— Выстираю. — По-деловому сообщила она, скомкав футболку и положив на пол, мне под ноги.
Я повернул голову, чтобы осмотреть рану. Какая маленькая дырочка. И еще одна. Пуля прошлась по мягким тканям, разодрав поверхность кожи с двух сторон. Сущая ерунда. А вот запах спирта отрезвлял.
— Сейчас обработаем поверхность вокруг раны. — Предупредила Нана, щедро поливая кусок ваты пахучей жидкостью.
Моя отважная медсестричка.
— Ничего страшного не вижу. Артерии и вены не задеты. Но я бы лучше зашила. — Ворковала она, пока я сжимал зубы. — Потом забинтуем и, наверное, нужно будет приложить холод.
— Хорошо.
Мои мысли возвращались к Кириллу. В груди нарастало беспокойство. Раньше мы часто даже на расстоянии чувствовали, если с одним из нас происходило что-то плохое. Вот и сейчас мне казалось, что я слышу его голос, ощущаю переживания и страдания, которые он испытывает.
— Когда ты видела его в последний раз? — Спросил, стараясь дышать глубоко, пока Нана продолжала возиться с моим плечом. Сжал зубы.
— В его квартире. — Ответила она, не уточняя, кого я имел в виду. — Я пришла, там уже были эти люди. Они избили Кирилла. Потом нас обоих куда-то повезли.
— Прости меня. Я не должен был отпускать тебя. Разозлился, как последний идиот. А когда спустился, тебя уже не было.
— Жалею, что не послушалась тебя. — Нана шумно вдохнула и выдохнула. — Ты ведь говорил, что с ним опасно. Да я и сама догадывалась.
— Я сам с ним всю жизнь как на пороховой бочке. Мог поговорить, образумить, заставить, припугнуть. Но предпочитал закрывать глаза, чтобы просто не знать о его проделках. Не знаю, когда мы отдалились. И почему. Просто в один прекрасный момент Тим стал лучше понимать брата, и я уже стал не нужен. — Приподнял локоть, чтобы ей удобнее было управляться с бинтом. — Дай мне телефон, пожалуйста.
Она дала. Я набрал номер Левицкого. «Находится вне зоны действия сети».
— Отключен. Это только подтверждает, что они влипли вместе с Кириллом. Я так понимаю, что угнали машину не у простого смертного. Скорее всего, очень дорогую. Поэтому их и ищут такие серьезные люди.
— Да. — Нана присела передо мной на корточки, придирчиво оглядывая повязку. Кажется, кровь больше не капала. — Ему звонили ночью. — Сказав это, она смущённо опустила глаза. — Я поняла, что речь идет о машине. Потом он ушел, а вернулся только утром. Пьяный, вел себя… грубо. Мы поругались…
Мне было неприятно слышать это.
— Что хотели эти люди? Ты помнишь, куда они вас привезли? Их имена?
— Какой-то поселок, кругом коттеджи, большие дома. Самого главного все называли Геннадьичем. Полноватый мужчина, седой, с лысиной, все леденцы грызет. Он сказал Кириллу, что тот должен устранить кого-то, иначе нас обоих убьют. Охранники называли жертву Яцыком. Или Яцуком. Как-то так. Единственное, что я поняла — они все ждали известие о смерти, но Кирилл пропал. Пока решали, что со мной делать, я попросилась в туалет и выскочила в окно. — Нана закрыла лицо руками. — Потом бежала, бежала…
— Понятно. — Я встал, взял телефон. — Ты пока прими душ, я схожу за едой и сделаю пару звонков.
У меня внутри все кипело от злости. Схватил рюкзак, достал футболку, толстовку, быстро надел. Обернулся. Она стояла с окровавленной одеждой в руках и не решалась двинуться с места.
— Все будет нормально. — Подошел, убрал прядь волос ей за ухо, погладил по щеке. — Я тебе обещаю.
Она испуганно кивнула и прикрыла веки, наклоняя голову в сторону моей руки.
Моя красавица. Все обязательно будет хорошо. Но для этого нам понадобится все наше везение и еще немного смелости.
Нана
Только под душем позволила себе разреветься. Беззвучно так, тихо, словно отпуская боль на волю. Слишком много ее было в моей жизни, слишком много шрамов она после себя оставила. А сколько ошибок было сделано… Я уже совершенно не понимала, что и почему со мной происходит. Зачем все это именно мне, а не кому-то другому? Знала только, что кроме Ильи не могу ни на кого положиться, только с ним теперь чувствую себя в безопасности.
Его кровь стекала с моих рук розовыми струйками и, перемешиваясь с водой, теряла цвет. И на мое лицо пробиралась робкая улыбка. Я знала Илью и, кажется, не была знакома с ним совсем. Чувствовала и понимала без слов, но не представляла, как держать себя в его присутствии.
О, Боже… А как он смотрит на меня. На меня никто в жизни так не смотрел. Будто под кожу заглядывает и видит, как бьется мое сердце. Есть в нем что-то такое, в его голосе, взгляде, во всем его существе, что-то сильное, неотступное, настойчивое, отчего невозможно сопротивляться. И к черту границы, к черту страхи, сомнения…
— Может, поспишь? — Спросил он, когда я вышла из ванной комнаты, завернутая в халат. — Глаза красные. Ты устала.
— Не хочется. — Ответила, развешивая на спинке стула его выстиранную с мылом одежду.
Илья кинул друг на друга две подушки в изголовье кровати и, навалившись на них спиной, сел.
— Иди, поешь.
Только тогда я заметила в его руках стаканчики с кофе, а на постели пакет с едой из кафе.
— Спасибо, — откинув влажные волосы назад, присела рядом. Взяла стакан.
— У них хорошее кафе, но я взял все в номер. Не нужно нам лишний раз светиться.
— Что будем делать? — Спросила, отпив горячего напитка.
— Нужно понять, где искать Кирилла. — Он подвинул ко мне пакет. — Я звонил знакомому гаишнику, он раньше гонял с нами на треке. Короче, никто об угоне дорогой тачки не заявлял, но вот к сменному экипажу подходили какие-то ребята, запрашивали информацию о машине Кирилла, обещали бабки. Показывали его фото, просили поделиться инфой, если засекут где-то его тачку.
Я устроилась рядом с ним. Плечом к плечу. Стараясь не задевать рану.
— Болит?
— Не, нормально. — Илья принялся крутить в руках стаканчик с кофе.
Мне тоже было неловко.
— Где же нам теперь найти Кирилла?
— Я уже звонил Нине Орловой, он там не появлялся. — Илья осекся. — Ой, прости…
— За что? — Тихо пискнула я, теряя голос.
— Ну… вы же…
— Нет. — Мои щеки залились краской. — Странная ситуация… Вы, двое… чуть не свели меня с ума своими подменами, а я почему-то чувствую виноватой именно себя.
Илья молчал. Сидел, ссутулившись, и прожигал взглядом несчастный стаканчик.
— Так, значит… — Я не знала, как спросить о том, что беспокоило меня еще со дня вечеринки, а позже просто сводило с ума. — Карина — твоя девушка?
— Что? — Он повернулся ко мне. Выкатил глаза, нахмурился, улыбаясь. — Карина? Нет, мы с ней просто друзья. Даже не так — знакомые. Кто тебе такое ск… — Илья вздохнул и сердито сжал ни в чем не повинный стаканчик. — Все ясно. — И опустил взгляд.
Я поставила свой кофе на тумбочку и неуклюже повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. Он качал головой, бормоча себе что-то под нос, затем посмотрел на меня так, будто я была единственным человеком на земле, важным для него. Будто кроме меня ничто, вообще, не имело значения.
Как же можно было сомневаться…
Моргнула, тихонько выдохнула и села обратно. Уставилась в потолок. Мне бы бежать отсюда. Бежать подальше от этих фокусов с подменами, которые сбивали с толку, но почему-то теперь совсем не хочется. Мне нравится эта тишина, эта комната, это молчание и глупая неловкость.
— Начнем все сначала? — Его бархатистый голос заставил меня задрожать.
Я прикусила губу. Сердце сжалось от мысли, что не обязательно возвращаться в тот день, когда все пошло наперекосяк. Можно просто прочертить новую дорожку и пойти по ней.
— Понимаю. Тебе нужно разобраться в себе. Вообще, соревноваться с братом — это самое ужасное, что можно представить. — Он на пару секунд замолк, затем продолжил. — Я не прошу тебя выбрать прямо сейчас. Вообще, не заставляю выбирать из нас. Просто ты нужна мне. Очень. И если ты любишь его…
— Нет. — Разве он не видел этого в моих глазах? В моей улыбке? В моих прикосновениях? — Не его.
Медленно повернулась, посмотрела в его лицо и собралась рассмеяться, но вышло нечто среднее между кашлем и икотой. Нахмурившийся, задумчивый, сбитый с толку, он выглядел таким забавным и милым. Самым красивым на свете.
Вот это, наверное, самое правильное ощущение: он просто смотрит на тебя, а ты уже в невесомости. И сердце такое — большое, окрыленное, оно не помещается под ребрами, вырывается наружу и летит высоко к небесам. И его никто не держит. Нас не держит. Потому что мы летим вместе, и у нас одни крылья на двоих.
Не успела сказать больше ничего. Илья протянул руку к моему лицу, и я перестала дышать. Он долго смотрел на мои губы, потом на глаза, затем погладил пальцем по щеке. И в этот момент я поняла, что он согреет меня в любой холод, укроет от любого ненастья. Даже в темноте меня увидит, даже если ослепнет. Сам станет моим светом, если будет нужно.
И я закрыла глаза, чувствуя, как жар растекается по всему телу. Придвинулась ближе, не в силах терпеть. А когда его губы мягко коснулись моих, выдохнула со стоном.
22
Илья
Странно так. Еще секунду назад мысли лихорадочно метались, пытаясь отыскать хотя бы один возможный выход в этой сложной ситуации, а теперь они просто растворились в пространстве комнаты. Отступили на второй план. Ее дыхание — оно стало единственным, что я слышал. Будто провалился в другое измерение, где нет всей этой кутерьмы с погоней, стрельбой, опасностью.
Остались лишь мы. И наше дыхание — одно на двоих. И я снова в том кафе, в день, когда впервые ее увидел. Меня снова выворачивает наизнанку, будоражит то, что перед глазами: припухшие красные губы идеальной формы, длинные перышки ресниц, самые мягкие в мире волосы, отливающие угольной чернотой.
И душа выпрыгивает из тела от одного прикосновения к ее бархатной коже, и все краски мира становятся ярче, стоит только взглянуть в эти глаза, в которых золотистая улыбка солнца млеет и разгорается на нежной оболочке радужки. В них переливается рассвет, сверкает разноцветными лучами, бледнеет на одно короткое мгновение и снова вспыхивает.