– Миднайт, Миднайт… – бормотали незримые губы.
Тысячи мертвецов окружили детей и наперебой принялись говорить с ними, каждый – о своем.
Клубы тумана формировали разные образы: вот улочка, по которой бежит человек… все белое и призрачное, деталей и не разобрать – лишь силуэты… скачет лошадь, слышится цокот копыт, ржание… грохот кружек о столы… боевые возгласы… множество людей заполонило пространство… клубы тумана, сформировавшись в тела людей, сражались друг с другом в кровопролитной битве…
И все эти тени прошлого шептали будто тысячи листьев на тысячах деревьев…
Но среди страшного сонмища Франциск уловил слово, которое звучало чаще всего.
– А-рту-у-у-ур…
Голоса звали и шептали сквозь толщу темных времен это имя. Раз за разом, среди множества других слов и фраз.
«Артур».
«У каждого есть страх. Своя слабость. Изъян наместника Полуночи спрятан так хорошо и надежно, что долгие-долгие ночи… годы… века… нет, тысячелетия ни один не мог разгадать тайны Мертвого Принца!»
«Даже у монстров есть мечта».
И тут Франц понял.
Почувствовал.
Может, это подсказало чье-то волшебство. А может, он сам научился читать незримые знаки и письмена.
Окруженный сотнями фигур, вслушиваясь в мертвые голоса, Франциск вдруг почувствовал себя на пороге великой тайны.
Перед глазами предстал Калике, раскрывающий ладонь: «Смотри. Что ты видишь?»
Франц должен был увидеть ту незримую связь, которая существовала в десятке разрозненных элементов… Он словно глядел на расколотый кувшин и, шаря глазами по кускам обожженной глины, видел, какие друг к другу подходят…
Видел связь, доселе скрытую от его взора.
Он видел ее не глазами.
Сердцем.
«А если, – вспыхнула в голове Франциска мысль, – если Принц в далекие времена, также как Сшитый, был человеком?»
Тот, у кого не было ни памяти, ни лица, ни имени.
Может, в этом и крылась его сила?
Едва разбился флакон и сотни воспоминаний вырвались на свободу, кулак так и остался вверху, не в силах обрушиться на жертв.
Значит, чтобы убить Принца, нужно…
И Франциск поднялся на ноги и, подняв лицо к нависшей туче мотыльков, прокричал имя.
Имя, которое принадлежало тому, кем когда-то был Мертвый Принц. Когда-то давно. Тысячи и тысячи ночей тому назад.
– Артур!
Голоса мертвых тут же подхватили, разнесли между колонн по всему залу громогласным хором:
– Артур! Вот имя Мертвого Принца! Артур!
Клубы тумана осели и растворились, а сотни мотыльков с шелестом рухнули на каменные плиты тронного зала – словно золотой дождь – и засыпали весь пол мертвыми тельцами. Крылышки еще трепыхались, но подняться мотыльки уже не могли. Последние же бабочки, прежде чем упасть на пол, застыли в паре метров над землей. И вдруг стали собираться вместе. Мгновение спустя перед остолбеневшими братьями возникла человеческая фигура в черной короне.
У Принца не было лица.
Все его тело было лишь бабочками – сотни мотыльков, собравшись вместе, образовали человека.
Вместо кожи лицо Принца покрывали черно-золотые крылышки.
Вместо глаз – два черепа, две спинки бражников.
Мгновение Мертвый Принц стоял перед детьми.
Глядел на них пустыми глазницами.
– Твое время вышло! – ясным голосом сказал Калике.
– Ночь будет вечной… – шевельнулись губы из бабочек.
Это был не голос: жужжание десятков трущихся друг о друга крыльями тел.
Вдруг Филипп рванулся к Мертвому Принцу, и в его руке вспыхнула золотая молния. Франц и не заметил, как в суматохе выронил кинжал, а близнец его подобрал. Младший брат вски-иул руку и молниеносно вонзил клинок в колышущуюся сотнями бабочек грудь. Кинжал пронзил жужжащее тело, и в следующее мгновение вся масса мотыльков рухнула на пол.
Филипп крикнул.
Кинжал выпал из его рук и со звоном стукнулся о каменную плиту.
Мальчик упал на колени. Повисло тяжелое мгновение тишины. Битва стихла.
Больше не слышались боевые крики, звон сталкивающихся клинков. Айсиды и другие народы, которых Франциск прежде не видел, стояли за спиной Каликса – своего предводителя – и глядели на опустевший тронный зал, усеянный миллионами черно-желтых телец. Казалось, здесь прошла буря и, сорвав с деревьев золотые листья, устлала землю под ногами пестрым ковром.
Франциск мгновение пытался отдышаться.
– Фил? – позвал он.
Брат не поднялся, все так же стоял на коленях и прижимал к груди руку.
– Фил!
Франц бросился к младшему брату и опустился рядом с ним. По белому лицу Филиппа струились слезы. В разрезе порванной рубашки виднелась красная, словно обожженная пламенем кожа. Рука, которой Филипп ударил Мертвого Принца, пошла волдырями. Кожа – сплошной ожог. Фил всхлипывал и тихонько скулил.
– С-сейчас… Все будет хорошо. Все закончилось, Фил! Он сгинул, будь он проклят. Сейчас я…
– Франц, – бросил Калике.
Северный Ветер наконец опомнился и решительным шагом направился к ним.
– Калике! – вскричал Франциск. – Он… он ранен!
Калике кивнул. Его глаза метали холодные искры. Франциск перевел взгляд на толпу айсидов за спиной Ветра. Откуда же они тут взялись?!
– Калике… откуда ты…
– Все в свое время, молодой господин, – спокойным голосом ответил монстр. – Я все объясню. Мертвый Принц сгинул. Он уже не вернется.
Калике остановился перед мальчиками и чуть склонил рогатую голову. Вид у него был суровый и уставший, тело покрывали короткие рваные раны, но все же Ветер уверенно стоял на ногах, выпрямив спину.
– Наше рабство закончено, – сказал Ветер. – Север пришел.
«Калике помогал нам!» – вдруг понял Франциск.
Взгляд гиганта упал на обожженную руку Филиппа. Мальчик сидел на коленях, содрогаясь от беззвучных слез.
– Чаша. – Калике обратил лунные глаза к Франциску.
Чаша у трона! Та самая, о которой говорила королева ледяных фейри!
В груди Франциска зажглось пламя решительности. Он встал и зашагал к чаше, по пути выхватил из заплечного мешка флягу и, склонившись к каменному цветку, опустил ее в воду.
И вдруг замер.
Вода не отражала лица.
Она была черной и словно бы… пустой.
Сглотнув горький комок, Франциск вытянул фляжку и вернулся к Филиппу.
Рядом с младшим братом задумчиво сидел Калике.
– Фил, выпей.
Франц приложил к его губам флягу. Филипп проглотил слезы и нерешительно припал к горлышку. Он с трудом сделал несколько глотков. По подбородку заструились прозрачные капли, мальчик закашлялся.
– В-все, – слабым голосом ответил Фил.
Поток слез прекратился. Он пришел в себя. Франциск посмотрел на руку брата – волдыри на глазах уменьшались и таяли.
«Подействовало!» – обрадовался Франциск.
– Еще, – приказал Калике.
Франциск ринулся к чаше, поскорее набрал волшебной воды и, спотыкаясь, побежал обратно.
– Давай, Фил!
Он вновь приблизил горлышко к губам брата. Едва Филипп сделал еще несколько глотков, волдыри совсем спали, кожа начала бледнеть.
– Еще.
Северный Ветер внимательно следил за братьями.
– Сейчас!
Обрадованный Франц вновь поспешил за водой. Он мельком взглянул на дверь в троне. И до него дошел смысл произошедшего. Они убили Принца! Они могут вернуться домой!
Франциск оторвал глаза от фляги и уставился на дверь.
По ту сторону – Англия.
А вдруг нет?
Сердце содрогнулось от страха.
Франциску вдруг захотелось подняться и проверить, не соврала ли Стезя, действительно ли они вернутся домой теперь, когда они свергли Мертвого Принца с его трона?
Всего несколько ступеней.
Франц поднял ногу и ступил на лестницу.
За спиной раздался строгий и холодный оклик:
– Не сейчас!
Франциск опомнился. Калике прав. Сейчас главное – спасти Филиппа. Он не вернется без брата!
Мальчик бросился к сидящим на полу Филиппу и Каликсу. Дал брату еще напиться. Взгляд близнеца прояснился и вдруг засиял – совсем как в прежние времена. Такими лучистыми его глаза Франц никогда еще не видел. Они горели, словно серебряные звезды. Словно льдины на солнце. Прекрасные, чудесные глаза – те самые, которыми так любовались тетушки и кумушки их матери.
Филипп ничего не говорил.
Лишь смотрел на Франциска, и в его взгляде стыло некое удивление.
– Подожди, Фил, – поспешно бросил Франц, вскакивая на ноги. – Я наберу еще!
Брат протянул к нему руку, но Франциск уже метнулся к чаше у трона. Сердце бешено билось в груди – теперь с ликованием. Ботинки гулко стучали по каменным плитам.
И вдруг – крик.
Франциск споткнулся и чуть не полетел на пол. Внутри что-то оборвалось. Словно нить лопнула, и он повис в пустоте. Мальчик замер и обернулся.
Его младший брат стоял на коленях, а над ним возвышалась исполинская фигура Северного Ветра.
Сначала Франц не понял, что же не так.
Но затем он увидел…
В руке Каликса блестела серебряная молния.
Кинжал.
С длинного сверкающего словно луч звезды клинка бежали тоненькие алые струйки.
Внутри Франца все похолодело.
Капли падали на пол, под ноги сидящему на полу Филиппу. Близнец накренился и, бессильно свесив кудрявую голову, завалился на бок.
Словно сквозь пелену тумана Франц услышал собственный крик.
– Не-е-е-е-ет!
Время замедлило ход.
Все вокруг окутала тьма.
Мгновения растворились в пустоте.
Франциск не помнил, что делал после. Не слышал своих криков, не чувствовал, как бежал к брату.
Он очнулся лишь в тот момент, когда увидел перед собой белое лицо Филиппа и его голубые глаза – все такие же удивленные, смотрящие на мир так, словно видят его впервые.
– Фил! Фил!
Франц даже не подумал, что Калике стоит за его спиной с кинжалом в руке.
Он лишь сжимал в руках хрупкое тело брата и с ужасом взирал на багровый цветок, расцветающий на его белой рубашке.
– Ф… Фил! Фил!
Слезы застлали глаза.
Франциск кричал. Пытался добиться от близнеца хоть слова.