— Значит, ты теперь с ним? — В его глазах вспыхнул гнев, мышцы взбугрились от ярости. Будто это не Кирилл был, а кто-то другой.
— Да я всегда была с ним! — Это простое признание вывернуло меня наизнанку. — С самого первого дня! — Внутри рождалось чувство вины, но я продолжила: — Если бы не твои фокусы, мне все было бы предельно ясно сразу. — Покачала головой. — Ты зачем, вообще, другого человека вместо себя на свидание отправлял? Некогда самому было? Опять, наверное, с Тимом тачки угонял? Да? — Видя, что он хищной походкой тигра движется ко мне, сделала несколько шагов назад и натолкнулась спиной на дверь. — В этом весь ты. Для тебя это всегда было важнее. Чем семья, брат или я. Ты никого не любишь, кроме себя. Поэтому и не дал мне выбора, скрыл от меня правду. Не хотел, чтобы я знала про существование твоего брата!
Выпалила все на одном дыхании.
— Я не хотел тебя потерять. — Прошептал, подойдя отчаянно близко.
— Он бы вернулся за мной. Понимаешь? — Вздрогнула, глядя в его одичавшие глаза. — Если бы был жив, Илья вернулся бы за мной к этой банде головорезов. Обменял бы свою жизнь на мою, если бы понадобилось. А ты… тебя я даже не ждала. — Затаила дыхание, заметив, как он сжал зубы. — Знала, что не придешь. Что себя спасать будешь. — Это был удар ниже пояса. Кирилл даже не моргал, выслушивая мои обвинения. — Ты прости меня за эти слова, Кирилл. Они жестокие, безжалостные. Но я говорю их, потому что желаю тебе добра. И потому что злюсь. Если Илья умрет за тебя, я никогда не прощу.
— Нана, я тебя ему не отдам. — Сказал спокойно и ровно. Наклонился и обжег меня своим дыханием.
Так, что у меня чуть сердце не оборвалось. С усилием открыла рот и выдавила:
— Не нужно меня делить. Пожалуйста. — Уперлась лопатками в жесткую дверь, чтобы максимально отодвинуться от него. — Я никогда не планировала вставать между вами. Вы сами своей игрой не дали мне выбора.
С грохотом его руки обрушились на полотно двери с обеих сторон от моего лица. Я даже на секунду зажмурилась от страха.
— Я изменюсь. Слышишь? — Вонзился в меня взглядом, заставив перестать дышать. — Все брошу! — Наклонился к самому лицу. — Мне никто не нужен, кроме тебя.
Меня обдало запахом пота, смешанного с его терпким парфюмом.
— Я люблю его. — Сказала, пытаясь сохранять спокойствие. — И ничего не могу с этим поделать.
Шумно выдохнул. Напрягся всем телом.
— Я не хочу возвращаться в эту квартиру без тебя! Без тебя ничего не хочу, даже жить! Лучше убить себя. — Его пальцы сжались в кулаки, ударили по дереву.
— Нет. Ты этого не сделаешь. — Посмотрела на него с грустью. — Все будет хорошо.
— Без тебя не будет. — Теперь он был еще ближе.
Опасно близко.
— Все забудется.
В его глазах появился знакомый блеск.
— Никогда. Ничего уже не забудется. Я люблю тебя, понимаешь? — Теплые ладони легли на мои щеки. — Зверею от одной мысли, что он к тебе прикасался. Содрать с тебя вместе с кожей хочу его запах, следы его рук. Пальцы Кирилла сжались, причиняя мне боль. — Боишься меня?
— Нет.
Большой палец прошелся по стиснутым губам.
— Да меня это только сильнее заводит. — Кирилл наклонился и с силой прижался своим лбом к моему. Обжег взглядом. — Ты — моя. Ничья больше. — Его рука скользнула к моему затылку и сжала волосы. — Я с ума схожу от ревности, она меня сжирает заживо, уничтожает! — Не давая отстраниться, он схватил меня за бедра и ещё крепче прижал к себе. — Ты можешь сколько угодно бежать от меня, и все равно прибежишь обратно. Я сделаю все для этого.
И горячие губы с силой впились в мои.
— Он твой брат. — Крикнула, вырываясь.
И тут же он снова отчаянно притянул меня к себе. Его язык бесцеремонно проник ко мне в рот, и мы столкнулись зубами. Кирилл терзал меня, сминал, истязал своим поцелуем, игнорируя полностью любые попытки вырваться или закричать. Когда во рту уже появился металлический привкус крови, я принялась молотить его кулаками и царапать, как дикая кошка.
— Твой брат! — Воскликнула, тяжело дыша и извиваясь.
— Это меня и раздражает. — И я тут же была наказана новым глубоким поцелуем.
Он буквально вгрызался в меня, наказывал, истязал. Грубо выворачивал, заламывал руки. А я, визжа, продолжала толкаться, бить, орать и, наконец, материться. Трясла головой, но Кирилл снова и снова прижимал меня к себе и больно целовал.
— Нет! — Прорычала и вцепилась зубами в его разбитую губу.
Он взвыл, и хватка моментально ослабла.
Отшвырнула его руки, влепила пощечину, толкнула изо всех сил и побежала вдоль реки по тропинке. Злая, оскорбленная, запыхавшаяся. Лицо горело от его щетины и поцелуев.
— Нана! — Голос вдруг раздался прямо возле уха.
Догнал меня в два счета.
— Прости, прости, Нана. — Ухватил за талию, развернул к себе и с силой прижал.
По всему моему телу пробежала дрожь. Ладони, все еще горящие от удара, уперлись ему в грудь.
— Уйди, — пропищала беспомощно.
И, чувствуя, что он наклоняется ко мне, начала отмахиваться руками.
— Прости, прости. — Его ладони пробились сквозь град моих ударов и легли на щеки. Стерли слезы, неизвестно откуда появившиеся на моем лице. — Прости. Больше никогда. Никогда. Прости.
Поняла по его глазам, что он говорил правду. Обмякла.
— Он же твой брат… — покачала головой, когда Кирилл вдруг обхватил меня за бедра, легко оторвал от земли и взвалил себе на плечо.
Потащил к домику.
— Больше не прикоснусь к тебе, обещаю, только не убегай. — Попросил, с трудом шагая по мягкому песку. — Я обещал, что с тобой все будет в порядке. Значит, так и будет.
Занес меня в дом. Посадил на лавку. Внутри было тесно: печь, две лавки, кособокий стол. Все из дерева.
Я пугливо поджала под себя ноги. Он сходил за рюкзаком, достал из него кофту Ильи, накинул мне на плечи. Сел рядом. Мы смотрели друг на друга и молчали. Наши груди судорожно вздымались и опадали. Я покрывалась холодом, дрожала всем телом, продолжала всхлипывать, но уже тише.
Кирилл подвинулся и прижался плечом к моему плечу. Глянул на часы, затем уставился на противоположную стену.
— Если я перестану быть чудовищем, у меня будет шанс?
Фыркнула.
— Ты неисправим.
25
Илья
Напряжение зашкаливало, нервы были уже на пределе, но таковы были правила нашей игры. Я следил за Яцыком, люди Геннадьича следили за мной. Пошли уже вторые сутки с тех пор, как мы начали кружить такой веселой компанией по городу.
И день сегодня еще выдался, как назло, жарким, душным. Машина, доставшаяся от автослесаря Пашки, не только не была оснащена такой роскошью, как кондиционер, она без сомнения была создана производителем именно в качестве изощренного орудия пыток. Мне пришлось открыть все окна, но чувствовать себя я продолжал так, словно меня медленно поджаривали на сковороде.
Конечно, старательно делал вид, что изучаю распорядок дня и маршрут передвижения жертвы, а сам в это время сходил с ума от мыслей о Нане и своем брате. Да, о них должны были позаботиться, но меня не покидало ощущение, что я что-то сделал неправильно, что где-то ошибся.
Полдня мне пришлось провести в машине возле офиса Яцыка. Потом он поехал в принадлежащий ему спортивный клуб, затем еще в парочку мест, далее к любовнице в коттеджный поселок, а уже после одиннадцати вечера — вернулся в свой загородный дом в элитном районе на окраине города. Мы, разумеется — за ним.
Оставив машину в пятидесяти метрах от его дома, я заглушил двигатель и принялся ждать назначенного часа. От моего взгляда не укрылся и черный внедорожник, припарковавшийся неподалеку от этого места — в нем сидели люди Мекки. Им, бедным, приходилось колесить по тому же маршруту целый день, без удобств, душа и перебиваясь фастфудом, но у этих громил, в отличие от меня, хотя бы имелся кондиционер и сменная бригада, с который они дежурили по очереди каждые восемь часов.
Вот и сейчас, готовясь к часу «икс», я наблюдал за ними. Иномарка притаилась за поворотом, как хищный зверь. Слилась с темнотой, таила в себе опасность. Будто ждала подходящего момента, чтобы напасть и выпустить когти. Думаю, они должны были убрать меня после того, как я сделаю свою работу. Об этом не трудно было догадаться. Но вот когда именно они это сделают — было неизвестно. Думаю, все зависело только от их шефа.
А то, что меня «страховали» служители закона, никак не успокаивало. Кто может застраховать человека от шальной пули или от куска пластида, закрепленного под кузовом? Правильно — никто. Поэтому каждая минута могла оказаться последней, особенно после того, как все будет сделано.
Я вышел из машины в половину второго ночи. Черная толстовка застегнута под горло, капюшон накинут и плотно прихвачен шнурками по контуру лица. Ступил на неосвещенную часть улицы и медленно двинулся вдоль забора. Надел перчатки, вытер пот со лба. Пульс участился настолько, что в ушах начинало шуметь. Дыхание перехватывало.
Я — мотогонщик, а не долбаный ниндзя. Но прыгать через забор все равно пришлось. Притаился у ограды, дождался того момента, когда охранник, болтающий по телефону, зашел за угол дома, подтянулся и вскарабкался наверх. Быстро, стараясь не светиться, спрыгнул вниз и замер в кустах.
Времени на то, чтобы отдышаться и собраться с мыслями, не было. Выпрямился и, крадучись, направился к задней двери дома. Прошел метров двадцать прежде, чем из темноты выплыла навстречу фигура охранника. Нырнул в кусты и затаился. Бодро общаясь с собеседником, тот прошел мимо.
Свет горел только внизу на веранде и в окне второго этажа. Если я правильно помнил план дома, то именно эта комната и была кабинетом хозяина особняка. Да, непростая задачка. Будь я настоящим киллером, мне бы пришлось нелегко: нужно было повозиться с охраной, собаками, отмычками и прочим, но и создавать видимость тоже было делом нелегким, а что касалось людей Мекки — еще и опасным.
Я достал из кармана заранее приготовленные ключи, которые мне вручили в одном из кафе люди Сергея. Вставил в замочную скважину, осторожно повернул, и дверь поддалась. Сердце оглушительно ухнуло в груди, когда я ступил в темноту помещения.