Империи. С гораздо большим удовольствием я бы доставил ей пару бомб. Но мы делаем не то, что нравится, а то, что должны. И если мы должны будем пройти сквозь ваших огров и рыцарей, как горячий нож сквозь масло — мы пройдём, не сомневайтесь.
Он блефовал — одной автоколонны на прорыв блокады не хватило бы, для этого потребовались бы все силы, что японцы успели переправить в этот мир. Отстреляться и отступить они имеющимися силами могли, продолжать наступать — нет. Но звучал этот блеф убедительно — а Дюрану негде было узнать точное количество разных родов войск, необходимых для штурма одного броневика.
— Неужели вы не понимаете, что наша битва, чем бы она ни закончилась, выгодна только Зорзалу?! Что он нарочно выдвинул вам именно такое требование, исполнения которого мы допустить никак не можем?!
— Прекрасно понимаю, Ваше Величество, я не вчера родился. Именно поэтому я рекомендую вам разойтись и пропустить нас без кровопролития. Да, это тоже будет на руку императору, но не настолько.
— Вы сказали, что должны думать о нескольких десятках своих подданных, генерал. А я должен думать о миллионах своих. И о десятках миллионов подданных других королей альянса. Если Садера устоит, жертв будет куда больше. Это только вопрос времени, когда она вернёт себе прежние силы… И прежние амбиции.
— Мы в принципе тоже не заинтересованы, чтобы она устояла, во всяком случае, в политическом смысле. Резня не является нашей целью, однако все в этом мире должны понять, что нападать на Японию нельзя ни при каких обстоятельствах. Однако жертвовать своими гражданскими мы не готовы даже ради справедливого возмездия. Послушайте, а как вам такой вариант — если наше оружие проломит стены Садеры в нескольких местах и наши машины засыплют окружающий её ров… Вы сможете взять город достаточно быстро и без обычного в таких случаях кровопролития? Чтобы доставить к нам всех рабов и пленников живыми и невредимыми?
— Вы действительно можете это сделать? — недоверчиво посмотрел на собеседника Дюран. Потом вздохнул. — Нет. Это очень соблазнительно, но у меня нет обыкновения давать обещания, которые я не смогу исполнить. Девять легионов — это всё-таки девять легионов. Даже на городских улицах они дадут нам тяжёлый бой, учитывая, что конница там не развернётся. Мы победим, да… Но наши воины прольют слишком много пота и крови. Они будут злыми, когда ворвутся в дома, и предотвратить насилие я не смогу.
— Мне импонирует Ваша честность, — кивнул с уважением Хазама. — Но дело должно быть сделано так или иначе. У меня есть ещё одна мысль. Возможно, вы могли бы пропустить наш НЫНЕШНИЙ конвой? В нём еды всего на сутки. На равновесии сил между вами и Империей это не скажется. А нам позволит как минимум убедиться, что наши люди в целости и действительно в городе. Или НЕ в городе, тогда у нас будет гораздо больше пространства для манёвра.
— Если бы здесь стояли только мои войска — я бы согласился без разговоров. Но здесь собрались силы двадцати одного королевства, и для остальных королей я лишь первый среди равных. Нельзя давать им заподозрить, что я претендую на роль нового Императора. И что я трус, лебезящий перед иномирянами — тоже. Предложите мне повод, чтобы их убедить.
— Предложить мы можем много чего. Но мы не знаем, какие аргументы будут убедительными для ваших союзников, а вы не знаете из какого ассортимента предложений можно выбирать.
— Я знаю, что ваше оружие гораздо точнее и дальнобойнее нашего. Это так?
— Несомненно.
— А сможете ли вы убить из-за городских стен принца Зорзала в городе?
— При условии, что будем точно знать его местонахождение в конкретный момент — да, это не так трудно сделать. Но чем это поможет? Вы ведь воюете со всей Садерой, а не с конкретным монархом. И мы — тоже.
— Значительная часть городской знати недовольна его правлением и войной, которую он развязал. Да и не только городской. За пределами столицы у него тоже много врагов. Я поддерживаю некоторые связи с этими нобилями. Прямо сейчас — они враги мне, потому что если мы возьмём город штурмом или измором, то убьём и их тоже. Однако… Один из них выдвинул план — если диктатор погибнет от рук «пятнистых» или от наших — власть возьмут консулы. Один из ныне действующих консулов — ставленник принца Диабо, второй — лидер партии мира в Сенате. И они, propter extremum periculum, объявят о безоговорочной капитуляции Садеры перед «пятнистыми людьми». Неофициально условия будут, конечно — в частности, вы не должны будете устраивать в городе то, что устроили бы мы…
— Мы и не собираемся, — хмыкнул генерал. — Да, выглядит как наилучший компромисс для всех трёх сторон. Мы получаем достаточную компенсацию понесённого ущерба, вы — безопасность от ответного удара Империи, а они — жизнь.
— Именно так. Нас это устраивает. Их тоже. Вас?
— Более чем. Есть только один нюанс. Можете ли вы предоставить доказательства, что эта партия мира действительно существует и действительно достаточно влиятельна, чтобы обеспечить капитуляцию в случае смерти Зорзала?
Король задумался, откинувшись на стуле.
— Мои гонцы не могут ходить через стену Садеры как в гости к соседям, — сказал он наконец. — Каждый визит сопряжён с большим риском, что внутрь, что наружу. Однако, это даёт мне повод пропустить ваш караван в Садеру. Я передам вам тайные знаки, используя которые, вы сможете сами встретиться с сенаторами-миротворцами втайне от Зорзала, пока рабы будут разгружать зерно.
— Прекрасно. Нас такое решение более чем устроит. Кстати, мы можем передать вам — и им — устройства связи, которые позволят общаться на расстоянии каждый день, не подвергая агентов риску.
Колонна снова двинулась вперёд. Через полчаса мы уже въезжали в ворота Садеры.
— Странно, что они пропустили внутрь всех, включая и боевые машины, — заметил по радио Датч. — Даже для Роанапура, где без ствола и в туалет не ходят, эта колонна — серьёзная огневая мощь. Её конечно не хватит на захват и удержание всего города, но любого объекта в нём — точно. А уж здесь…
— Во всяком случае перебить защитников на стенах и открыть ворота с такой силой точно можно, — согласился в нашей машине Ли Вэй. — И принц не может этого не понимать — что пригласил не одного троянского коня, а целую кавалькаду. Неужели он так сильно верит в заложников?
— Сомневаюсь, — процедила Реви. — То есть заложники, конечно, местным подонкам самоуверенности добавляют. Но тут есть что-то ещё. У меня этого места мурашки по коже. Держите ухо востро, болтуны.
Пока машины ехали по улицам, все проходы были оцеплены легионерами — так что незаметно ни к нам, ни от нас ни одна мышь не проскочила бы. Но когда мы въехали в портовый склад, там уже ожидали сотни крепких мужиков, готовых забрать мешки с зерном — и проконтролировать их всех было совершенно невозможно, учитывая, что они должны были заходить и выходить в машины постоянно.
Один из грузчиков пронёс под одеждой пергамент с письмом от сенатора. Другой через полчаса унёс ответное письмо от японцев. И ещё парочка спустя час вынесла в одном из мешков с зерном рацию, генератор к ней и инструкции по пользованию тем и другим.
Генерал Хазама выглядел крайне недовольным. Ну, формально он, конечно, держал морду кирпичом, как умеет любой японец. И даже армейский матерный не использовал — только идеально отточенные бюрократические формулировки. Но при этом от него фонило раздражением, как радиацией от тонущей АПЛ. И как солдат солдата я даже могла его понять. Никто не любит, когда в планирование боевой операции вмешиваются гражданские шпаки, да ещё иностранные. Но поделать он ничего не мог — наблюдение за каждым применением оружия было нашей непосредственной обязанностью в Особом Регионе. И лучше заранее согласовать такие действия, чем потом расхлёбывать последствия сотни рапортов, которые мы можем написать.
— Итак, согласно донесениям так называемой «фракции мира» в Сенате Садеры — мы не знаем, насколько это название соответствует содержанию — принц Зорзал днём передвигается по городу, посещая различные учреждения, а ночь проводит в собственном дворце. Оба варианта достаточно сложны как для ракетного, так и для артиллерийского удара. В первом случае мы можем спровоцировать слишком много ненужных сопутствующих потерь, так как придётся обрушить едва ли не всё здание. Во втором — небольшая низкоконтрастная цель, постоянно меняющая свои координаты.
— Что насчёт вертолёта на бреющем и короткой очереди из автопушки? — спросил кто-то из штаба.
— Не получится, — покачал головой представитель летунов. — В средневековом городе нашего мира — запросто, любую цель. Но учитывая, сколько над городом этих их виверн… Нужно не меньше вертолётного полка и не меньше получаса на бой, чтобы через них прорваться. За такое время цель успеет спрятаться.
— А если использовать снайпера? — спросила я.
На меня посмотрели так, как будто с ними заговорил кактус.
— Как средство поражения — это, пожалуй, оптимально, доказано ещё Освальдом, — задумчиво сказал руководитель японской спецгруппы. — Но как его доставить в город и где разместить? Человек в маскхалате… Да пусть даже просто с винтовкой — будет слишком сильно бросаться в глаза по сравнению с местным населением.
— Доставить с очередной партией еды. Переодеть в местного. Винтовку — в разобранном виде в мешке с едой. Попросить наших местных союзников разбить шатёр на крыше какого-нибудь дома. Я уверена, что в «партии мира» найдётся хоть один человек, владеющий домом недалеко от маршрута Зорзала.
— Это, пожалуй, организовать можно… Но тогда понадобится исполнитель европейской внешности. Монголоиды и негроиды в этом мире встречаются, но конкретно в Садере — слишком редки. У вас есть знакомые наёмники-европейцы с опытом снайперской работы? Которые доедут сюда хотя бы за неделю?
— Ну, — я пожала плечами, — одного из них я видела сегодня утром. В зеркале.
Глава 64. Говорят, царь — ненастоящий!
Not just swords, but words as well,