— Ну, — хитро улыбнулся певец. — Если император не будет возражать, то он не пожалуется в Гильдию. А если не пожалуется, то кто на нашем континенте об этом узнает? Жалобы от лиц ниже королевского ранга на адамантовых авантюристов в большинстве случаев просто не рассматриваются. На деяния, совершённые на другом континенте — уж точно.
Я позволил себе выдохнуть. Этот человек не пытался отмазываться и ставить нам палки в колёса любой ценой. Он действительно всего лишь заботился о репутации своей группы. Не больше, но и не меньше. С этим можно было работать.
— Как я понимаю, Бахаруту кандидатура Зорзала тоже не очень выгодна? Есть серьёзные сомнения, сдержит ли он обещания, данные отцом. По мнению принца Зорзала, все остальные государства в нашем мире, не исключая и империи, существуют только с двумя целями: служить Садере или быть уничтоженными Садерой.
— Тут мы касаемся некоторых аспектов сделки с покойным Молтом, которые я разглашать не вправе. Проблема в том, что без задержек, как лицом к лицу, с Зиркнифом может общаться только обладатель Зеркала… Каковым в данную минуту является как раз Зорзал. Мы можем посылать краткие сообщения — нечто вроде ваших почтовых голубей, только гораздо быстрее и дальше.
— И никто из вас не может открывать проходы, как это делает Бафомет?
— Куда нам… На всём нашем континенте никто не способен на подобное, это сила для нас настолько же легендарна и богоподобна, как и для вас.
Плохо, очень плохо. Мне ведь нужно не просто обменяться парой слов с этим их императором. Мне нужно с ним поговорить, чтобы убедить.
— Скажите, а вам самим ничего не угрожает, если варвары ворвутся в город? Они ведь не будут различать между садерцами и бахарутцами. Когда город отдан на разграбление, особенно после долгой осады, в нём режут всех… Поймите правильно, я не угрожаю, — я предупредительно поднял руку. — Я просто хочу лучше понять ситуацию. Вы с нами в одной лодке — или нет?
— Скорее нет, — покачал головой Фрейвальдс. — Нам уже приходилось бывать в посёлках, которые вырезались под корень. Как видите, ушли живыми… И тут уйдём, в крайнем случае. Генерала Карвена с Леинас выведут тролли, а Го Гин и тем более Бафомет… Опасность тут будет для варваров, а не для них.
Ещё хуже… То есть для самозащиты они как минимум до падения города ничего не предпримут… А после — что бы ни сделали, для нас будет уже поздно.
— А что известно о местоположении и действиях второго принца Диабо? — неожиданно спросил бард. Я только вздохнул.
— Известно, что он покинул Садеру сразу же после назначения Зорзала диктатором. Вероятно, сейчас он на пути в Карлополис, но проверить это будет возможно голубиной почтой только после его прибытия туда. А до этого — при идеальных условиях пути — ещё четыре дня.
— Что ж, я попробую выступить посредником между ним, вами и императором Зиркнифом. Думаю, через сутки у меня будут надлежащие разрешения.
— Прямо в пути?! Но как?!
— Есть способы… — туманно улыбнулся бард.
Зорзал, правда, в эти сутки тоже времени не терял, проявив решительность и активность, вполне достойные диктатора. Он приказал конфисковать все запасы еды, учтённые и записанные ещё при Молте, собрав их в кладовых возле дворца, и отрядил крупный отряд легионеров эти припасы охранять. Это было понятно и разумно, возражений почти не было, а кто их высказывал, быстро оказался на мечах. Контролируемое распределение позволит протянуть чуть побольше.
Но на следующий день граждане, пришедшие получить свой паёк на день, узнали, ЧТО такое контролируемое распределение по Зорзалу. Формула оказалась очень проста — легионерам и сенаторам три четверти нормы, остальным — фига с маслом. Точнее, ни фиг, ни масла.
То есть, все, кто не мог сражаться по любым причинам — старики, женщины, дети, инвалиды, рабы — были обречены на голодную смерть. Зато легионеры получили возможность протянуть вчетверо дольше. Этого времени, по расчётам принца, должно было хватить, чтобы подошли резервные силы из дальних провинций — а совместно с ними можно уже было и попытаться деблокировать Садеру.
При этом он заранее лишил предстоящий голодный бунт мозгов и мускулов. Мозгов — потому что сенаторы боялись возражать, чтобы не потерять свой паёк. А мускулов — потому что вербовочные пункты по всему городу продолжали работать, как ни в чём не бывало. Любой достаточно крепкий горожанин, владеющий оружием, мог сдать небольшой экзамен, записаться в легион и получить свой паёк.
Троллям и бахарутцам было цинично предложено «вступить в легионы или поискать себе пищу за стенами самостоятельно».
— А известно ли могучему диктатору, — насмешливо поинтересовался Го Гин, когда до него дошла весть об этой гениальной инициативе, — что наиболее сбалансированной и доступной пищей для моих подданных сейчас являются его подданные?
— Мне неизвестно, какими соображениями руководствуется принц Зорзал, — с ненавистью процедил центурион, доставивший послание. — Однако мы получили приказ вам не препятствовать, пока вы не нападаете на легионеров или сенаторов.
— Хитро, — усмехнулся Го Гин. — Он хочет отвести народную ненависть на нас — легионеры, которые морят их голодом, покажутся людишкам меньшим злом, чем тролли, которые их самих едят. Ладно, беги, я к сведению принял и разберусь тут.
— Так нам можно выходить на охоту? — радостно подлетела к нему парочка офицеров-троллей, как только центурион ушёл.
— Не знаю, как вас, цивилизованных, — презрительно фыркнул король, — а меня родители в детстве учили есть только достойных противников, чтобы самому стать сильнее. Если для вас человеческие женщины и дети — достойные противники, то вперёд… Но когда мы вернёмся, я попрошу себе другую свиту, ибо с такими ничтожествами ходить стыдно.
— Но… Ваше Величество… Есть же действительно нечего… А если за стены пойти, получится, что мы послушались этого человечка…
— Потерпите пару дней на запасах, не сдохнете. А к тому времени всё переменится, я уверен. Далеко не нам одним здешние порядки не по нраву. Если ничего не переменится — вернёмся домой или съедим самого принца. Или совместим — съедим принца, а потом вернёмся домой.
— А почему вы его не съели до сих пор, Ваше Величество? Чего вы ждёте?
Что ответил на это Го Гин — я не знаю. Что-то ответил, но стоявший рядом Фрейвальдс погасил магию перевода, а следивший за ними шпион не знал языка Людоедских Земель. У меня по отчёту сложилось ощущение, что бард сделал это вполне намеренно — и дал нам услышать начало диалога, и не позволил — его окончание.
В тот же день случилось и ещё одно судьбоносное для нашего несчастного государства событие. Над городом внезапно появились три механических дракона, издающих страшный рёв. Это дали знать о себе «пятнистые», о которых из-за более насущных проблем мы почти забыли — а их ужасающая разрушительная мощь никуда не делась. Напротив, пока мы воевали с варварами, они только беспрепятственно накапливали военные силы на Алнусе. И теперь решили, что пора их привести в действие…
Хотя я назвал этих железных тварей драконами, потому что они играли примерно ту же роль в войсках «пятнистых», что и виверны у нас, внешне они напоминали скорее стрекоз. Такие же большие прозрачные глаза без выражения спереди, такой же неподвижный прямой хвост и размытые полупрозрачные от стремительного движения крылья. Только жужжали эти стрекозки ГОРАЗДО громче — пропорционально своему размеру. И всадники размещались не НА них, а В них, прямо в брюхе. Две худых стрекозы, кажется, играли роль воздушного охранения, а третья, толстая, везла в себе войска.
Воздушные всадники варваров расступились, пропуская этих чудовищ — то ли с ними заранее договорились, то ли они просто решили не рисковать. Наши же бойцы из Корпуса Виверн смело рванулись на перехват.
На носах у худых стрекоз, там, где торчало что-то вроде хоботка, расцвели огоньки. Маленькие, не такие размашистые языки пламени, которыми дышат настоящие драконы. Правда, сопровождалось это весьма громким треском, сравнимым с шумом от их крыльев, но другой тональности.
Нет, броню виверн они не пробили… Почти. Местами пару чешуек таки сорвало, показалась кровь, но для могучих зверей это были всего лишь царапины.
Чего не скажешь об их всадниках, которые мгновенно превратились в кровавую кашу. Спустя пару секунд более тонко застрекотал похожий огонёк на боку у толстой стрекозы. От её огня человека не разрывало в клочья, а «всего лишь» перерезало пополам. Лопались, как спелые арбузы, головы, отлетали руки и ноги.
Позже я узнал, что Зорзал в это время отчаянно требовал от Бафомета «соблюдать прежнее обещание и защитить хотя бы от пятнистых». Напрочь забыв про прежнюю браваду «подчиняйтесь или выметайтесь».
На что рогатый спокойно ответил, что обещание он, конечно, соблюдать намерен, и если пятнистые посмеют атаковать, то немедленно получат по первое число.
— А это что, не атака, по-вашему?! — заорал диктатор, тыча пальцем в небо.
— А это, по-моему, попытка переговоров. Вы не видите белое полотно за большим вертолётом? Я что-то сомневаюсь, что они сдаваться прилетели.
Принц грязно выругался, совершенно неподобающе для благородного садерца. Отозвать всадников было невозможно, и атака на железных драконов драконами живыми продолжалась. Не потому, что у Корпуса Виверн плохая дисциплина — туда берут только людей стойких и закалённых, как чешуя их скакунов. Просто битва шла слишком высоко и далеко. С земли до них было не докричаться, особенно когда над ухом ревели железные крылья и грохотали огнём плевательницы.
Несколько секунд он просто смотрел на продолжающееся истребление, а потом вспрыгнул на собственную виверну и помчался в самое сердце воздушной мясорубки. Я (да и добрая половина Садеры) наблюдал затаив дыхание. Неужели наша главная проблема решится сама? Ведь перепутать с расстояния офицера, который отзывает солдат, и офицера, который гонит их в атаку, не то что легко, а очень легко. Всего один плевок в его сторону — и всё, дурной головы уже нет.