулиганство, отсидел один год в тюрьме. Теперь привлекается за участие в групповой краже. При аресте в его сундучке с инструментом сотрудники милиции нашли замотанные в комбинезон шесть золотых и двенадцать металлических часов и несколько тугих пачек сторублевок.