– Ай-на… линго…
Странные звуки заполонили туннель.
Франц попытался вынырнуть из топи, но было так тяжело. Слишком тяжело. Твердые пальцы впились в бока. Больно. Тело поднялось в воздух и, будто покачиваясь на волнах реки, куда-то поплыло. Голова моталась из стороны в сторону. Пещера качалась. Сквозь приоткрытые веки Франциск замечал черные туннели, камни, снова камни… Что-то серебристое. Какие-то силуэты. В воздухе мелькали руки, острые и крючковатые, точно ветви кустарника.
– Линго… Наака-де! Наака!
И голоса эти, странные и незнакомые, будто крики чужеземных птиц, разлетались по пещерам…
«Что-то происходит», – вяло подумал Франц.
И вдруг вспомнил, кто он. Где. И зачем.
Но прежде чем подумать что-либо еще, окунулся в мутную воду дремоты и вновь обо всем забыл.
Очнулся Франциск от жжения в горле. По глотке в желудок, казалось, струился жидкий огонь. Мальчик распахнул глаза и, поперхнувшись, выплюнул пламенную жидкость.
– Най! Най!
В открытый рот снова полилась горькая обжигающая отрава.
– Нет! – закашлялся Франц. – Нет!
Он замолотил руками, пытаясь оттолкнуть чьи-то цепкие пальцы с флягой.
– Пей, линго! А то холодно быть! Оч-шень холодно!
Франциск кое-как отпихнул неизвестное существо и приподнялся на локте. Он лежал в пещере под ворохом тряпья и циновок, сплетенных из листьев и сухих цветов. Проморгавшись, Франц разглядел в шаге от себя странное существо.
Сухое и крючковатое, оно пучило огромные глаза и протягивало мальчику флягу – высушенный плод в форме бутыли с болтающейся на веревке пробкой.
– Пей, линго!
Франц замотал головой.
Существо нахмурилось и заворчало:
– Линго-то паака де.
К ним подошло еще одно такое же существо – худое и угловатое, будто вытесанное из белой кости. Конечности походили на ветви. На треугольной рогатой голове блестели два льдистобелых шара без век.
– Пей, линго. Это тепло дать. Ясно? Пей, иначе – бурзу.
Что такое «бурзу», Франциск не знал, но существо с каменным лицом закрыло себе глаза ладонями, и Франц понял, что это, кажется, «смерть».
Нерешительно взяв флягу, мальчик поднес ее ко рту. Из горлышка разило гарью.
– Давай!
Сидящий на корточках первый незнакомец подтолкнул дно фляги, и та уперлась в губы Франца.
– Паака де!
Звучало оскорбительно.
Франц сделал глоток, закашлялся.
– Н-не могу больше.
– Паака де, паака! – Существо покачало головой.
– Не «пака» я. П-просто слишком г-горячо.
Франциска трясло и знобило так, что зуб на зуб не попадал. Приходить в себя после обморока было тяжело, он такой слабости не ощущал даже после самой сильной простуды.
– Динго трястись. Динго холодно. Паака де, пей!
Франц глотнул снова, морщась и задыхаясь от огненного пойла. Еще чуть-чуть, и его точно вывернет.
– А ты думать чем? Чем думать?
Второе существо постучало по рогам. Раздался звук, будто ударяли по полому стволу дерева.
– Динго думать нечем! Нечем! Динго не ходить в Зимняя пещера! Нельзя! Ай-сииди ни шидзу де.
Франц встрепенулся и уставился на существо. Незнакомец неодобрительно зыркнул в ответ.
– Вы… ай… сиды?
Существа обменялись настороженными взглядами.
– Линго-то ооши де…
– Ши-Ко, Бурзу Приндзу ни…
– Ай-не!
Первый скривился и передернул плечами, затем бросил беглый неприязненный взгляд на Франциска.
«Бурзу Приндзу… Мертвый Принц?!»
– Нет! – вскричал Франциск. – Не отдавайте меня ему! Не отдавайте! Прошу вас!
Мальчик задрожал с головы до ног – согревшееся огненным варевом тело вновь пробил озноб.
– Линго-то Бурзу Приндзу знать? – строго, даже с опаской спросил второй айсид.
– Нет, – замотал головой Франц. – Нет. Он охотится за мной. И за моим братом.
Франциск оглянулся в поисках Филиппа. Тот лежал поодаль, укутанный мшистыми циновками и тряпьем. Еще один айсид вливал жидкий огонь в горло мальчика. Филипп булькал и слабо шевелил руками, пытаясь отвести флягу, а рогатое существо легонько хлопало мальчика по пальцам и шипело.
У Франца отлегло от сердца. Брат жив.
Их спасли.
Двое айсидов снова заспорили. Их голоса походили на скрежет трущихся друг о друга камней. Голос холодный, говорят так резко, будто словами дробят лед на куски. Тела их были цвета снега, отчего конечности походили на ветви кустарников, выбеленные инеем. Алебастровая кожа туго обтягивала тонкие выпирающие кости. А глаза – будто шары изо льда. Прозрачные, в голубых прожилках. Волос у айсидов не имелось, зато из макушки торчали костяные белые рога. В острых ушах висели серебряные кольца, кое-где утяжеленные блестящими бубенцами – точь-в-точь как в бороде Каликса.
– Эмпу-Рейо линго-тада хаармаши… Юксин демоните? Юксин?
«Что-то об Эмпирее…» – догадался Франциск.
Айсиды спорили; их треугольные лица, такие узкие и холодные, кривились от недовольства. Кажется, существа решали, что делать с братьями.
«А вдруг они отдадут нас Мертвому Принцу? – затрясся Франциск. – Только не это!»
Калике говорил, что айсиды – его друзья, но Мудрец предупреждал: многие жители Полуночи не станут помогать тем, кто пошел против воли Принца. Ведь он управляет всей страной невосходящего солнца, и ему служит ужасный Эмпирей… О котором айсиды сейчас говорят!
Франц приметил на поясах у существ костяные ножи. Плохо дело… Мальчик заерзал, выползая из-под циновок, но второй айсид гневно стрельнул льдистыми глазами:
– Динго сидеть! Динго не вставать, не шевелиться!
Айсиды продолжили спор и наконец, придя к какому-то заключению, свистнули третьему, который как раз закончил поить Филиппа.
– Яма те гомаа. – Первый айсид кивнул на темневшую в стене щель, мимо которой, шипя и клокоча, бежала речка.
Франц проследил за течением реки и заметил, что совсем недалеко туннель заканчивается и, кажется, там виднеется лес. Они совсем недалеко от выхода! Вырваться бы от этих айсидов… и тогда…
Но существа не дали додумать. Айсид сжал плечо Франциска и, встряхнув, поднял мальчика на ноги. Набросив на него плед и циновки, существо больно сжало цепкими пальцами локоть и потащило Франца к щели.
– Ку-куда мы идем? – заикнулся Франц.
Он обернулся: второй и третий айсид подняли Филиппа и повели следом. Брат спотыкался, его ноги заплетались. Тогда, посовещавшись, айсиды подхватили его под руки и понесли.
– Вопрос не надо задавать. Надо идти. Давай, линго.
Маленький отряд нырнул в узкий проход. Щель постепенно сжималась, казалось, вот-вот раздавит, и Францу даже пришлось наклониться, чтобы низкие своды не задевали макушку. Стало душно. Сердце заколотилось от страха замкнутого пространства, мальчик почувствовал дыхание темноты и затормозил. Но айсид пихнул в спину, поторапливая малопонятными, но, несомненно, колкими словами.
Впереди быстро светлело, и вот в скале обозначился вытянутый проем в форме пламени свечи.
До Франца донеслись голоса и, кажется, журчание.
По ту сторону кто-то был, и, судя по всему, их было много. В проходе то и дело мелькали силуэты. Франциск сглотнул горький жгучий комок. Во рту было неприятно, будто язык обожгло кипятком. Глотать больно. Однако он больше не мерз, лишь чувствовал ужасную слабость, да еще время от времени начиналась нервная дрожь, отчего стучали зубы.
Едва Франциск вынырнул из мрака узкого прохода, как застыл в изумлении.
Пещера оказалась широкой и просторной. Высоко в потолке темнели отверстия, сквозь которые струился лунный свет, точно кто-то прорубил окна в небо. И еще там, в окошках, мерцали звезды.
Пещера сверкала множеством кристаллов.
Тут и там из горной породы вырастали голубые осколки, похожие на вывороченные льдины. Кое-где кристаллы, наросшие друг на друга, собирались в целые гроздья, короны, маленькие дворцы со сверкающими башенками. Все разных оттенков синего: от бледно-василькового до почти черного с отливом. Их грани мерцали и переливались, отражая лунный свет, и по темной пещере плясали мириады бликов.
Тут и там среди кристаллических соцветий сидели айсиды.
Из трещин в земле вырывались струи голубой воды, и возле этих фонтанов – будто у костров – сидели существа. Они зачерпывали воду из родников и пили, передавая чаши по кругу.
Пещеру наполняло журчание и бульканье, эхо десятков голосов.
– Вперед!
Айсид подтолкнул Франца. Они спустились по вытесанным в скале ступеням и прошли мимо пирующих. Завидев пришельцев, айсиды уставились на них прозрачными светящимися глазами. Когда конвой проходил мимо рассевшихся вокруг источников групп, айсиды замолкали и провожали путников пристальными взглядами. Кто-то даже отодвигался в сторону, будто от прокаженных.
Франц слышал за спиной шепотки. Улавливал слово «лин-го», которым его уже называли стражники.
Наконец братьев подвели к самому большому источнику.
Шипя и клокоча, из раскола в земле вырывался высокий сверкающий фонтан. Айсиды сидели вокруг, закутавшись в плетеные циновки: вода била из глубинных недр земли и была до того ледяной, что даже стоящий в десятке шагов Франц почувствовал расползающийся от источника мороз.
Айсиды сидели двумя группами. Слева – рогатые, а справа – крылатые.
– Линго-тада весо шидзу ва наамаши, – проскрипел стражник за спиной Франца.
Айсиды переглянулись, зароптали.
– Шидзу ва? – произнес рогатый айсид, на груди которого красовалось массивное ожерелье из крупных искрящихся кристаллов.
Остальные существа носили украшения попроще, и Франц подумал, что этот айсид наверняка тут главный.
Кристально голубые глаза пробежались по лицу и одежде мальчишек цепко и властно.
– Хо, – кивнул стражник. – Шидзу ва.
Главный айсид склонил голову набок. Прищурился.
Его острые, длинные уши, похожие на белые листья, от мочки до верха были унизаны серебряными кольцами и бубенцами. Когда айсид качнул головой, металлические украшения издали певучий перезвон. Впрочем, его тут же перебил похожий на треск льда голос: