По дороге к посольскому лимузину я опять столкнулся с ведьмаком. С тем самым, которого увидел в первый свой визит в Нефритовый двор. Он, похоже, даже стоял в том же самом месте, подпирая спиной стену павильона с драконом на коньке. Бессмысленный взгляд дурачка уперся в меня, и я вздрогнул.
Я его узнал. В смысле, я его узнал не как ведьмака, которого уже видел здесь, а как лицо из осколка своего видения!
Прикрыв глаза, я попытался восстановить образ у себя в голове, и мне это удалось. Словно бы картинка только и ждала, когда ее призовут. Я вновь увидел его, подростка с лицом идиота. Его руки, обхватившие лезвие прямого меча, погруженного в его тело до середины. И его взгляд, полный безмерного удивления и подступающего покоя.
Тряхнув головой, я отогнал память о видении. Посмотрел на паренька, и душу, против ожидания, наполнила не брезгливость к искалеченному одаренному, а жалость.
— А ведь тебя, судя по всему, совсем скоро убьют, малой, — прошептал я. — Бедолага…
Глава 16Столп опоры
И все сразу как-то успокоились! Сходил Антошин во дворец к наместнику, презентовал ему поглотителя с капсулами — и получил от него обещание отдать Топляка. И все! Такое сразу облегчение! Дела сделаны, долги розданы, виновные наказаны — пора чемоданы собирать! Алмаз прибурел больше прочих, подошел отпроситься на городской пляж.
— А то чего я — на югах неделю проторчал и моря не видел… — смущенно пояснил он в конце.
А я для кого с утра распинался? Про Большую Игру, про Ватикан с видящими, про то, что нас в покое не оставят? Меня слушал вообще хоть кто-то?
Отвечать татарину я не стал. Просто посмотрел на него пристально и недобро, чтобы он сам осознал, какую чушь сейчас сморозил, да и прошел мимо. Уселся в кресло в своем кабинете и задумался.
Столкновение с ведьмаком в Нефритовом дворе испортило мне настроение и заставило мысли вернуться к наместнику. Точнее, к его поведению во время нашей встречи. Что-то мне в нем не нравилось! Знать бы только — что? Слишком спокойно отреагировал? Знал? Насколько много и насколько хорошо? Что меня так напрягает?
Ответ на последний вопрос я знал. Я боялся. Боялся, что все понял неправильно. И суть интриги Потрошителей, и игры Ватикана, и, собственно, цели наместника. Я новичок тут. Пусть и с пониманием подковерной возни своего мира, плюшками в виде магии и пророческого дара, но новичок. А способности, как показывает практика, почти всегда проигрывают опыту.
Стоп! Пророческий дар! Вот я идиот! Я же могу просто посмотреть на линию наместника, и все сразу станет ясным! Блин, очевидное же решение! Ну ладно, очевидное для местного, не для меня. Но все равно — идиот, хорошо хоть сейчас додумался! Только есть один затык — не умею я по своему желанию погружаться в информационное поле. Но! Зато знаю того, кто может с этим помочь!
Тянуть не стал, хотя по-прежнему старался без крайней необходимости с сестрой князя тет-а-тет не встречаться. Но поднялся и отправился в ее комнату. Пока шел, настраивал себя на нужный лад. Мы же с ней сейчас в куда лучших отношениях, чем пару дней назад, верно? И учить она меня обязана. Сегодня утром, на сборе команды, она сделала все, чтобы меня поддержать и направить мысли моих людей в нужное русло. А могла этого не делать. Смирилась со мной? Приняла? Кто знает, что в голове у женщин! Главное — спокойно держаться и на едкие ее замечания не реагировать.
— Ирина Олеговна?
— Входи, Игорь.
Закрыл за собой дверь, обернулся. «Мама» сидела лицом к двери в глубоком кресле и читала. То есть до моего появления читала. Сейчас книга была закрыта и отложена в сторону. Причем так отложена, это я отметил машинально, чтобы я не смог увидеть обложку. Совершенно интуитивно я сделал полшага влево и с нового угла обзора прочитал с корешка: «Страсть в песках».
Да ладно! Снежная королева читает любовные романы? Пошлятину и розовые сопли? Вот эта вот железная леди, которая без применения дара способна растереть меня в порошок одними только словами? Женщина, для которой долг значит даже больше, чем чувства и эмоции? Которая смогла смириться с двойником в теле ее сына и с тем, что сам сын отправлен в ссылку на веки вечные? Просто разрыв шаблона! Страсть в песках! Господи милосердный!
Удерживая на лице серьезную мину (как же это было тяжело!), я произнес:
— Ирина Олеговна, не могли бы вы поучить меня входить в информационное поле?
— Что-то случилось? — тут же насторожилась она. Чуйка у любительницы дамского чтива была на уровне.
— Нет, все штатно. Просто в кои-то веки время появилось и можно спокойно заняться развитием.
Судя по лицу, сестра князя мне не поверила. Эта вот вскинутая бровь, чуть прищуренные глаза, плотно сжатые губы… Блин, как она похожа на мать!
— Поведение наместника меня чем-то насторожило, — пришлось все же пояснить. — Не могу даже себе объяснить. Поможете?
— Ты хочешь воспользоваться даром, чтобы развеять свои сомнения?
— Или убедиться в том, что они не напрасны.
На миг она задумалась.
— Это не инструмент вроде молотка, Игорь. Просто, чтобы разобраться в происходящем, лучше использовать мозг. Он у тебя есть, я знаю.
Вот ведь старая!.. Почтенная пожилая женщина! Не может без уколов! Ладно, я знал, что так будет, держим лицо.
— И все же. Тренировка мне точно не повредит.
— Я ведь уже говорила тебе, что на осознанный вход в поле понадобится много времени? Ты что же, надеешься овладеть этой техникой с наскока?
— Говорили. Но, может быть, у меня получится? Или хотя бы с вашей помощью?
Еще несколько секунд молчания. Поджатые губы, морщинки вокруг глаз — глубокая задумчивость.
— Я не совсем точно выразилась, — сообщила она наконец. Тон ее изменился. Из отстраненного он стал… Более теплым, что ли? Человеческим. — Сам по себе вход в инфополе несложен. Это лишь нужный настрой, медитация. Ничего такого, с чем бы ты не справился.
Ну точно, потеплел. «Ничего такого, с чем бы ты не справился!» Я с тем человеком сейчас говорю?
— Тогда в чем проблема? Научите меня технике. Практика — великое дело.
— Проблема в другом, Игорь. Войти в поле — это даже не половина задачи. Куда сложнее из него выйти.
— Пока с этим трудностей не возникало, — удивился я.
— Ты не был инициирован. Сущность поля лишь пробовала тебя, либо ты погружался в нее под моим контролем. Да и везло тебе, прямо скажем. С погодой… — Она покрутила рукой, подбирая слова. — Понимаешь… Представь себе, что информационное поле — океан. Он может быть спокоен, а может бушевать штормами. А ты при этом — парусник. Даже не так, ты — рыбацкая одномачтовая лодка! К тому же за штурвалом у этой лодки стоит человек, который в открытое море выходил только в качестве пассажира. Купался на мелководье, но сам никогда посудиной, даже такой простой, не управлял. Понимаешь, что я хочу сказать?
— Случись шторм — и меня утопит?
— Или штиль, и ты застрянешь в этих водах навсегда. Или тебя сожрут чудовища, обитающие в глубине. — Ирина Олеговна покачала головой. — Пойми, с твоим уровнем подготовки, пусть даже с учетом твоего везения, ты просто не способен к самостоятельной работе.
— Но я же…
— Игорь, не спорь! — Нотки моей матери в ее голосе. — Можно пару-тройку раз выйти в плавание и вернуться домой невредимым! Море спокойно, ветер попутный, солнышко светит. Но это совсем не значит, что шторма не будет в твой четвертый выход! А ты даже не знаешь, какой парус поднимать, а какой опускать, чтобы тебя не перевернуло.
Интересные у нее сравнения, у жительницы равнинного княжества, не имеющего выхода к морю. Явно не ее, скорее слова одного из ее детских наставников.
— Я понял. Но с вашей помощью можно?
— Я не уверена. Ты прошел инициацию, и может статься, я не смогу тебя удержать. Как не смогла удержаться сама!
О чем это она? Не с этим ли связана ее «сломанность»? При всех она ничего не говорила, да это и понятно — кто же будет душу при посторонних открывать.
— Вы поэтому?..
— Да. — И она надолго замолчала.
Что тут скажешь. Мне жаль. Правда жаль, хотя вслух я такого не скажу никогда и ни при каких обстоятельствах. Сестра князя не тот человек, которого можно пожалеть безнаказанно. Но мне-то что делать? Этот вопрос я и озвучил.
— Каждый пророк должен обрести свой столп опоры. — Голос «мамы» стал тихим и печальным. — И у каждого пророка он свой.
— Столп опоры?
— Якорь. Маяк. Что-то, за что ты сможешь держаться там. Чтобы вернуться сюда.
— Это предмет?
— Может быть. У одного моего наставника был ворон. Он всегда сидел у него на плече, и его когти связывали человека с вещным миром. У другого — пара игральных костей, которые он крутил в руке, когда погружался.
— А у вас?
И вновь молчание. Настолько затянувшееся, что я уже решил, что ответа на свой вопрос не получу. Ладно, я по крайней мере попытался. Будем искать другой способ. Свет прямо клином на ней сошелся, пифии недоделанной!
— У меня не было ничего. — Она произнесла это совсем тихо. — Ничего. Я ничего особенно не любила, ни к чему не стремилась. Мной управлял только долг. Я должна была стать пифией — так нужно было семье. Но хотела ли я этого сама? Нет, наверное.
Подняла на меня глаза — сухие, хотя тону больше бы подошли красные и заплаканные. Но это же Снежная королева!
— Дар — это страсть, запомни это. Это желания, потребности, стремления! Это эмоции, наконец! Рассудок хорош, но работает с даром не он. Я поняла это поздно.
И поэтому не прошла инициацию? Сломалась и осталась без дара? Никого особенно сильно не любила, ничего страстно не желала? Поэтому ты читаешь о чужой «Страсти в песках»? Потому что своей не имеешь?
В конечном итоге технике она меня научила. Ничего сложного, оказалось, как она и говорила. По сути — да, медитация. Или молитва. Очищаешь сознание, избавляешься от всех лишних мыслей и потихоньку погружаешься. Самостоятельно у меня уже раза с пятого получилось. А вот вести меня в информационном поле Ирина Олеговна и правда больше не могла. Едва я входил в пространство, полное чуть заметно подрагивающих нитей, как терял с ней всяческую связь. И тут же выныривал — задача-то пока стояла научиться входу.