Гигант сжал костлявые пальцы в кулаки, и когти едва слышно заскрипели в тишине. Франц почувствовал, как за спиной Ветра сгустилась тьма.
– Может, и так, – тихо ответил Калике. – Может, Эмпирей искусней меня… Но не все любят обжигающий ветер, не все жаждут иссушающей страсти. Есть то, что Эмпирею не ведомо… И никогда не будет.
– Неужели? А не кажется ли тебе, Калике Ми-и-изери, что ты просто-напросто завидуешь брату?
Франциск подавился воздухом. Это не укрылось от короля хризалид: тот мгновенно развернул голову к мальчику и растянул губы.
– Неужели ты не сказал своим спу-у-утникам, – издевательски протянул король, – что новый Ветер Полуночи – твой брат? Аха-ха, я слышал о твоих приключениях на Мельнице! – Лиан хрипло расхохотался. – Ты сидел на цепи, будто собачонка! Смешнее этого я ничего не слыхал. Ты зави-и-идуешь своему брату, Калике, призна-а-ай! Зави-и-идуешь! Интересно, каково это, когда твой злейший враг – родной брат? И ты не сказал об этом своим спутникам. Интере-е-есно, интересно почему? А, Калике, почему? Я может, и слеп, но не глу-у-уп.
Лиан помолчал, раскачиваясь из стороны в сторону, а потом продолжил:
– Их двое. Тех, кто пришел с тобой. Я слышал их шаги, один чуть повыше и потяжелее, но оба совсем малы, да, они малы… И если ты не рассказал им, что Эмпирей – твой брат, значит, сделал это, чтобы пожалеть их чувства. Потому что… Они тоже братья. – Лиан хохотнул, но вдруг принюхался и зашипел: – Во-о-от как? Они пахнут иначе, это не жители Полу-у-уночи!
– Ты не ошибся, – проговорил Калике. – Эти дети ищут путь домой. А ты знаешь, где Мертвый Принц спрятал первую из печатей, которые закрывают дорогу на Ту Сторону.
– Я с удовольс-с-с-ствием, – просвистел Лиан, сжимая и разжимая когти, – с-с-верну шею твоим малявкам.
Калике схватил Франца и Филиппа за руки и развернул их ладонями вверх.
– Ты этого не сделаешь! Мальчиков защищает заклинание Кризалиса, и они не попадутся в мерзкие руки Мертвого Принца!
Хризалиды яростно вскинулись и зашипели:
– Как он говорит про нашего Хозяина?! Убейте его! Убейте!
– Как ты с-с-ме-е-ешь говорить так о самом правителе Полуночи? – просвистел король Лиан. – Твоя тень укоротится, Калике Несчастный, как и твой язык.
– Я сделал выбор, король Лиан, – отрезал Калике. – Но если кто и может говорить такое о Мертвом Принце и его прислужнике, то только я!
По дрожащему голосу Каликса было слышно, что он едва-едва сдерживает гнев.
– Я помогу этим детям найти путь домой, и пусть Мертвый Принц с моим братом съедят от досады свои ботинки! Да, сейчас я могу немногое, но никто не посмеет обидеть Франца и Филиппа! Так сказали, Калике Мизери, Ветер Полуночи!
– Бывший! Бывший Ветер Полуночи! – расхохотался Лиан. – Ахахах, эта твоя речь… Так смешна! Ты и сам смешон, Калике. Ты жалок. Если бы мне пришлось выбирать еще раз, я опять выбрал бы Эмпирея. И снова. И снова.
– Да на здоровье, – бросил Калике. – Все равно эти дети откроют первую печать и уйдут с миром и ты их не остановишь!
– Что ж, пусть попробуют. – Король обнажил острые зубы в ухмылке. – Посмотрим, вернется ли хоть один из твоих жалких крысенышей. Эй, стража! – Он махнул рукой хризалидам. – Отведите их в Пещеру Правды. На этот раз у Хранителя Лжи будет целых две жертвы на Лжедень!
Пара хризалид подлетела к братьям и Каликсу и копьями указала направление. Путники двинулись по Стезе, а король Лиан повернул голову им вслед, слушая удаляющиеся шаги, и на губах его блуждала довольная улыбка.
Вскоре тропа пошла под уклон, а холмы стали выше и круче. Дорогу освещали фонарями – желтым Каликса и мертвенно-бледными – стражников. Хризалида, летящий слева от Каликса, то и дело зыркал на братьев темными глазами и хмыкал, а другой, взмахивающий крыльями рядом с Франциском, молчал. Вдруг Франц перехватил его взгляд и заметил, что у этого стражника испуганные и жалобные глаза, неожиданно голубые, как летнее небо. В движениях его тела чувствовалась неловкость. Хризалида растерянно моргнул, кивнул на темноту, зияющую в конце ущелья, и мотнул головой.
Франц мог бы поклясться, это означало «нет».
– Эй! – насторожился темноглазый напарник. – Ты что сейчас сделал? Думаешь, они тебе помогут? Даже не мечтай! Все равно отправишься к Хранителю на Лжедень.
– Что такое Лжедень? – неожиданно спросил Филипп, идущий рядом с Каликсом.
– День, когда хризалиды отдают одного из своих в жертву Хранителю Лжи, – ответил за стражника Калике.
– Не одного из своих, а того, кто не чтит правду! – проскрежетал хризалида. – Того, кто перестал быть одним из нас!
Мы не терпим ложь. А ты, Калике, и эти живые, все вы любители наплести с три короба. Особенно людишки. Уж я наслышан, какие лживые языки у живяков! Сам бы так и подкоротил. Вон этот, – стражник кивнул на голубоглазого хризалиду, – своего уже лишился. Слишком много болтал. Зуб даю, именно его и отправит в Пещеру Правды король Лиан, когда наступит Лже-день.
– И что… – В горле Франца пересохло. – И что тогда?
Темноглазый стражник ухмыльнулся, обнажив острые зубы:
– Тогда Хранитель Лжи пополнит свои часы. И не только.
Франц ничего не понял, но все это звучало устрашающе.
Тем временем они подошли ко входу в пещеру, откуда дышало темнотой и холодом. Каменную арку покрывали странные письмена и рисунки: Франц различил изображение месяца, звезд, но больше всего было глаз – больших и маленьких, круглых и овальных, с круглым зрачком и с вертикальным.
Калике остановился и тяжело вздохнул.
– Я не могу идти дальше.
Франц ожидал нечто подобное, и все равно его окатила волна леденящего ужаса. Только не это…
– Я бы пошел с вами куда угодно, – запинаясь, проговорил гигант. – Но открыть печать может лишь живой, идущий по Стезе. Я – житель Полуночи, дальше мне ход воспрещен. Но я буду ждать здесь столько, сколько потребуется.
– Долго ждать тебе не придется, – ухмыльнулся темноглазый хризалида. – Скоро получишь своих детей обратно. Точнее, их башмаки.
Франц вздрогнул. Тело налилось свинцом, стало тяжелым, неподъемным. Он понял, что не может сдвинуться с места.
– Калике, может, мы спрячемся? – тихо попросил он. – Ты же знаешь все места Полуночи и точно найдешь то, где нас не отыщут.
Калике сдвинул брови. Нехотя отозвался:
– В Полуночи много укромных мест, о которых не знают ни хризалиды, ни даже мимикры. Отыскать их может один лишь Ветер. Проблема в том, что я лишен силы, ведь сейчас дует Ветер Эмпирей. А мой брат служит Мертвому Принцу. Он отыщет вас, где бы вы ни были.
Лицо Каликса помрачнело.
– Мой брат ненавидит меня, считает врагом, хочет быть единственным, кто владеет небом. Он всегда злился, что приходится делить поднебесье со мной. Злился, когда ветер пел мою песню… И добился своего: теперь в Полуночи летает лишь он один. Что ж, пусть так. Эмпирей может ненавидеть меня сколько угодно, но если ему попадутся живые… – Калике поморщился. – Простите, я сделал все, что мог.
– Ну, так и будем стоять у входа? – Раздраженный стражник подтолкнул ребят к пещере. – Давайте, я хочу успеть на ужин.
Франц и Филипп, превозмогая страх, шагнули в гулкий мрак пещеры.
Шли медленно, оступаясь на скользких камнях. Призрачные фонарики стражников освещали черные скользкие стены гигантского туннеля, а в спины мальчикам то и дело упирались острые копья.
Вдруг Франц споткнулся и упал, рассадив кожу на ладонях об острые камни. Филипп дернулся было назад, к брату, но темноглазый хризалида остановил его копьем:
– Сам встанет. Эй ты, пошевеливайся!
Франциск зашипел, поднимаясь, и тут лишенный языка стражник подал ему руку. Мальчик вцепился в древесную ладонь, которая оказалась на удивление теплой. Второй стражник, выругавшись в адрес напарника, злобно повернулся к Филиппу. А голубоглазый хризалида, сделав Францу знак молчать, ткнул когтем в кровь на руке мальчика и быстрым движением что-то нарисовал на его запястье.
Вертикальная черта и еще четыре, отходящие в разные стороны. Елка?
Франц недоуменно посмотрел на провожатого. Тот выпучил глаза, замотал головой и дернул мальчика за рукав, показывая, что рисунок нужно спрятать.
– Быстрее! – рявкнул стражник, закончив ругать Филиппа. – Тоже мне, жалельщик нашелся. Вот и хорошо, что тебе язык вырвали, чертов врун!
В конце туннеля оказалось широкое отверстие, за которым пол был выложен узорной плиткой, поблескивавшей в тусклом свете невидимых факелов.
– Хранитель Лжи пробудился, – ухмыльнулся хризалида. – И ждет вас.
Глава 12 о Хранителе Лжи и его часах
Франциск слышал, как быстро и гулко колотится его сердце. Он сглотнул вставший в горле комок. Не помогло. Из глубины живота подкатил второй, а когда мальчик сглотнул и его, поднялся третий. И Франц понял, что страх не исчезнет.
Его колени подрагивали, когда он вслушивался в мертвую тишину. Там, в неизвестном зале, выложенном темно-красной узорчатой плиткой, было тихо.
Слишком тихо.
А когда бывает чересчур тихо, это не просто тишина.
Это чье-то молчание.
– Пошел.
Темноглазый стражник стукнул древком копья по плечу Франциска. Но голос хризалиды теперь звучал гораздо тише. Чтобы не спугнуть чью-то тишину?
Близнецы вошли в большую, окутанную багровыми сумерками пещеру. Стены уходили далеко по правую и левую руку и лишь смутно угадывались во тьме. Каменные колонны тускло и влажно блестели в сиянии светильников. Напротив входа, у дальней стены виднелось возвышение с троном, к которому вели ступени. Трон был багрово-красный и походил на зуб, вырванный из каменной полости пещеры. Подлокотники все в щербинах и сколах, высокую спинку венчал частокол острых камней.
У подножия трона стоял какой-то предмет, в половину человеческого роста, покрытый кроваво-красным бархатом.
В центре пещеры, на пути от входа к трону, в полу тускло поблескивал золотистый металлический люк, напоминающий канализационный, только украшенный странными символами и письменами.