— А теперь — ищи. — Голос сестры князя изменился. Он стал глубоким и словно обрел плоть. Он вряд ли принадлежал человеку — не мужской, не женский, — скорее существу, которое было обитателем этого странного места. Голос подхватил меня, стуча кровью в ушах: «Ищи-ищи-ищи», — и понес из ниоткуда в никуда. Вспышки тьмы слепили глаза, а липкие сгустки света лизали лицо ледяными языками.
Я не задавал себе вопроса, что именно я должен искать. Я просто знал, что искать нужно. И даже каким-то образом понимал, что именно. Правда, не понимал — что.
Поток принес меня к пятну белого света, которое ничего вокруг не освещало. Принес и оставил там, как бы сообщая, что цель моих поисков здесь. Когда я поверил в это, вырвавшаяся из окружающей тьмы виноградная лоза пронзила мои глаза, и я рассмеялся от понимания. Вот оно! Я нашел! Водоворот образов проносится передо мной. Я ничего не понимаю, лишь фиксирую каждую картинку.
…человек в синем деловом костюме кричал на устало сгорбившуюся фигуру, стоящую у серых камней погасшего камина. Каждое слово — заточенное до бритвенной остроты мутное вулканическое стекло. Но слова разбиваются…
…смуглое лицо перекошено от боли. Глаза лезут из орбит, кровеносные сосуды уже полопались, рот судорожно пытается схватить глоток воздуха, но красный шнур охватывает шею…
…безжизненный свет люминесцентных ламп освещает бокс, похожий на гараж. В нем нет машин, только похожие на торпеды предметы из металла, пластика и стекла. Мигают огоньки, бросая отблески зеленого на спящие лица людей внутри…
…тусклые льдинки — монах смотрит на меня удивленно. Он не понимает, что я здесь делаю, как вторгся в его обитель…
…мужчина сидит за стойкой бара, опрокидывая в себя одну за другой стопки с водкой. Он кого-то напоминает, но я не могу зацепиться за ускользающее узнавание, смешанное с тревогой и жалостью…
…подросток с лицом идиота. Его руки держат лезвие прямого меча, наполовину утопленное в его груди. Взгляд полон безмерного удивления и подступающего покоя…
…старик знает, что остаток его жизни исчисляется уже не годами и месяцами. Он очень хочет успеть, он тревожится…
Поток чистой силы поднимает меня. Он несет меня прочь от образов, значения которых я не понимаю. Он спрашивает мое имя, а я не могу его вспомнить. Он требует, но я смеюсь. Так забавно — зачем ему мое имя? Что значат имена здесь?
— Игорь!
Да. Это оно. Мое имя. Кажется. Я называю его силе, и та меняет направления. Из теплой она становится арктической. Я с любопытством наблюдаю за растущими на пальцах кристалликами льда. Красивые!..
— Игорь! Возвращайся…
Куда? Я куда-то уходил? Глупо! Как же глупо уходить, чтобы потом возвращаться! Мне кажется или в этой максиме нарушена причинно-следственная связь?
— …домой!
Мама волнуется. Зачем? Я же просто гуляю с пацанами! Я не уходил со двора, я ведь обещал ей.
— Мультфильм скоро начнется!
О! Хорошо, если рисованный! Терпеть не могу кукольных! Мультики показывают один раз в день, но никто не знает, какие именно, — в программе только строчка «14:25–14:40. Мультфильм». Пятнадцать минут в день — это нечестно! Сейчас же лето!
— Быстро!
Я бегу. Бегу! Только бы рисованный! Пусть будет рисованный! Почему я не вижу маму? Она ведь всегда зовет меня с балкона. А сейчас — откуда? Я всматриваюсь и не вижу ничего. Так у меня глаза закрыты! Почему у меня закрыты глаза? Надо открыть!
Я открыл глаза и встретился со взглядом бледно-зеленых глаз. Мама?
— Как тебя зовут? — спросила женщина.
И все, что есть я, все, чем я был и чем стал, падает в меня с огромной высоты. Без удара, очень мягко, каждая часть моей души или разума становится на свое место.
— Игорь Антошин, — ответил я, чувствуя, как слова царапают глотку. — Я в порядке, Ирина Олеговна. Что это было со мной? Гипноз?
Некоторое время наставница смотрела на меня без выражения, будто ящерица на будущую добычу. Но ответила:
— Управляемое погружение. Я погрузила тебя в инфополе, и ты… Ты видел что-нибудь?
Ох ты! А теперь эмоции в ее голосе появились. Ей интересно, и она… Кажется, она завидует!
— Видел. Но не очень понимаю, что именно. Будто осколки стекла в калейдоскопе. Там был Арцебашев, это я точно помню! И китаец! Его душили!
— Записывай. — Вновь температура поползла к абсолютному нулю. — Вот тетрадь. Каждую мелочь, каждую деталь. Незначительного нет.
— А вы этого не видели? — Мне казалось, что она была со мной рядом все это время.
— Нет, — отрезала Снежная королева, направляясь к выходу из библиотеки. — Запиши все и покажи мне. На этом занятие завершено. Повторим завтра.
А теории мне не положено, что ли? Что за инфополе, в которое она меня погрузила? Как в него входить? Как управлять? Она наставник вообще или погулять вышла? Что за манеры такие… заносчивые! Я ей виноват, что ли, что сын чудаком вырос?
— Ирина Олеговна! — позвал я «маму», когда она уже наполовину открыла дверь. — Мне нужны объяснения происходящего. И меня не устроят ваши «нет» или молчание Снежной королевы. Я понимаю, что вы меня на дух не переносите, и понимаю почему, но этот дар может служить княжеству, и я намерен его развить. Или мы с вами сейчас же найдем общий язык, как учитель с учеником, или я звоню Пояркову и говорю, что прекращаю занятия. Полагаю, что мной он будет менее недоволен, чем вами.
Сестра князя сжигала меня лучами смерти с минуту, не меньше. Только когда, по ее мнению, перестал тлеть даже ковер, на котором я стоял, она соизволила произнести:
— Хорошо.
Прошествовала ко второму креслу, уселась, плотно сведя колени — леди в каждом движении! — и сказала:
— Спрашивай!
— Что такое инфополе?
— А что такое бог?
— Это ответ? — Я ждал примерно такого подхода к нашему разговору и укоризненно покачал головой: не стоит, мол.
— И ответ в том числе. Инфополе — это мысли и чувства. Живых, умерших, нерожденных. Это альфа и омега любой цивилизации.
— Бог?
— Нет. Но имеются уникумы, которые так считают. У инфополя нет воли. Оно ничего не производит, ни к чему не толкает. Оно не Создатель, скорее Создание.
— И пророки могут к нему подключаться?
— Люди не машины. И оно не устройство. Взаимодействовать.
— Мои видения сегодня. Это настоящее, прошлое или будущее?
Снежная королева лишь плечами пожала.
— Не знаю. Тебе предстоит научиться это определять. У каждого пророка свой способ взаимодействия с полем. Ты должен узнать, какой твой.
— Как вообще получилось, что у меня открылся этот дар? Игорь ведь был инициирован…
— У моего сына, — кристаллики льда сыпались на пол с каждого слова Ирины Олеговны, — был открыт царский дар. Он ничем не уступал моему брату по силе. А ты… Твой перенос… Я не знаю… Ты будто стер все! Сломал все выстроенное, будто имел на это право!
— Я сюда не просился, — примирительно произнес я.
— Я знаю. — Женщина вернула себе самообладание в какую-то долю секунды. — Но это ничего не меняет.
Глава 10Расследование
— Я обнаружил в сети упоминание о пяти случаях «самоубийств» ванов. Вот адреса, — доложил Алмаз, когда я уже заканчивал с завтраком. Слово «самоубийств» он выделил особо, подчеркивая, что придерживается именно этой версии. — Еще есть три пропавших без вести. Двух— и трехнедельной давности. Я считаю, что это как-то связано.
— А следователей-то вокруг развелось! — с сарказмом проговорил Самойлов, сидящий напротив меня и уплетающий кашу. Не верилось, что эту слизистообразную массу можно было есть с таким аппетитом. — И у всех есть версии!
— Не нуди. — Я понимал, что подкалывает он не Алмаза, а меня. Ведь я вместе с ваном Ло собирался разговаривать с родственниками погибших магов, а он, профессиональный следак, оставался на обработке информации, найденной татарином.
— Есть не нудеть, господин обер-секретарь!
— Как наш берсерк? — сменил я тему.
Вновь спорить с Глебом не хотелось. И так времени потратили больше, чем могли себе позволить. Да, у меня навыков оперативной работы ноль целых хрен десятых, но со мной местный детектив, которому это по плечу. Кроме того, я рассчитывал на помощь со стороны дара. Мало ли, вдруг что-то подскажут видения. Самойлов хорош, но тут чужая земля.
— А сам чего не сходишь? Считаешь, что визит в спальню Яньлинь скомпрометирует девушку?
Что за язва! Не было же ничего! И вряд ли будет. Слишком много у меня обязательств, слишком велика пропасть между боярином русского княжества и ваном маньчжурского ханства. Куда там Монтекки с Капулетти! Да и возраст уже не тот.
— Когда я заходил, она еще спала, — отозвался я нейтрально.
Глеб, к счастью, не стал развивать тему.
— С ней Тедань сейчас. Говорит, что все в порядке. Дар она снова может принимать.
— Хорошо. Вы тогда, пока здесь, поговорите с ней. Что она чувствовала, когда не смогла принять силу брата. И, Алмаз… Покопай, как такое возможно?
— Уже. — Я даже не удивился его инициативе. — В сети по данному вопросу нет ничего. Есть только средневековые легенды, но там все настолько мутно, что без пол-литра не разберешься!
— Попроси у Алексея Вячеславовича бутылку — я у него видел в кабинете целый набор.
— Чего не сделаешь для службы!
В столовую вошел Яо. Сегодня он опять выглядел как модель с обложки журнала, посвященного моде пятидесятых. Костюм был консервативного коричневого цвета, но крупная золотистая клетка делала его легкомысленным. Крохотная шляпа с узкими полями, трость, штиблеты бело-коричневого цвета. При взгляде на него у меня появилась догадка — он намеренно одевался вычурно и несерьезно, чтобы снизить уровень собственной опасности в глазах потенциальных противников. Ну правда, разве в этом стиляге можно заподозрить бойца?
— Вы готовы, Игорь? — Видимо, действие датских капель начало слабеть, потому что вместо своего имени я услышал что-то похожее на «И Гэ Эр».
— Да, ван Ло. — Отодвинув от себя тарелку, я прикинул время, которое прошло с момента последнего закапывания лингвоботов. Выходило, что пора повторить процедуру. — Пойдемте. Только капли закапаем.