Кэтрин так хотела поверить Дагдейлу, но она знала, что не может себе этого позволить. Он пытается обхитрить ее, но зачем? Может быть, он хочет услышать от нее признание в любви к Джону, чтобы потом посмеяться над наивной провинциалкой?
Она прищурилась, глядя собеседнику прямо в глаза:
– Ах да, тот случай. Мне следовало понять, что именно об этом вы хотите поговорить.
– Я сказал это вам, потому что абсолютно уверен в этом, но совершенно не уверен, что Джон сам признается в своей любви. Возможно даже, что он просто еще не осознает силу своего чувства, поэтому я прошу вас быть снисходительной к нему.
– Сэр, у вас дурная привычка говорить за Джона. Он не нуждался в том, чтобы вы, якобы защищая его, угрожали девушкам, как и не нуждается в том, чтобы вы признавались в любви вместо него. По-моему, вам необходимо научиться держаться в стороне от его проблем.
Кэтрин отдала ему свою пустую чашку и ушла. Она найдет Вики, сошлется на головную боль и отправится домой. Ей не хотелось видеть Джона в этот вечер. Ей необходимо было подождать, собраться с мыслями и решить, что она ему скажет.
Что делать? Может, показать, что она сердита, а может, признаться ему в любви?
Глава 21
Джону потребовалась ночь и половина утра, чтобы составить план, и теперь он был готов действовать. На ходу натягивая сюртук, он открыл дверь и чуть не столкнулся с Эндрю. Но у Джона не было времени на друга.
– Рад, что застал тебя, – сказал Эндрю. Невозмутимо натягивая перчатки, Джон ответил:
– Представь, что не застал. У меня сегодня слишком много дел, Эндрю, и нет времени принимать гостей.
– Тогда, возможно, ты уже видел это? – Эндрю протянул ему свежий номер газеты.
– Нет, и не собираюсь смотреть, – ответил Джон, тщательно поправляя манжеты. – Я устал от всех этих глупостей. Мне наплевать, о чем там пишут.
– Думаю, на сей раз тебя это заинтересует.
–Нет.
Джон взял газету у Эндрю и, скомкав, бросил ее в холл. Влетев в открытую дверь, газета упала на стойку для зонтиков. Джон закрыл дверь и направился к экипажу.
Эндрю последовал за ним.
– Ты просто не в настроении. Лучше было бы, если бы ты узнал от кого-нибудь другого, что происходит, потому что я твой лучший друг и я кое в чем виноват перед тобой. Но я не допущу этого.
Джон остановился.
– Виноват? В чем?
– Я, вероятно, был не слишком-то вежлив с мисс Рейнольдс в нашу первую встречу, но сейчас это уже не имеет значения. Похоже, в вашей с Уэстерлендом скачке будет третий участник.
– Что? Еще один джентльмен хочет участвовать в скачке? Кто же он? – Джон вполголоса выругался.
– Не джентльмен, друг мой, совсем не джентльмен. В заметке лорда Труфитта говорится, что в вашем состязании собирается принять участие сама мисс Рейнольдс.
– Какого дьявола?
– И еще он пишет, что она отличная наездница и рассчитывает на победу. Более того, после того как она выиграет, она не позволит ни тебе, ни Уэстерленду ухаживать за ней.
Джон помрачнел:
– Не надо так шутить со мной, Эндрю. Его друг поднес руку к сердцу:
– Клянусь, я не шучу.
– Проклятие! – Джон отвернулся. – О чем, дьявол побери, она думает?
– Возможно, она просто не хочет быть призом в игре двух мужчин, у которых, кроме скачек, нет других занятий в жизни.
Но теперь это изменилось. У Джона было теперь более важное занятие, и именно Кэтрин помогла ему понять это.
Неожиданно Джон рассмеялся.
Эндрю покачал головой:
– Ты находишь это забавным?
– Нет, конечно, нет. Но меня не удивляет, что Кэтрин взяла дело в свои руки. Это в ее натуре.
– Ты ведь не позволишь ей участвовать в скачке? – спросил Эндрю с озабоченным видом.
– Конечно, нет. Я и сам не собираюсь участвовать в этом безумии. Я уже кое-что придумал, чтобы покончить с этим.
– Что ты можешь сделать?
– Я хочу поступить так, как в данных обстоятельствах поступил бы любой настоящий англичанин.
– Любой известный мне англичанин рискнул бы и принял участие в скачке, ведь сейчас это стало вопросом чести, но что-то подсказывает мне, что ты не собираешься этого делать.
– К дьяволу все это! Я собираюсь похитить ее! В глазах Эндрю загорелись огоньки удивления.
– Не могу в это поверить. Ты собираешься сбежать с ней в Гретна-Грин? Насколько я знаю, там всегда заключались браки без установленных законом формальностей.
Джон улыбнулся и похлопал своего друга по плечу:
– Это слишком тривиально, друг мой. А теперь – до встречи. Я очень спешу.
Весь день и большую часть вечера Джон занимался подготовкой к осуществлению своего плана. Теперь ему оставалось лишь найти Кэтрин и добиться ее согласия. В том, что касалось посещения лондонских балов, миссис Густри была вполне предсказуемой, и Джон был уверен, что встретит Кэтрин на приеме, который устраивали в Грейт-Холле.
Граф Чатуин остановился в дверях и обвел взглядом переполненный зал.
Зрелище ярких красок, разбавленных белым и черным, предстало его глазам. Шелк, атлас и кружево дам, фрачные пары джентльменов, пелерины и драгоценности, шейные платки и ослепительные манжеты – все это сверкало и переливалось в свете тысяч свечей. Ему повезет, если он сумеет найти ее менее чем за полчаса.
Словно в бурлящий поток, он вошел в бальный зал.
– Кто выиграет скачку, граф? – окликнул его кто-то. Джон махнул рукой, но поговорить не остановился.
– Лорд Чатуин, я поставил на вас, – сообщил ему еще кто-то из толпы.
Улыбаясь знакомым, Джон не останавливаясь продолжал пробираться сквозь массу гостей. Он не понимал, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, что Кэтрин – это единственная женщина, с которой он хотел быть сегодня, завтра и всегда. Но что же он будет делать, если она не чувствует того же?
Об этом думать не хотелось.
Наконец он увидел ее: Кэтрин разговаривала с двумя дамами. Вся троица стояла у дверей, ведущих на террасу; радостная, почти чувственная дрожь охватила его. В платье цвета слоновой кости, расшитом крошечными голубыми цветочками, с соблазнительным декольте, она выглядела великолепно. Такие же цветы были вплетены и в ее волосы. Сапфировое ожерелье и такие же серьги прекрасно гармонировали с ее платьем и глазами, но это были не те украшения, которые он хотел бы на ней видеть.
Подойдя к дамам, он поклонился:
– Добрый вечер, мисс Лоусон, мисс Андерсон и мисс Рейнольдс.
Он едва замечал двух других девушек, но понял, что они ему отвечают, тогда, как Кэтрин молчит. Ее глаза были холодными, как голубые льдинки. Он и так понял, что Кэтрин сердится, даже говорить ничего было не нужно, но в том, как она на него смотрела, было еще кое-что, что беспокоило его еще больше. Она выглядела раненой. Боже! Неужели она не понимает, что намеренно он никогда не причинит ей боли?
У Джона сжалось сердце. Он не винил ее. Ему не следовало соглашаться на этот вызов. Как же ему хотелось помириться с ней.
– Граф, вы слышали о том, что Кэтрин намеревается участвовать в скачке? – спросила мисс Андерсон.
– Да, слышал, – ответил Джон и обратился к Кэтрин: – Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом, мисс Рейнольдс. Вы не могли бы уделить мне минутку?
Кэтрин холодно посмотрела на него:
– Мне жаль, граф, но, право, сейчас не совсем удобно. Возможно, как-нибудь в будущем году.
– Дело очень важное, и мне действительно необходимо поговорить с вами.
Она глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо. Прошу меня извинить, дамы. Когда они шли, он слегка коснулся ее спины и сразу же почувствовал, как сжалась девушка от его прикосновения.
– Не могу поверить, что у вас хватило смелости заговорить со мной, – сказала она.
– Когда я сказал, что у меня важное дело, именно это я и имел в виду. Сюда! – сказал он, указывая на парадную дверь.
Она посмотрела на него:
– Куда мы идем?
– За твоей накидкой.
Вопрос, появившийся в ее глазах, секунду спустя слетел с ее губ.
– Зачем?
– Кэтрин, несколько дней назад ты сказала, что доверяешь мне. Это все еще так?
Ему не понравился ее пытливый изучающий взгляд. В выражении ее лица он увидел сомнение, которого раньше не было. Чтобы его план сработал, ему необходимо было ее полное доверие. Она отвела глаза:
– Все еще доверяю, хотя мне этого уже не хотелось бы.
Дожидаясь ответа, он непроизвольно затаил дыхание, но когда услышал ее слова, понял, что принял правильное решение.
– Сейчас мы возьмем твою накидку, потом спокойно выйдем через парадный подъезд и сядем в мой экипаж.
– Что? Это невозможно. Нас обязательно кто-нибудь увидит. Джон, я с радостью согласилась выйти через сад, чтобы тайно встретиться с тобой, но сегодня здесь не менее двухсот человек. Я не могу просто так взять и выйти с тобой на глазах у всех. Это безумие.
Они остановились у высоких дверей парадного входа. Один слуга подал Джону цилиндр, второй отправился за накидкой Кэтрин.
– Если ты веришь мне, ты поедешь со мной.
– Если ты хочешь уйти тайно, зачем тогда, мы ждем, пока принесут мою накидку? Нас могут увидеть.
– В этом-то и весь смысл, Кэтрин. Я хочу, чтобы публика видела, как мы уезжаем.
В ее голубых глазах заблестели искорки удивления.
– Не могу этому поверить. Почему ты хочешь, чтобы нас видели?
– Потому что я хочу, чтобы все знали, что я похитил тебя с этого бала.
– Похитил меня? Джон, я не понимаю, о чем ты говоришь.
Наконец появился слуга, и, взяв накидку, Джон шепнул девушке:
– Мы вынуждены отправиться немедленно. Я вижу, что к нам направляется миссис Густри. Иди и не останавливайся.
Джон подхватил Кэтрин под руку, и они почти бегом спустились по широкой лестнице к щегольскому экипажу графа Чатуина. Лакей тут же распахнул дверцу и откинул ступеньки, беглецы забрались внутрь, и экипаж тронулся.
Джон слышал, как миссис Густри зовет Кэтрин.
Кэтрин выглянула в заднее окошечко и увидела, что в дверном проеме парадного входа в растерянности стоит Виктория в компании нескольких джентльменов. Они удивленно смотрели вслед отъезжающему экипажу.