— Не знаю, какими словами еще сказать.
— Не говори. — Опустила голову. — Я и так уже покраснела. Ты не обязан исполнять роль моего отца. Будь просто другом. — Взяла вилку. — Мы еще не… мы с ним… в общем…
Я не готова. Наверное.
Но твоя подружка скоро выгонит меня с чердака, а, значит, пойти мне будет некуда, и придется принять приглашение моего парня.
— А он что, настаивает? Ну, в смысле…
Нормально. Теперь и Гончар покраснел.
— Нет. — Нужно его успокоить. — Нет.
— Хорошо. А то я что-то занервничал. — Вилка в его руке, и правда, заплясала. — Если чувствуешь, что будешь ему чем-то обязана, или просто не хочешь, то не стоит…
— Поняла. — У меня и уши уже вспыхнули. — Давай не будем об этом. Сменим тему. Просто… просто все хорошо, даже очень, но что-то не дает мне покоя. Я запуталась.
И снова перед глазами встал тот момент, когда этот парень, Илья, подходит ко мне. Его глаза. Они будто хотели мне что-то сказать тогда. И еще его выражение лица, потерянное такое. И как у меня внутри тогда все вдруг сжалось.
— Ты его любишь?
Конечно.
— Я… Да. Кажется.
— Значит, пока повремени, не торопись. Сближаться нужно постепенно. И мне так спокойнее будет. Прислушайся к своим чувствам. Я же видел этого твоего Кирилла- нормальный парень, хорош собой. На тебя смотрит очарованно. — Кивнул на телефон, лежащий на столе. — Заботится. Но только ты сама можешь понять, что у него внутри. Твое это или нет. Глаза — да, они могут обмануть, а вот сердце — никогда.
Глупый шаг. Я будто забираю у дяди Вани его умиротворение, беспощадно, вероломно. Но в следующую секунду вилка падает из моих рук, а изо рта вылетает признание:
— Я убила своего отчима.
Мне просто нужно было сказать. Нужно было произнести это вслух. И чтобы кто-нибудь услышал. И огромный шар вины и тяжести вдруг с шумом лопнул, выпустив наружу мои боль и раскаяние.
16
Илья
— Где там мои мальчишки? — С такими словами мама обычно возвращалась с работы.
А мы бежали встречать ее и едва не сбивали с ног. И каждый старался обнять крепче, чтобы доказать, что именно он скучал сильнее. Кажется, она была счастлива, хотя и догадывалась, что всего за пять минут до ее прихода игрушки были наспех распиханы по шкафам, а последствия игр в «войнушки» были тщательно скрыты за дверями детской.
Никогда не забуду, как светились мамины глаза, когда мы принимали из ее рук тяжелые сумки и тащили их на кухню. И весь наш вечер проходил под звон посуды и веселые разговоры.
И где это всё сейчас? Куда ушло?
Где парень, который был моим вторым «Я» последние двадцать лет? Парень, что знал все секреты, делился последним куском хлеба и всегда помогал встать, если я падал на трассе.
Позорно сбежал. Да, именно позорно, а не вероломно и хитро, как Кирилл сам считал.
Ему проще было свалить, чтобы не объясняться со мной. Чтобы не дать мне возможности поговорить с Юлианой. Это и было его ответом, его выбором. Брат не хотел, чтобы она знала. Сделал свой выбор. И как сильно бы я не желал сейчас поговорить с ним спокойно и мирно, такой возможности у меня не было: Кир отключил телефон, забрал свои вещи, уехал и больше не появлялся ни на учебе, ни дома, ни у отца, который ужасно взбесился, что не может ему дозвониться.
Когда в тот вечер я вернулся в квартиру, застал только следы прошедшей вечеринки: горы посуды, мятые пивные банки, пятна от спиртного на диване и удушливый запах прогорклого табачного дыма в воздухе. Ни единого напоминания о Кирилле. Если не считать нескольких так и не распакованных коробок с вещами, оставшихся стоять у него в комнате.
Трус. Настоящий трус.
Кир никогда не играл в игры, в которых велика вероятность проиграть. Потому и предпочел в очередной раз просто сбежать и забыть о том, что у него есть брат. Знал, что в этой битве ему не выстоять. Так же, как и в финале проклятого чемпионата.
Я мог бы уступить. Как делал это не раз. И я отойду в сторону, клянусь, но прежде она должна узнать, что Я был в ее жизни, иначе обманется еще больше. Ей никогда не дождаться от Кирилла того, на что рассчитывает каждая девушка. Он не такой. И как бы не старался, его природа однажды возьмет свое над чувствами, которые он испытывает. А Кир испытывает — это ясно, иначе бы не сбежал.
Юлиана будет обречена на несчастье, если отдаст ему свое сердце. Он разобьет его. Не сможет по-другому, как бы ни старался. Потому что никогда не поставит чужие желания выше своих. Никогда в жизни.
Он — коллекционер, с удовлетворением ставящий галочки напротив имен своих трофеев, наслаждающийся победой, а потом чересчур быстро теряющий к ней интерес, ведь азарт вновь вынуждает его выйти на охоту. Такие люди редко заглядывают кому-то в душу, а если заглянули — просто пугаются того, что там увидели. Боятся всего настоящего, глубокого, сильного. У них просто кишка тонка, чтобы полюбить кого-то искренне и навсегда.
— Нина! — Воскликнул, увидев Орлову, бредущую по коридору с потерянным лицом. — Нина, привет!
Ее уже неделю не было в институте.
— А, привет, — сонно ответила она, поднимая на меня взгляд.
Девушка выглядела на удивление не ухоженно: светлые волосы растрепаны и, кажется, давно не мыты, лак на ногтях отслоился, губы потрескались. Непривычно было видеть ее без макияжа, да еще и в странной объемной кофте с длинными рукавами в такой теплый день.
— Как дела? — Спросил бодро.
От ее глаз не укрылся мой интерес к ее внешнему виду, поэтому Нина поежилась, кутаясь в воротник.
— Хвосты сдаю. — Произнесла хрипло и прокашлялась.
Взгляд ее казался отстраненным и слегка потерянным. Видать, дела тоже шли не важно.
— Понятно, — нервно улыбнулся, — я вот тоже.
— Ты сам как? — Теперь она облизнула губы и подняла на меня глаза.
Мне сразу все стало ясно. Ей просто было больно смотреть на меня — того, кто так сильно напоминал ей моего брата.
— Нормально. — Пожал плечами.
— Ну, да. — Усмехнулась. — Вижу это по кругам под твоими глазами.
— Просто не выспался. — Отмахнулся.
Точнее, не помню, сколько часов мне удалось поспать за эту неделю. Брат сделал все, что бы я не нашел его. А в единственном месте, где мне могли подсказать местонахождение Юлианы, только разводили руками — уволилась. Почему — никто не знал. Готов был биться об заклад, что и здесь не обошлось без Леманна-старшего.
Нина убрала прядь волос за ухо и наклонилась плечом на стену. Долго всматривалась в мое лицо, и наконец, надтреснутым голосом произнесла:
— Спасибо, что поговорил с Кариной.
Да, не самый легкий был разговор.
— Я… — У меня свело живот. — Не знал, что все так серьезно. Думал, просто нравлюсь ей. А тут ее признание… и попытка прикрыть Кирилла…
— Тебя. — Нина улыбнулась. Покачала головой. — Тебя прикрыть. Тебе же еще выступать. Ты прости меня, что я все рассказала тогда Психу. — Она вздохнула. — Столько ярости во мне было… Кир же меня просто использовал. Как дешевую подстилку. А как стала не нужна — вышвырнул. — Потрепала меня по плечу. — Да не отводи ты глаза, ты ж не виноват в том, что он мудак. — Развернула к себе. — Карина сказала, что ты с ней объяснился, поблагодарил, расставил все точки над «i»?
— Да.
— Молодец. Если когда-нибудь передумаешь, знай, что она от тебя не просто без ума — это что-то гораздо большее. — Нина опустила руку и часто заморгала, не давая себе разреветься прилюдно. — А я вот по телеку видела, как мужик выступал. У него тачку украли, а в ней собачка была. Йорк. Совсем как та, что мне Кир подарил. С красным бантом на шее. — Ее грудь высоко вздымалась от дыхания. — Всю неделю раздумывала, не отнести ли ее хозяевам. Пожалела. Твоего брата. — Задрожала всем телом, всхлипнула, шмыгая носом. — Люблю его. А он теперь… с ней…
У меня в желудке все сжалось, тело начало колотить нервной дрожью. Точно говорят, два дебила — это сила. А если эти дебилы — избалованные деньгами мажоры, которым тупо скучно, все еще только хуже. В любом деле кто-то должен быть ведущим, а кто-то ведомым. А эти два барана — они же сожрут друг друга.
Тим — идейный, ему мой брат удобен, как партнер для осуществления его задумок. И то только на время. Кирилл — физически сильнее, но думает, что и морально тоже. Его ошибка в том, что он на полном серьезе считает Тима другом.
Только вот в тех делах, которые они творят, не бывает друзей, там каждый тянет одеяло на себя. А эти два идиота… они оба претендуют на лидерство. Любители рисковать и испытывать удачу — на деле лишь понторезы, которые в серьезной ситуации сразу сиганут в кусты.
— Куда мне ее теперь, псину эту? Смотреть на нее не могу. — Орлова принялась тереть кулаками покрасневшие глаза.
— Нина… — Осторожно положил руку на ее плечо. Обнять девушку было бы ошибкой. Оказавшись в моих объятиях, она и вовсе могла разрыдаться. — Ты знаешь, где мне найти Кирилла?
Она открыла рот, вдыхая и выдыхая, задрожала, будто не в силах вдохнуть, как следует. Подошла ко мне ближе. Уперла кулаки в мою грудь, опустила голову.
— Все хорошо. — Сдаваясь, обнял ее и прижал к себе. — Все хорошо, не плачь. Все пройдет.
— Илья, — все еще упираясь кулаками в мою грудь, всхлипнула Нина, — он же вляпается. Обязательно вляпается. Я так за него переживаю.
— Я постараюсь помочь ему.
— Правда? — Она подняла голову и посмотрела на меня с надеждой. По щеке девушки катились тонкие ручейки слез.
— Да. — Кивнул в подтверждение своих слов и положил свой подбородок на ее макушку, мне хотелось спрятать заплаканное лицо Орловой от посторонних глаз. — Найти бы его только.
— Где Тим трется, там его и ищи. — Горячее дыхание обожгло мою грудь. — У них же сейчас общее… увлечение…
Девушка вытерла слезы.
— Что они мутят опять? — Пальцы сами сжались в кулаки.
— Явно не на мотиках собираются гонять.
Кирилл
— Вот здесь паркуйся. — Тим заерзал на сидении в нетерпении. — Ага. Отличный вид! — Раскрыл пакет с едой, которой мы затарились по дороге, достал здоровенный бургер и вцепился в него зубами.