астности эти замыслы ничего хорошего не сулят.
Король-Воин, которого я час назад боялся до дрожи в хвосте, теперь казался мне практически родным и милым. Ну подумаешь, что он мог меня сожрать. Это ещё оставляло кое-какой шанс на на спасение. Не стал бы он поглощать всё до последнего кусочка. Отец выкупил бы мои кости, а мамы провели бы ритуал воскрешения. Да, конечно, за это пришлось бы заплатить длительной слабостью, возможно, даже отдать кому-то из братьев место альфы — но со временем я бы восстановился.
Бог-Демон был угрозой совершенно иного уровня. Он запросто мог уничтожить всю нашу семью. Навсегда. Поэтому, как только я хоть капельку оклемался от шока, я тут же дал себе клятву, что никогда не дам ему даже намёка на существование клана Оласир. Я одиночка с тех пор, как вылупился из яйца, родителей своих не знаю, скорее всего они уже давно мертвы. Сражаюсь один. Если надо, умру один. Только так.
Но пока что требования этого монстра оставались на удивление скромными. При других обстоятельствах я бы точно взбесился, если бы кто-то вслух допустил хотя бы мысль о том, чтобы использовать меня как транспорт для вонючего тролля. Сейчас? Да с радостью, крылья Императора! Какая, в сущности, малость!
Потом битва на арене в Королевстве Троллей, где из меня почти высосали жизнь — добавив третьего персонажа в список моих кошмаров.
За время перелёта через океан мне стало немного спокойнее. Я убедился, что Бафомет не собирается убивать нас всех в ближайшее время. Мне даже показалось, что я смог стать для него полезным.
А потом случилась эта дурацкая встреча с китами. Самое обидное в том, что в отличие от тролля, архидемона или Нерождённого, как раз они-то не были непобедимыми противниками. При других обстоятельствах я вполне мог бы уверенно сразиться с одним из них и победить. С двумя я бы бился на равных… Ну, трое меня бы скорее всего одолели… Но ведь я там был не один! Вот только ситуация была предельно далека от честного боя. К ночному нападению из-под воды во время сна меня никогда не готовили. В одно мгновение я перестал быть самым сильным и выносливым воздушным скакуном экспедиции, создателем плотов для ночёвки и главной воздушной ударной силой. Вместо всего этого я стал обузой, слабым звеном. Я был уверен, что меня просто бросят подыхать в океане.
Но они зачем-то потратили на меня несколько флаконов лечебных зелий, к тому же сплели носилки, на которых дракондоры с грехом пополам дотащили меня до Фалмарта. Я, конечно, был этому рад, но совершенно перестал понимать, чем руководствуется не только демон, но и остальные. В какую игру они вообще играют? Дома как-то всё было проще и понятнее — сильные властвуют, слабые либо подчиняются, либо умирают…
Так ко всему прочему они ещё и потащили меня в логово местных «богов». Мы, драконы, конечно знаем, что никаких богов не существует, но из веры в эти выдуманные сущности смертные порой могут черпать реальные силы. И Бафомет почему-то решил, что будет выгоднее уговорить их исцелить меня, чем подождать декаду-другую, пока раны заживут сами. Само собой, жрецы встретили эту идею без восторга. У них же нет никакого чутья на ауру, они не могут понять, какой угрозе подвергают себя и свой город — даже если архидемон снимет маскировку!
Вместо того, чтобы припугнуть их, сокрушив пару домов или призвав десяток низших демонов (я бы так и сделал на его месте), Бафомет почему-то сказал, что сам найдёт верховного жреца и постарается убедить его. Мне же оставалось только лежать в дворе храма и щёлкать челюстями на случайных посетителей. Уснуть я боялся, так как им ничего не стоило бы прирезать меня во сне, а потом сказать, что я умер от старых ран, которые оказались более серьёзными, чем выглядели.
— Это же ледяной дракон! — фраза прозвучала на незнакомом языке, но я её понял, из-за чего сделал вывод, что вернулся бард со своей переводящей магией. Однако голос говорившей был мне тоже незнаком, какая-то эльфийка. — Что делает дракон в храме Харди?!
— Владычица Харди благоволит драконам, — ещё один незнакомый женский голос, на этот раз человеческий. — Однако меня не предупредили, что один из них будет здесь… Воины Империи часто приводят сюда своих виверн на благословение, но это — немного другое…
Тьфу, виверны. Терпеть их не могу. Действительно приводят, я дважды видел только за этот день. Из-за них люди теряют всякое уважение к истинным драконам, думая, что мы такие же ездовые монстры, только может быть покрупнее и посильнее.
— Ради него мы, в принципе, к вам и хотели обратиться, — ответил наш бард, когда вся компания вошла во двор и я смог оценить, сколько новых лиц в ней появилось. — Мы гости садерского императора, наш ездовой дракон ранен, и нам нужна помощь клириков-целителей.
— Для богов нет разницы между Императором и последним нищим, — покачала головой рыжая самка, судя по всему — та самая верховная жрица.
— Вы не исцеляете по приказу властей, — констатировал бард. — Вы не исцеляете за деньги. И всё же иногда вы исцеляете. Что же может повлиять на ваше решение?
— Владычица Харди даёт благословение на исцеление детей, чьи души ещё не созрели для посмертия. А в качестве платы она принимает присягу ей на верность и отречение от всех иных богов.
— Наш дракон ещё не совсем совершеннолетний по меркам своей расы, хотя и не дитя… насколько я понял, он скорее подросток. Но его душу определённо нельзя назвать зрелой, драконы созревают очень медленно. Присягу должен приносить сам исцеляемый?
Я напрягся. Хвост им, а не согласие от меня на такой глупый и бессмысленный обряд! Если, конечно, Бафомет не потребует…
— Нет, это возможно, но не обязательно. Владычица Харди в этом городе исповедует принцип «Душа за душу», хотя в иных городах платой за исцеление могут быть две или три души. Есть две формы присяги, немного отличных по формулировкам — в случае нарушения одной мучительной смертью умрёт сам поклявшийся, в случае другой — тот, кого исцелили.
— А какие обязательства эта присяга накладывает? Что отличает верного последователя от неверного?
— Совсем небольшие. Передать душу владычице Харди после смерти. Не осуществлять никакие обряды поклонения другим богам, включая молитвы и жертвоприношения. Убить в течение жизни не менее трёх существ, не приспособленных к жизни, более слабых, чем сам верующий, и при этом не являющихся детьми. Не убивать никогда детей, а также существ любого возраста, более сильных, чем сам верующий, или лучше приспособленных.
— Ну допустим, кто сильнее меня, а кто слабее, я смогу определить посредством заклинаний оценки. Но как я узнаю, кто насколько приспособлен?
— О, за это не стоит беспокоиться. Присяга даст Вам особое чутьё, позволяющее определить, кто годен в жертву владычице, а кто нет.
Хм, звучит не так страшно… да нет, страшно, очень страшно, хвостом их по голове! Это же значит отказаться и от личностного роста, и от воскрешения! Как стать сильнее, если не убивать тех, кто сильнее тебя?! И уж не знаю, что эта тварь с моей душой сделает, но явно закроет её от всех клириков, способных вернуть в этот мир! Эй, двуногие, давайте просто свалим отсюда, а? Мне такие расклады не нравятся!
— Я принесу клятву за него, — неожиданно сказал Бафомет. — Или души зверолюдей Харди не нужны?
ЧТО?! Серьёзно?! Демон-Бог готов поручиться за меня своей душой? Стукните меня кто-то по рогам, я точно сплю! Она у него вообще есть?!
Хотя, хотя… Кажется, я начал понимать, что он задумал… Харди, как мы оба знаем, не существует. Но вера и молитвы смертных могут… обладать некоторой силой. Возможно даже, за века культа они действительно создали какой-то… карман на той стороне, куда попадают связанные контрактом души. И если архидемон сможет в этот карман попасть — то это называется пустить лису в курятник!
Что ж, я с радостью ему в этой авантюре помогу. Чем скорее он сможет жрать души глупых смертных Фалмарта, тем меньше будет угроза для меня и моей семьи.
— Нет! — снова вмешалась эльфийка. Она выхватила из ножен саблю и в один прыжок оказалась рядом со мной, приставив острие к ране у меня на груди. — Если Харди не хочет слышать наши молитвы, она выслушает холодную сталь! Если вы попытаетесь исцелить этого дракона, я убью его раньше, чем ваши благословения подействуют!
Так… а это ещё откуда? Конечно, вряд ли она сможет меня убить — она наверное думает, что драконы защищены только чешуёй, и если чешуя пробита, то достать до сердца клинку ничего не помешает. Она не учитывает, насколько плотная у меня мышечная ткань — лезвие будет продвигаться очень медленно, даже если налечь всем весом… да и сколько у той эльфийки веса. Я даже с ранением успею её одной лапой убить. Оружие не зачаровано, я бы почувствовал. Но всё-таки это на крайний случай… пусть сначала двуногие сами попробуют разрулить ситуацию.
— Простите, прекрасная леди, но могу я поинтересоваться, что вам сделал несчастный дракон? — переговоры опять взял на себя бард, хотя за «несчастного» он мне ещё ответит!
— Этот — ещё ничего не сделал, — процедила эльфийка сквозь зубы, её глаза лихорадочно метались от меня на приключенцев и обратно. — Но если жрецы Харди его вылечат, их станет уже ДВОЕ. А мой народ достаточно страдает даже от одного.
— Ну знаете! — тут уже я не выдержал, поднял голову и уставился ей в глаза. Отец говорит, что от взгляда истинного дракона смертные должны падать ниц. У меня никогда так не получалось, но сейчас я очень постарался. — Если какой-то дракон с вашим племенем враждует, это не значит, что я сейчас всё брошу и полечу ему помогать! Ваше племя мне пока ничего не сделало… Хотя кое-кто тут очень пытается расклад изменить, и это, заметьте, не я!
— Го… Говорящий дракон?! — клинок у моей груди задрожал, но не опустился.
— Естественно говорящий, хотя с такой раной говорить не очень удобно, но с вашими глупостями кто угодно заговорит!
— Просто… Пламенный Дракон, напавший на моё племя, никогда не говорил… Он очень умное животное, кровожадное, но всё-таки животное…