Потом оказалось, что он был не один — из леса выскочили его сообщники, люди. Они каким-то образом сумели вскрыть одну из бронемашин — после чего связь с ней прервалась.
Со второй машины не могли разглядеть, что конкретно нападавшие сделали с первой. По уважительной причине — трудно вести наблюдение вверх колёсами. Ещё повезло, считай, что никто себе ничего не сломал и не разбил голову. Но с приборами в таком положении работать было невозможно.
А потом они сообщили, что по днищу их машины (которое теперь стало крышей) кто-то стучит чем-то тяжёлым.
— Держитесь, помощь уже идёт! — орала радистка, прекрасно понимая беспомощность подобных советов. Ребята и так «держались» из всех сил, то есть тихо сидели и сжимали винтовки до боли в пальцах.
— Вижу обе машины, — доложил пилот «Кобры». — Также вижу крылатых животных с всадниками, которые разлетаются в разных направлениях. Прошу разрешения на преследование.
— Веди их, но не стреляй, — велел я. — У них скорее всего наши пленные, машину со спецназом мы скоро вышлем, пока достаточно знать, куда их увезут. Вторая «Кобра» займётся засадой на дороге.
Решение это мне далось вовсе не легко — ведомый прибывал на то же место на пять минут позже, что означало — я подвергаю дополнительному риску выживший экипаж ради тех, кто могут быть уже мертвы. Звуков борьбы из передней машины слышно не было, стрельбы — тоже. Она просто замолкла, все пять человек сразу.
У меня было ощущение, что я понимаю, как мыслит противник на данной операции — и в этом контексте решение было правильным — но насколько этому ощущению можно было верить? Что ж, если что, отвечу потом перед трибуналом… Сейчас ошибочные решения лучше, чем никаких решений.
К счастью, я оказался прав — они использовали оставшуюся машину как приманку для авиации, чтобы всадники с пленниками могли уйти. Но к тому, что мы вышлем боевую двойку, оказались не готовы.
— Вижу «Скупдога», — доложил пилот второй машины. — Могу его обстрелять так, чтобы не задеть наших.
— Кобра-два, используйте не автопушку, а ракеты! — вмешался я.
Двадцатимиллиметровые по этой твари уже применяли — как с гуся вода. Конечно, скорее всего — просто не попали, в темноте и в панике. У гатлинга «Кобры» гораздо выше скорострельность, да и условия для прицеливания не в пример лучше. Но лучше перестраховаться. Первый удар должен стать также и последним, никаких шансов на контратаку.
— Так точно! — если пилот и подумал, что я сошёл с ума, то успешно это скрыл. — Начинаю боевой заход.
Следующие полминуты ничего кроме шума винтов из динамика не доносилось. Затем короткий треск — и изумлённый возглас:
— Ксо! Извините, генерал-сама, не удержался… эта тварь уклонилась от моих ракет!
— Не извиняйтесь, пилот, я бы тоже выругался на вашем месте. От осколков тоже?
— Трудно рассмотреть в ПНВ… но мне показалось, что осколки для него не страшнее лёгкого дождика в четверг. Нужно прямое попадание. Прошу разрешения выполнить пуск с малой дистанции.
— Запрещаю, Кобра-два. Как поняли меня? Запрещаю. Держите постоянную дистанцию не меньше километра. Попробуйте всё-таки пушку, может я ошибаюсь и она даст лучший результат, чем ракеты.
Всё равно преимущество внезапности мы уже утратили (если оно вообще было).
— Так точно… — стрекот орудия смешался с рёвом двигателя, затем раздался голос бортстрелка: — Он маневрирует, я его зацепляю, но долго удержать под обстрелом не могу… Всё время выходит из зоны поражения, шустрая тварь… Да стой же ты на месте…
— Я добавлю снова ракетами, — пообещал пилот, — пусть попробует уклониться от взрывов и выстрелов одновременно… возьму его в клещи…
— По крайней мере, мы его отманили от машин, теперь можно не бояться зацепить наших… — хмыкнул стрелок.
Я нагнулся к панели:
— Отходите! Не увлекайтесь слишком!
— Генерал-сама, он ещё далеко, мы можем… Ксо, что это?!
— Уходите! — уже без всякого стыда орал я в микрофон. — Бросайте всё и уходите!
— Я пытаюсь, генерал-сама! Но нас что-то тянет вниз и вперёд, двигатель не справляется… Он пры…
Что-то грохнуло и наступила тишина, прерываемая только статикой помех.
— Генерал-сама, мы слышали что-то похожее на взрыв, — дрожащим голосом доложили из перевёрнутой бронемашины.
Я выругался так, что все мои предки, наверное, дружно перевернулись в своих могилах, но мне было в этот момент плевать. Первая потеря в Особом Регионе. Первые похоронки семьям — на моей совести. И самое мерзкое — что ничего ещё не закончилось! Если я срочно чего-то более осмысленного не придумаю, счёт трупов возрастёт с двух до семи.
— Поднять звено боевых вертолётов, пару разведывательных, готовить к выдвижению танковый взвод!
— Хай! Рёкай! — посыпалось со всех сторон, а я задавался вопросом, сколько людей только что обрёк на смерть своей решимостью. Если этот великан у противника один — его имеет смысл хотя бы ПОПРОБОВАТЬ задавить превосходящей огневой мощью. А если это, как и у нас, лишь разведчик, и за холмом ждёт рота таких же?!
— Доведите до сведения пилотов — ни в коем случае не приближаться к противнику на расстояние менее тысячи двухсот метров боевым вертолётам и менее трёх километров — разведывательным! Как бы ни хотелось получше рассмотреть или прицелиться! Держать высоту не менее пятисот метров! Если противник сам идёт на сближение — немедленно отступать!
— Передам! — кивнула бледная, как смерть, радистка. Из перевёрнутой машины тем временем доложили, что «Скупдог» вернулся и опять начал стучать по днищу.
Великан терпеливо нас дождался, не пытаясь ни сбежать, ни атаковать заложников. Постукивание по корпусе Type 87 я за атаку всерьёз не считал. Похоже, он хотел сразиться именно с нашей боевой техникой, а экипаж бронемашины был для него только способом обеспечить такую схватку. Сами по себе наши люди были ему неинтересны — после того, как потеряли возможность ездить и стрелять. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое ощущение, если я правильно читал язык его тела. Это ощущение усилилось ещё больше, когда OH-6 облетели место засады и доложили, что насколько они могут судить, других вражеских войск, помимо «Скупдога» в радиусе десяти километров не наблюдается.
— «Кобры», постарайтесь оттянуть его подальше от заложников, но к себе не подпускайте. «Каюсы», как только расстояние между «Скупдогом» и Type 87 увеличится хотя бы до километра — подхватывйте экипаж и уходите. В машине — вам всё понятно?
— Так точно! Сделаем, генерал-сама!
Вертушки начали замысловатый танец в воздухе, поливая дорогу огненным дождём с разных сторон. Видео у меня не было, но я присутствовал на достаточном количестве учений с использованием боевых вертолётов, чтобы это представить. Тем временем на спуске с Алнуса отчаянно давили на педали газа танкисты, стремясь успеть к месту событий хотя бы и ценой сгоревших моторов или порванных гусениц.
— Кажется, ваш план работает, генерал-сама! — доложил командир звена через пару минут. — Противник перемещается по земле очень быстро, но не настолько, чтобы догнать «Кобру». Мы можем держать его на дистанции. Но живучесть там какая-то сверхъестественная. Я могу ручаться, что он получил уже не менее двух десятков прямых попаданий из авиапушек, а осколками должен быть начинён вообще с ног до головы. Этого бы хватило, чтобы завалить тираннозавра — а «Скупдогу» хоть бы хны! Но по крайней мере мы можем управлять его движением… И кажется, сами в относительной безопасности, пока не допускаем ошибок пилотирования… УКЛОНЕНИЕ!
От вопля из динамика всем в палатке заложило уши. Рация была настроена на максимальную громкость, чтобы расслышать каждое слово.
— Простите, генерал-сама, — уже спокойнее произнёс комзвена. — «Скупдог» только что метнул в нас что-то… кажется камень. Но это полетело почти со скоростью звука! Если бы пилот не дёрнул машину вверх на пределе тяги… думаю, число сбитых возросло бы. Я не понимаю, как можно ТАК кидать камни… да пусть даже и специализированные снаряды.
— Так, парни, кодовое обозначение «Скупдог» оставляем для обычных огров в обычной броне. Эту конкретную особь я генеральским произволом переименовываю в Невероятного Халка, для быстроты просто «Харуку».
Лёгкий смех позволил всем немного успокоиться и перевести дыхание.
— Не расслабляемся! — прикрикнул я на них. — Следите за его руками, как только он что-то подбирает с земли или достаёт из своего обвеса — сразу начинайте манёвр уклонения всей группой.
— Так точно! — он повторил своим по связи то, что я ему сказал. Возможно, мои указания были лишними. Ребята и так понимают, что делать, ситуация не самая сложная, средства противодействия очевидны. Но после того, как я потерял двух человек из-за того, что недостаточно втолковал им про осторожность, я предпочитал перебдить, даже если заслужу у летунов репутацию зануды и дилетанта, лезущего не в своё дело. Хотя… мы всё же не американская армия, у нас старших по званию принято уважать.
— Генерал-сама… «Скуп…» то есть объект «Харуку» исчез!
— Как исчез? Доложите подробнее!
— Яркая вспышка на том месте, где он был, как будто использовали световую гранату… Несколько секунд ничего не было видно, ПНВ ослепли… а сейчас там нет ничего. Поищем его в лесах вокруг? Вряд ли он далеко ушёл…
— Установите наблюдение вокруг места посадки — но далеко не отлетайте. Подбирайте людей, проверьте, может быть кто-то выжил при крушении «Кобры-два», и быстро убирайтесь оттуда. Всю сломанную технику заминируйте и уничтожьте.
Вряд ли противник испугался или был измотан. Скорее, он просто увидел, что сложилась патовая ситуация. Ни мы его достать не можем, ни он нас. Такой расклад его не устроил и он предпочёл отступить.
Если это была разведка боем, то он так и не узнал про два дополнительных наших козыря — TOW и танки. Первые не решились применить, вторые не успели дойти до места боя. С другой стороны, мы тоже не знаем, насколько это окажется против него эффективно при следующей стычке. И хорошо бы — так и не узнать… Но вряд ли.