Ума не приложу, где я оказался, но это совершенно точно не был Абелион. Разве что Абелион, где хорошо так несколько деньков погулял Ульберт Алейн Одл, иначе изменить местность до такой степени было бы невозможно. Реки из лавы и расплавленного металла, неестественно острые шпили гор, озёра кипящей серы, растения, похожие на колючую проволоку, чёрно-багровые тучи из вулканического пепла, в проёмы которых проглядывало кроваво-красное небо…
Полюбоваться этим адским во всех смыслах слова пейзажем мне долго не дали. На меня прыгнула Гончая Плоти. Я на автомате рассёк её одним ударом, и только потом осознал, что может означать появление этой бестии!
Гончая — не стандартный демон из игрового бестиария! Это авторский дизайн Кхорна-сенсея! Либо я вернулся в ИГГДРАСИЛь… хотя нет, тогда бы ощущения от жара не были столь детальными, просто повесили бы пару незначительных дебаффов… Либо Кхорн-сенсей тоже каким-то образом оказался в Новом Мире?!
Так, а вот и другие его творения… Отряд из шестидесяти четырёх Кровопускателей, чей вожак ехал на Джаггернауте Кхорна, явно заинтересовался, кто это тут у них над животными издевается.
В переговоры с ними вступать бесполезно — все творения Кхорна уважают только язык меча. Стандартный уровень у них тридцать второй, что для моего сотого, конечно, немного, но способность к координированным действиям делает их одной из лучших пехот против высокоуровневых противников. У Джаггернаута вроде бы сороковой, но его наездник должен иметь не меньший…
Я указал кончиком клинка на их командира и прорычал:
— Эй ты! Вызываю тебя на поединок!
Если их программирование не менялось, то поединок для любого кхорнита — святое. Кровопускатели рассыпались, окружая нас восьмиугольной стеной с частоколом из их мечей, раскалённых до оранжевого свечения. Вожак пустил на меня ревущего Джаггернаута, рассчитывая сбить с ног и затоптать. Воплощённое насилие неслось на меня… ксо, как же я ненавижу насилие!
Я подпустил его поближе, чтобы он не успел повернуть, и когда инерция уже несла его неминуемо в одну конкретную точку — сделал широкий шаг в сторону, пропуская чудовище мимо левого наплечника. Обычным мечом, даже при моём росте, было бы возможно достать всадника максимум в бедро — слишком уж высоко он сидел. Но Императорский Меч Убийцы Богов создавался именно для таких случаев — когда кончик лезвия упирается в землю, его цуба на высоте моего плеча. Кончик клинка на сверхзвуковой скорости срезал демону левую руку и глубоко рассёк рёбра. Человеку этого бы хватило, чтобы как минимум надолго от меня отстать — но Кровопускатель только взревел ещё громче своего скакуна и начал движениями ног разворачивать Джаггернаута, чтобы атаковать снова. На его морде было трудно разобрать какое-то выражение, кроме ярости, но мне показалось, он был даже доволен, что встретил столь сильного соперника. Настоящего кхорнита интересует сам факт резни, а режут они или режут их — это так, нюансы.
На следующем выпаде я встретил его приёмом из арсенала не файтера, а монка. Носок моего ботинка врезался в подбородок зверю… и подбросил его со всадником на пару десятков метров. Все знают, что нефилимы очень сильны, но почему-то считается, что это только благодаря нашему росту. Но нет. Мы очень сильны ДАЖЕ ДЛЯ СВОИХ РАЗМЕРОВ, и ни для меня, ни для Ямаико не составит труда поднять и швырнуть свинцовый слиток в собственный рост, или принять на блок удар другого нефилима в Облике Колосса. Поэтому наши удары не только наносят много урона (к Ямаико последнее и вовсе не относится), но и обладают бесподобным опрокидывающим-отбрасывающим действием.
Впрочем, Джаггернаут тоже обладал ловкостью, которой трудно ожидать от носорога размером со слона, покрытого металлическими бронеплитами с ног до головы. В полёте он извернулся, как кошка, собираясь приземлиться на лапы. Чем я и нагло воспользовался. Скользнув в несколько шагов к тому месту, куда он падал, я выставил меч лезвием вверх. Острие пронзило живот Джаггернаута, его спину, седло и всадника — войдя последнему в пах и выйдя из затылка. Укол Императорского Меча Убийцы Богов наносит меньше урона, чем удар… зато бронебойность у него — как у копья.
Наездник выбыл из игры мгновенно, но его скакун был «всего лишь» тяжело ранен, и обрушил на меня удары всех четырёх лап — массивных и вооружённых острейшими когтями-крючьями, способными рвать металл. В ту же секунду рядовые Кровопускатели, посчитав дуэль законченной, тоже ринулись на меня.
— Сдвиг Измерений! — я исчез из-под Джаггернаута, чтобы появиться в его седле. Убитый командир отряда уже наполовину исчез, но я помог ему освободить место, отбросив догорающее тело в сторону, как мусор. Мои руки почти ласково обхватили шею зверя:
— Драться с такой раной ты долго всё равно не сможешь, дружок, так что выбирай — либо я тебя милосердно добиваю, сломав шею, либо ты временно становишься МОИМ скакуном — тогда я залечу твою рану и ты сможешь оторвать ещё десяток голов.
Рогатый демон неохотно кивнул. Я достал из Инвентаря лечащее зелье и влил непосредственно в рану. Та затянулась бесследно.
Ну что вам сказать о последовавшем за этим бое… Сердцу Кхорна-сенсея мила резня — что ж, именно её я и обеспечил, в лучшем виде. «Самурай без меча во всём подобен самураю с мечом, но только без меча». Так вот, самурай на коне — это, братцы, СОВСЕМ не то, что пеший самурай. Правда, сначала моему новому маунту немного мешали мои размер и вес — если Кровопускатель был для него, как человек для дестриэ, то я — скорее как человек для пони. Не то чтобы он совсем не мог меня нести, но прыти заметно поубавилось. Потом я это заметил, использовал на себе скилл уменьшения веса — и понеслось! Во всех смыслах. Из-за смерти командира координация Кровопускателей стала заметно хуже, они мешали друг другу, кидаясь на нас большими группами одновременно — а я носился по полю боя, словно Всадник Войны, атакуя каждый раз в тех местах, где они были меньше всего готовы к отражению атаки, сбивая демонов с ног, протыгая рогом, терзая зубами и когтями Джаггернаута, обезглавливая тех, что оказывались по бокам. В общем, на шестьдесят три демона у нас с «коняшкой» ушло что-то около минуты.
— Прекрасно, прекрасно, — аплодисменты медных ладоней были подобны ударам гонга. — Рад, что ты не потерял навыка.
По возникающим в воздухе и тут же исчезающим ступеням с высокой башни спускался сам Кхорн-сенсей. Восьмиметровый великан, закованный в шипастый доспех из бронзы и чернёного железа.
— Прошло столько лет с тех пор, как я мог сразиться с достойным соперником… Я так давно мечтал о появлении нового Игрока, но даже в самых смелых мечтах не думал, что это будешь ты, Воин Такэмикадзути.
— Вы так говорите, Кхорн-сенсей, как будто это просто ещё один турнир в ИГГДРАСИЛе.
— Что? Нееееет! — улыбка его зубастой пасти была совершенно безумной. — Это гораздо лучше турнира в ИГГДРАСИЛе. Там это было всего лишь развлечением, поражение было лишь потерей времени и денег… А здесь воины по-настоящему бьются за свою жизнь!
— То есть Вы хотите меня убить, Кхорн-сенсей? — осторожно уточнил я.
— Разумеется хочу! И ты должен ОЧЕНЬ СИЛЬНО хотеть меня убить, чтобы иметь хоть малейший шанс!
— Но это же… Чем мы тогда будем отличаться от Восьми Королей Жадности?! Использовать доставшееся нам почти божественное могущество, чтобы рубить друг другу головы, выясняя, кто сильнее, это…
— А ты считаешь, что лучше их использовать, чтобы рубить головы аборигенам, которые нас даже поцарапать не могут?!
— Я считаю, Кхорн-сенсей, что лучше вообще никому в реальности головы не рубить!
Это я зря сказал… Из пасти учителя вырвался огонь вместе с утробным рыком и короткое движение его меча вспороло землю километровой расщелиной в двух шагах от моих ног.
— Не смей так говорить даже в шутку, мальчишка! Если я кого-то ненавижу больше, чем трусов, то это пацифистов!
— Вы не были таким в ИГГДРАСИЛе, Кхорн-сенсей.
— Ха. Ты на полном серьёзе сравниваешь поведение человека с поведением Демона-Бога, Такэмикадзути-сан? Тот любитель драк — всего лишь крохотная часть моей нынешней личности… и даже не самая важная часть.
— Может тогда объяснишь, почему это ты так изменился? Я знаешь ли тоже демон… наполовину. Но всё же разделяю принципы своего человеческого прототипа, — я хотел сказать, что чистокровный демон, Ульберт, тоже не подтверждает таких изменений — он, конечно, козёл, но не больше, чем всегда. Но вовремя заткнул себе пасть. Есть шанс, что о других членах Аинз Оал Гоун Кхорну ещё неизвестно, так что нельзя его на них выводить. Надо вести себя так, будто я здесь один.
Сенсей раздражённо зарычал. Какую-то секунду я думал, что он на меня кинется. Но потом всё же ответил:
— Ты не жрал других демонов. А я сожрал всех, кого убил — а убил я несколько тысяч демонов. Почти всю свою непись, кое-кого от остальной тройки, от Хаоса Неделимого, местными тоже случалось подзакусить… Я сейчас гораздо больше они, чем я.
— Э… простите, сенсей, но я не очень понимаю, что значит «сожрал»? В игре такой абилки вроде не было…
— Не было. Это появилось здесь, как часть нашей демонической физиологии. Тзинч открыл, я даже не сразу поверил. Пожирание — почти единственный способ сделать так, чтобы убитый демон не возродился в демоническом плане. Есть парочка других, но они нам малодоступны… Подробностей не знаю, это к пернатому. Я своих просто сожрал.
Он неожиданно ощерился, на меня пыхнуло жаром.
— И в этом проблема! Не в том, что я веду себя как полагается настоящему Кхорну из Вархаммера — это-то наоборот, мне даже нравится. А в том, что это оказалось ещё и способом преодолеть порог сотого уровня! Я сейчас где-то сто шестидесятого — точно не знаю, потому что заклинания оценки уровня на нас перестали работать, когда мы перешли сотый. И даже ты не можешь быть мне достойным соперником! Даже если я буду сражаться голыми руками, а ты возьмёшь свой лучший меч — это в лучшем случае снимет у меня немного хитов и оттянет твою смерть.