— И… Этому Вы тоже хотите поверить?
— Вот этому — с осторожностью. Я думаю, пленники говорят то, что знают, достаточно честно. Но знают они то, что им говорят. Маги и нелюди могут от людей скрываться, а про общее число населения им могли наврать по приказу правительства. Но сложные и мощные машины мы на самом деле видим. И это даёт мне два возможных решения — оба из которых требуют отодвинуть в сторону Нихон и пригласить на игровую доску старшие государства.
— Какие, Ваше Величество? Простите мою глупость, я сильно устала сегодня… Или просто не так умна, как боялась того матрона Рокси.
— Скорее, ты просто ещё недостаточно разобралась в реалиях политики нашего континента. Что ж, я могу объяснить. Теократия Слейн, сильнейшее людское государство нашего континента, исповедует принцип защиты человеческой расы от нелюдей. Мир, населённый одними только людьми, да ещё в таком количестве, да ещё с таким оружием — является для них землёй обетованной, тем раем, который они мечтают построить все эти века — и никогда не смогли бы построить сами. Поэтому информацию о проходе в такой мир им можно продать за очень немалые деньги или политические уступки. Второй же вариант ты можешь просчитать и сама, так как он касается только внутренней политики Бахарута и дел вашей империи…
Я побледнела.
— Вы… Вы хотите стравить Бафомета с теми крупными державами Завратья, о которых говорили сейчас?!
— Абсолютно верно, моя возлюбленная! — Зиркниф даже хлопнул в ладоши. — В лучшем случае они его уничтожат. В худшем — ну, он по крайней мере останется занят достаточно долго, чтобы я смог вести здесь независимую политику.
Он как-то незаметно оказался рядом (не так, как могут быстро двигаться воины или убийцы, иначе) и взял меня за подбородок, глядя в глаза.
— А теперь скажи правду, любовь моя. Ты мне поможешь?
Глава 57. А на войне неровен час, а может мы, а может нас
Как обычно, вылет срочный,
Знать прижали наших точно
Мы летаем денно-ночно
На свой вечный риск и страх.
Наношу в планшете метку,
Там в квадрате, словно в клетке,
Задыхается разведка
В этих чертовых горах
…
Мы не смотрим на пейзажи,
Надо быть всегда на страже!
Между гор и скал виражим
Эй, браток, не отставай
Выхожу из-за пригорка,
Осмотрелся я на «горке»
Ничего себе разборки!
Ну, ведомый, не зевай!
Николай Анисимов, «Грачи прилетели»
Не был трусом Джим и героем не был,
Воинская служба шла своим чередом:
Джимми попадал из винтовки в небо —
Раненое небо отзывалось дождём.
Первым на войне погибает слабый,
Армия по жизни — волчья тропа.
Помирает Джимми под баобабом:
Джимми промахнулся, а масай попал.
Джимми чешет в рай, весел и спокоен,
Джимми видит свет и помнит имя своё.
Об его мундирчик масайский воин,
Сладко улыбаясь, вытирает копьё.
Олег Медведев, «Джимми»
Хазама Коичиро:
Чего больше всего надо бояться, когда на полном серьёзе получаешь от командования приказ возглавить рейд в параллельный мир меча и магии? Ну, в первую очередь, конечно, психиатров. Но если предположить, что я не сошёл с ума и командование не сошло с ума — то чего? Если рассматривать это как реальную боевую задачу, а не учения с заведомо безумными вводными, типа отражения орды зомби, которое штабисты от нечего делать гоняли пару лет назад?
Самый опасный враг для нас — не мечи, не монстры и даже не магия. И даже не иностранные наблюдатели, хотя одно их слово опаснее целого легиона местных ряженых под Древний Рим. Опаснее всего — отношение собственных солдат к происходящему.
Слишком многие видят в этом… увлекательное приключение, а не военную операцию. Вроде компьютерной игры — прошёл и забыл. С одной стороны на такое отношение работает общая сюрреалистическая атмосфера задания, а с другой — колоссальный технологический разрыв с противником. Ну что могут древнеримские легионы сделать танкам и пулемётам? Постреляем дикарей и вернёмся назад, с гаремом из пары кошкодевочек у каждого. Если я и утрирую, то совсем немного.
Отчасти это работало и как механизм психологической защиты. Мы вообще-то недавно несколько десятков тысяч человек убили. Да, вражеских солдат. Да, в ходе совершенно законной самозащиты. Но подсознанию ведь это всё не объяснишь. Человеку убивать себе подобных вообще как бы не свойственно, мозги под это не заточены. К кровопролитию надо привыкать, долго и болезненно. А мы вообще-то — «армия мирного времени», у нас опыта боевых столкновений нет вообще. И не должно быть. Я сам на службе уже третье десятилетие, но во время штурма Врат впервые увидел вблизи, что делает пуля крупного калибра с человеческой плотью. Что уж говорить о ребятах, которые завербовались полгода или год назад, и думали, что самая опасная миссия, которую им предстоит выполнять — это спасение котят с деревьев.
Вот разум и входит в защитный режим — «это не реально, это просто аттракцион с древним миром». А логика сверху подкрепляет «ты можешь себе позволить такое отношение, всё равно здесь нет ничего опасного для подготовленных современных войск».
Результат налицо — с одной стороны наши военные психологи, поначалу готовые выбраковывать народ по ПТСР десятками, уже тоже понемногу расслабляются и любуются видами — ни одной серьёзной травмы на пятитысячный контингент. В своём роде достижение. А с другой — если вдруг объявится серьёзный враг, то штабелями громоздиться будут уже НАШИ трупы. Потому что всерьёз бороться за свою жизнь ребята не готовы абсолютно — и с каждым днём такого «курортного» похода не готовы всё больше. И даже новый сезон адских тренировок тут не поможет. Дополнительные упражнения лишь убедят солдат, что командир — сволочь. Но не научат их ходить осторожно.
А пока у меня из всех подчинённых с реальным боевым опытом (то есть с опытом ситуации, когда враг тебя убить не только хочет, но и может) ровно шесть человек. Шесть оперативников SFGp — они хотя бы в контртеррористических операциях участие принимали. Остальные (включая и меня самого) — мальчишки и девчонки на прогулке. Мальчишки и девчонки с полусотней тысяч трупов за плечами…
Я просил прислать больше таких, просил самолёты дальней авиаразведки — в итоге получил лишь вежливое «мы подумаем над этим». В переводе с японского на большинство европейских языков — «иди ты на…» Допустим, в политической географии Фалмарта мы уже достаточно разбирались по результатам допросов пленных. Но о других континентах в Садере ходят только смутные страшные сказки.
Вылет разведывательного вертолёта Kawasaki OH-1 «Ниндзя» показал, что к югу от Алнуса неизвестный противник (знаки отличия и униформа отличаются от уже известных садерских) накапливает войска — общая численность на данный момент около восьмидесяти тысяч, но новые силы постоянно подходят. Похоже, они атакуют, как только соберутся все — и это может быть проблемой, потому что на открытом пространстве, когда враг имеет возможность наступать со всех сторон, у нас может банально не хватить огневой производительности. Отстроить укрепления мы не успевали. Зато я затребовал дополнительное тяжёлое вооружение и людей, способных с ним обращаться — и получил их на удивление оперативно. Старьё времён Холодной Войны, конечно, но для наших целей важно количество, а не качество.
Но не успел я перевести дыхание после расстановки орудий и нарезания секторов обстрела, как неприятные новости пошли с другого направления. Началось именно то, чего я опасался с самого начала. Непредсказуемое. Такое же, как само появление Врат посреди Токио. Нет, они серьёзно ожидали, что только само соединение миров окажется «чёрным лебедем», а всё остальное пойдёт по накатанной колее попаданческой макулатуры?! Если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придут за тобой. Рано или поздно, нам пришлось бы столкнуться с той силой, что Врата создала — и зажигайте свечки в храмах, если только с ней одной. А эта сила опережает нас настолько же, насколько мы — садерцев.
Всё началось с того, что передовой дозор на двух Type 87 «Чёрный глаз» подал сигнал «Не могу двигаться», и через минуту «Мы подверглись атаке противника». Нам ещё повезло, что именно в таком порядке — это позволило среагировать на минуту раньше. Поскольку под «противником» по умолчанию подразумевались садерцы — а чтобы справиться с ними в любом разумном количестве автопушки RCV вполне хватило бы. Но это пока машина на ходу, а вот поломка двигателя — это уже серьёзно и требует помощи в любом случае. Даже если бы они застряли в пустыне, где ничего крупнее тушканчика на сто километров вокруг — всё равно протоколы требовали их вытаскивать. Так что мы немедленно начали готовить к выходу БРЭМ Type 90, а пока он доберётся до места аварии — решили послать вертолёт AH-1S Cobra, прикрыть дозорных с воздуха. Один был прямо на крыле, осуществлял облёт лагеря. Я настоял, чтобы подняли второй и послали боевую пару — слишком уж на душе скребли кошки.
Пока винтокрыл шёл к месту атаки, сообщения по радио становились всё менее официальными и более… ну, паническими их назвать ещё нельзя, не хочу оскорблять солдат, которые делали, что могли. Но «тревожными» их назвать можно. И даже «испуганными», с некоторого момента.
По их словам атакующий был только один: цель типа «скупдог». Это наши офицеры так обозначили бронированных великанов из имперских войск — за их внешнке сходство с мехами из какого-то аниме. Одно это уже вполне показывает, насколько несерьёзно большинство моих людей относилось к миссии. Местные, кажется, называли этих громил «ограми».
Только обычные «скупдоги» при огромной силе медлительны и неповоротливы, что делает их прекрасной целью для артиллерии и противотанковых средств. Этот же, по словам ребят в машинах, передвигался и атаковал подозрительно быстро. Меньше чем за минуту он вывел из строя оружие на обеих машинах, одну из них ещё и перевернув. В него стреляли, но то ли не попали с перепугу, то ли на нём была броня, прочнее всего, с чем мы до сих пор имели дело.