Ответом мне стал яростный рёв вместе со струёй пламени. Уклоняться я не стал — на таком расстоянии оно для меня не опаснее тёплого ветерка.
Ладно, попробуем чуть более весомые аргументы…
Я резко заработал крыльями, набирая высоту. Драконица попыталась за мной погнаться, но куда там — в скороподъёмности она уступала мне просто фатально, я легко держался на триста метров выше. Конечно, это пока — по мере падения плотности воздуха с высотой ситуация может измениться. Нельзя исключать, что для стратосферы её крылья подходят лучше. Но я не собирался удирать так далеко. Мне нужно было только, чтобы Пламенная оказалась непосредственно подо мной. Добившись этой позиции, я сложил крылья и спикировал вниз, как коршун на добычу.
Встретить меня она успела только одним выдохом, от которого я без труда увернулся — дышать вертикально вверх, одновременно удерживая равновесие крыльями, вообще не очень легко, по себе знаю. Я отлично видел, куда она целится, и лёгкого движения хвостом было достаточно, чтобы сместиться на десяток метров в сторону при такой плотности набегающего воздушного потока.
При известной удаче на этом бой можно было вообще и закончить — полоснуть когтями по шее на пролёте, там, где крупные сосуды — и просто смотреть, как противник падает вниз, захлёбываясь кровью и огнём. Но я полагаться на удачу не хотел, да и надежда решить дело миром ещё оставалась. Поэтому ударил не когтями по шее, а хвостом по носу — безвредно, но весьма болезненно и обидно. Папа научил.
Драконица взвыла, перекинулась через голову, бессмысленно колотя лапами по воздуху. В целом запаха Дикой Магии я в ней не чувствовал, так что настроение изрядно поднялось. Без колдовства всё решает чистая физподготовка, а она у меня уже явно видно, что лучше. Да, противник чисто физически сильнее, его чешуя прочнее, огненное дыхание гораздо губительнее… но это всё могло бы сыграть где-нибудь в узком горном тоннеле. В воздухе у неё против меня шансов нет, если я тупить не буду.
— Слушай, — проваливаюсь вниз, пропуская очередной огненный выдох над головой. — Может я не самым лучшим образом начал, но всё-таки… Я не горю желанием тебя убивать, я вообще не горю, в отличие от некоторых. Может всё-таки остынешь немного? Я правда хочу просто поговорить.
Забыть драконий язык невозможно. Это люди, если вырастают дикарями, могут не говорить вообще ни на каком языке. Потому что они хранят знания только в голове. Дракон, сколь бы ни деградировал, всегда будет понимать эту речь, потому что она у нас в крови, она суть нашей магии, нашей природы. Даже совсем дикие виверны, в которых драконьей крови ничтожная капля, всё равно мою речь поймут. Ответить не смогут — но поймут. И если я скажу им «Стой» — остановятся.
А эта самка явно не выродившийся потомок от нашей крови в десятом поколении. Её выдохи достаточно сильны, чтобы даже папа зауважал. Её чешуя крепче, чем у любого из нашей семьи (я могу ВРЕМЕННО укрепить своё тело магией, чтобы превзойти её в показателях защиты, но в пассивной защите — я против неё сынок). Значит и разум, и речь в ней не должны так сильно ослабнуть.
Вместо этого она снова пытается меня атаковать, на этот раз тараном. Это не так глупо, как кажется… За счёт подавляющего превосходства в массе её удар достаточно силён, а за счёт небольшого превосходства в высоте — достаточно быстр. И главное, простое уклонение тут не поможет — на любом направлении меня встретит дополнительный удар. Буду уходить вверх — попаду под передние лапы или челюсти, вниз — под задние лапы или хвост, вбок — под крыло. Именно на этом приёме меня поймала однажды мама в тренировочном воздушном бою, когда я был ещё совсем маленьким.
Поэтому я и не стал пытаться уходить. Вместо этого я сгруппировался и нанёс встречный удар почти в центр тела противника — рогами в относительно мягкий живот. Чешую я не пробил, но дыхание из Пламенной выбил — она невольно согнулась, кашляя огнём, и рухнула на сотню метров вниз, увлекая и меня туда же своей массой. Я оттолкнулся от неё передними лапами, обогнал в падении на пару десятков метров, после чего расправил крылья и выровнялся, уходя с её траектории падения. Ей удалось сделать то же самое только почти на полторы сотни метров ниже.
И тем не менее, как только она смогла летать, то снова начала преследование. Нет, я конечно могу повторять те же приёмы, пока она совсем не выдохнется. Хоть двадцать раз подряд, мне не сложно, а её выносливость не бесконечна. Двигать такую тушу в воздухе с максимальной возможной скоростью и выдыхать такие потоки пламени — это всё требует гораздо больше энергии, чем мои манёвры.
— Но почему ты не учишься вообще? Даже животные чему-то учатся! — я снова начал не торопясь набирать высоту, уклоняясь от огненных плевков. Они, кстати, были опаснее, чем струи пламени — каждый потреблял меньше магии и почти не рассеивался с расстоянием. Попади в меня хоть один такой, мне пришлось бы несладко.
Вообще самая опасная для меня зона — больше тридцати, но меньше двухсот метров от неё. На большем расстоянии струи пламени теряют силу, на меньшем — мне достаточно легко держаться в «мёртвой зоне», куда она дохнуть не может. А вот чтобы пройти «район уверенного огня» — мне каждый раз приходится изобретать какие-то трюки. Плевки это правило нарушают, они достаточно убойны и через пятьсот метров. Но их легко сбить встречным выдохом — Ледяной Стрелой. Что я и делаю в тех ситуациях, когда увернуться слишком сложно.
Снова встречное пикирование, прорыв сквозь зону поражения — но на этот раз, вместо того, чтобы ударить в нос, я беру Пламенную в захват, сев ей на шею — примерно так же, как Яо до этого сидела на мне. Если бы драка происходила на земле, ей было бы легко сбить меня крылом или хвостом. Но сейчас крылья нужны для полёта, а хвост — для руления. Любая попытка освободить шею приведёт к падению. Впрочем, учитывая высоту, которую мы набрали, даже километр падения — не опасен.
Она это тоже учла, так что попыталась схватить меня и сбросить когтями на сгибе крыла (передние лапы до загривка не доставали). Я поймал один из этих пальцев и выкрутил до перелома. Драконица взвыла.
— Ты всё-таки меня выслушаешь, хочешь того или нет! — прорычал я ей прямо в ухо, дохнув морозом на сломанный палец, чтобы уменьшить боль. — Иначе следующим ударом я тебе уши порву. Поверь, это ещё больнее.
И вот тут неожиданно в вое Пламенной прорезались вполне различимые слова. С жутким акцентом — но всё же это были слова драконьего языка.
— Я не могууууууу!.. Она заставляяяяяет!..
— Кто заставляет? — опешил я.
— Онааааа!.. Апооооостол!.. — в мою сторону метнулся хвост с шипом на конце.
Вообще-то это не очень вежливо — бить в спину (буквально), когда разговариваешь с кем-то. Разговор по идее подразумевает прекращение драки — хотя бы до конца разговора. Но если Пламенная находилась под внешним принуждением, то я не мог её осуждать за столь коварный удар. Уклониться от шипа было бы нетрудно, но для этого мне пришлось бы разжать захват, после чего меня бы снесло воздушным потоком и достигнутая с трудом выгодная позиция была бы потеряна. Пришлось направить магию на укрепление собственной чешуи. Удар вышел болезненным, но не опасным. Конечно, если она будет так бить раз за разом, то рано или поздно сможет меня ранить. Но времени у неё не так много — земля-то приближается. Шип стукнул меня ещё дважды, прежде чем самка всё-таки расправила крылья и перешла к планирующему снижению, а потом и к горизонтальному полёту. До земли оставалось метров двести.
Пока она выходила из пике, у меня появилось несколько секунд, чтобы подумать. Вообще-то я терпеть не могу этим заниматься. Думать должен Очкарик, в крайнем случае родители, а я — силовик семьи. Крылья, лапы и хвост — вот мои аргументы. Но сейчас семья далеко, я сам от неё отрёкся, чтобы не подставлять. Так что хочешь не хочешь — приходится работать головой не только в смысле ударов ею в живот противника.
Принуждение может быть двух типов: ситуационное или магическое. Если бы здесь было ТОЛЬКО ситуационное (то есть кого-то важного для неё держали в заложниках, или угрожали разрушить что-то ценное, или грозили, что найдут и убьют, как бы далеко она ни улетела) — то ей было бы проще поговорить со мной спокойно, найти компромисс, а потом уже нападать. Значит, магический фактор тут в любом случае присутствует.
Пока на меня падали удары хвоста, который был тяжелее, чем я целиком, вся моя магическая сила уходила на укрепление чешуи. Но когда драконица стала выравниваться, я смог раскрыться на пару мгновений и принюхаться к её магическим потокам…
Есть! Поводок магии, которую люди называют «божественной» или «священной», уходил куда-то вниз и на север. Вот только оборвать этот поводок мне бы не хватило… нет, не силы, а мастерства. Мне ещё лет сто учиться, чтобы зацепить когтями такие тонкие эфирные нити.
— Что ж, извини, но мне придётся сыграть жёстко… но это для твоей же пользы.
Двумя взмахами когтей я порвал ей перепонки крыльев и отлетел в сторону.
Обычный крылатый монстр — будь то птица или летучая мышь — грохнулся бы на землю, как камень, после такого ранения. Но драконы летают не чисто мускульной силой — существо такого веса никакие крылья бы САМИ ПО СЕБЕ в воздухе не удержали. Наши крылья не столько загребают воздух, сколько направляют полётную магию. Так что даже с порванными перепонками, практически на одних крыльевых костях и мышцах, Пламенная сумела замедлить падение достаточно, чтобы удар для неё не стал смертельным. Тем более, что упала она на деревья, сломав их своим весом, словно спички.
Что мне и требовалось — пешком она слишком медленная и не сможет меня преследовать. Никакая магия принуждения не может заставить дракона сделать то, на что он не способен физически. Я нырнул к тому месту, где оставил Яо, и подставил ей шею.
— Запрыгивай. Сейчас второй бой, и тут ты мне вполне можешь пригодиться.
— Второй бой? С кем?
— С настоящим врагом твоего народа. С тем, кто подчинил Пламенную и заставил её нападать на эльфов.