«Ага, как же», — вздыхаю я, вспоминая, что Катя всё ещё там, в коридоре с Теодором, — «Не всё будет гладко как бы хоте…»
И тут…
*Тик. Тик. Тик*.
«Кха-а-а», — я протяжно вдохнул, пытаясь заполнить резкую пустоту в груди.
По моей коже побежали мурашки, отчего волосы попытались встать дыбом. У меня увеличился угол зрения, всё отдалилось, и я будто попал в совершенно иное воспринятие мира!
Звуки вокруг приглушились, зато своё дыхание я слышал очень громко. Это паническая атака, только без паники. Предчувствие, но не плохое, и не… в мою сторону.
*Тик. Тик*.
Часы… снова забились. Тот же самый тик Судьбы, который я не слышал уже столько времени! Это он!
Только… он не надо мной.
Раньше я слышал его так отчётливо, потому что это тикали МОИ часы. Над МОЕЙ головой. Но сейчас я не просто слышу их приглушённо… я и вовсе понимаю, где они стучат.
Где-то неподалёку.
Я медленно встаю с парты и молча пытаюсь осмотреться. Какое-то обострённое чутьё заставляло смотреть на мир иначе, картинка была искажена.
Ничего не вижу.
*Тик*.
Не здесь.
Слышу, как меня кто-то пытается позвать, но не могу обратить внимания.
Ноги сами пошли на выход, будто на автопилоте.
Что это? Я теперь слышу чужую судьбу? Или это моя же… но в другом месте? Что если теперь я понимаю, где важные моменты моей жизни?
Я должен выяснить.
За минуту до этого. Катя.
Катя очень хотела этим воспользоваться. Огромный и очень мощный плацдарм для манипуляций! Теодор — это ходячий инструмент по дёрганью Кайзера за ниточки! Ревность и зависть — это мощные, и очень эффективные инструменты! И Катя хотела ими владеть. Хотела пользоваться! Ведь почему она должна ревновать его к Суви, а он получать всё что захочет?
Она ХОТЕЛА видеть метания Михаэля. ХОТЕЛА, чтобы мальчики за неё дрались! Да все этого хотят — это подпитывает эго, даёт самоуверенности и ценности!
И Катя уже готова ответить ему лживой взаимностью! Держать на поводке, но не близко. Пусть бегает. Пусть пресмыкается! Этим она засядет в голове Миши, заставит его бороться!
Да Катя уже так делала! Она же за этим Теодора и пригласила в школу!
Только вот…
«А может… нет?», — она едва себя перебарывала.
Когда она приняла ноотроп и сказала про семейного психолога — она не шутила. Она ведь правда подняла эту тему с матерью! И обе Синицины… реально пошли на терапию.
Там вскрылось ТАКОЙ ужас, что психологу так же понадобился психолог. Она не верила, что могут существовать такие опасные и озлобленные женщины!
И вместе с семейной общей терапией, дамы ходили и на личную. И Кате, естественно, пришлось рассказать про Михаэля. Краснея, заикаясь и повторяя: «Ну это не правда, я так, балуюсь, и вообще не такой уж он и прикольный, это я от скуки», — но рассказать. Следовательно — и про приглашения Августа и Теодора тоже. А следовательно…
Ей пришлось выслушать насколько это неправильно.
Безусловно, это позиция ребёнка и токсичного человека, это да. Но! Кате было важно не столько это, — змеёй ей быть откровенно нравится, — сколько банальная логика.
Михаэль… не из тех, кто терпит. Он способен махнуть рукой и оставить. Да кого там — он УЖЕ это делал! И Кате из-за её змеиных игр пришлось в итоге реветь, извиняться и всё выстраивать заново! И не потому, что Михаэлю плевать — а потому что Катя сама наворотила токсичного болота, и Михаэль не захотел в нём тонуть!
И вот, Катя стоит перед выбором.
И Катя его делает.
— Теодор… ну нет, — вздохнула она, разворачиваясь к классу — Просто нет. Не рассчитывай ни на что, — покачала она головой, — Я знаю зачем ты позвал. И зачем записки кидал. Нет. Не выйдет.
— Ясно… — пробормотал он, сжимая кулак, — Ясно. Можно вопрос, Кать?
— М? — развернулась она.
— Чем он лучше? Чего мне не хватает⁈ В чём… причина? Я ведь тоже не урод, не слабак, не беден. Ещё с садика я был лучше во всём! Ну вот почему… он?
Катя призадумалась. А ведь действительно… почему? Она как-то даже и не задавалась этим вопросом. Кайзер просто не выходит из головы, и в попытке понять причину, Катя просто осознала, что это симпатия. Но за что конкретно?
— Психолог говорит, что Миша — ходячий «красный флаг». Проблемный, нестабильный. Ужасный муж для спокойной жизни! — хмурится она.
— Вот именно! Почему…
— Но я, наверное, просто обожаю красный цвет, — печально хмыкает девушка, — Я не знаю. Да и не хочу. Просто так есть и всё. Я побуду счастливой в неведении, чем покопаюсь и загружу голову.
— Да никакого… счастья там не будет… — процедил Теодор, ещё сильнее сжимая кулак и кладя руку на навершие Миазмы.
— Возможно. Не знаю. Буду выяснять, — пожала Катя аккуратными плечиками и пошла в класс, — Всё, пойду я. А-то потеряли уже навер…
И тут её хватают за запястье. Неожиданно, ничего этому не предвещало! И достаточно сильно, намеренно сжимая тонкую девичью ручку!
Катя жмурится, оборачивается и видит, как её держит Теодор!
— Постой! — протяжно фыркает он, будто не в себе, — Я хочу тебе предложить! Давай хотя бы неделю…
— Теодор… я лично переломаю тебе твои руки, если ты продолжишь лезть!
Катин голос зарябил, а все цвета вокруг неё начали инвертироваться будто показывая изнанку мира, его негативную версию.
— Если не выйдет с Михалем, у ТЕБЯ нет шанса! Не пытайся портить мне жизнь. Уж поверь, твою я испорчу быстрее! Мои методы куда отвратнее, чем у Михаэля, — прорычала она, — Один раз я уже чуть всё не потеряла, и во второй раз даже пытаться не буду! Просто. Отвали.
И Катя резко дёргает рукой, выбивая её из крепкого, магического хвата Теодора!
У него дёрнулся глаз. Он дышал очень глубоко и через нос, словно разъярённый бык. И всё держался за свой меч, ни на секунду не отпуская.
Но Катя не боялась. Она ведь… просто-напросто уже сильна, чтобы не давать себя в обиду.
Естественно, она хочет быть принцессой в беде, чтобы её спасали! Но раз принца рядом нет, и не перед кем быть бедной — Катя спасёт себя сама. Уж сдачи-то дать она мо…
— Нет… это не… вы, — послышался знакомый голос.
Катя испуганно оборачивается и видит… Михаэля! Ох… ох, вот это плохо! Инвертированное негативное пространство тут же сворачивается обратно в девочку, и она испуганно водит глазками, не зная, как давно он за ними смотрит!
— Миша, а ты чего… ам… так, погоди! Тц. Да чёрт! — она уже решила, что он увидел, как они «держатся за руки», отчего нервно топнула ногой, — Поганый Теодор! Так, Миша! Стоять! Прежде чем ты что-то подумаешь… ты… эм… а что с тобой?
У него был стеклянный, погружённый глубоко в себя взгляд. Он будто ни на что не обращал внимания, а на то, что хотел — здесь не было.
— В следующем кабинете… — прошептал он, и развернулся, шагая вперёд как зомби.
Он оглядывался, что-то выискивая, и это выглядело как повод для беспокойства.
И следом за ним вышла Суви. Да, именно Суви. Они встретились с Катей взглядом.
— Что с ним? — спросила блондинка.
— Не знаю. Пока другие галдели, я одна заметила, как он ушёл.
Синицина смотрит в спину шатающемуся Кайзеру.
— Плохое предчувствие, — прошептала она, ускоряя шаг коротких школьных каблучков.
Но Михаэль далеко не ушёл — он остановился через кабинет, смотря в дверь
Здесь. Сюда ведёт тиканье. За эту дверь, в этот кабинет.
Но что меня сюда привело? Я старательно отключился от всего мира, чтобы не потерять это ощущение, чтобы прийти именно сюда! Я уверен — здесь тикает!
Мир для меня будто замедлен, я будто наблюдаю со стороны, но от первого лица.
Я берусь за ручку. Медленно открываю.
Слышу спор. Ругань. Какой-то парень слегка бедноватого вида держит за воротник другого парня, явно очень зажиточного. Конфликт сословий. Как и везде. И только он выделяется в этом классе. Но… почему меня сюда привело?
Я не понимаю.
Что… меня сюда звало?
— Ох уж эти люди, да? — и тут я услышал звонкий голос девочки, раздавшийся над ухом, — Могли бы жить, дружить. Покорять мир вместе. Но всё воюют и воюют, всё не находят места… глупые создания, правда?
Я пытаюсь обернуться! Но тут же на полпути сначала ощущаю, а потом и вижу, как по моей спине, ключице и плечу идут чьи-то острые пальчики. Словно аккуратные, заигрывающие шажки голубых ноготков.
И как только я автоматом посмотрел вниз, на эти самые коготки, они тут же коснулись моего подбородка, не давая опустить голову и поднимая её обратно.
По мне побежали мурашки. Невероятное возбуждение всей нервной системы заставило едва не дрогнуть от этого жеста!
Я не успел рассмотреть её лицо. Она уже прошла вперёд, а ногти меня ловко отвлекли. Но я увидел волосы. Белоснежные, словно снег.
От девочки пахло… морозом. Метелью и мятой!
И одежда у неё была не типовая — это было роскошное, почти готическое белое платье по колено, с голубыми вставками и кружевами на краях.
Она шла с раскрытым зонтиком, и двери были достаточно широкими, чтобы она без проблем с ним прошла. Но стоило ей сделать шаг… стоило ловким движением защёлкнуть этот белый зонт с голубыми симметричными узорами…
Как все замолкли, и спор прекратился. Осознав, кто здесь, дети пришли в такой животный УЖАС, что просто застыли. Как безвольные звери, падающие замертво!
Их дыхание задрожало, а зрачки сузились! Они медленно повернулись на настоящий КОШМАР в их школьной жизни!
— Друзья, вы что… снова шумите? — с улыбкой спросила девочка.
— Н-нет… нет! Просто поспорили! Мы уже закончили!
— Ха-ха, ну конечно вы закончили. И правильно. Не стоит поднимать балаган — для ушей плохо. Не так ли? — голос у неё был звонкий и энергичный, но говорила она выдержанно и очень размеренно, как настоящая высшая аристократка.
— К-конечно! — нервно кивнули они.
Лишь один раз я видел, чтобы дети так реагировали на другого ребёнка без прямых угроз.