Вокруг носились зелёные тени, да так быстро, что признать в них существ с руками и ногами было не так просто. «Это что, гномы?» – ахнула про себя Густа.
– Почти, – хихикнул пробегавший мимо работник конторы, ростом ей по пояс.
– Не совсем, – подошла Пустельга и на удивлённый взгляд Густы ответила: – Нет, я мыслей не читаю, и они тоже. У тебя просто на лице всё написано. Это ларуки, древние обитатели слоя Дурткат, поселились здесь задолго до длинношеев и других – еев. Единственные коренные жители в конторах Дорожной Службы Междумирья на всех слоях. И лучшие целители.
Один из ларуков остановился возле Нилая, и Густе удалось разглядеть его. Изумрудно-зелёная кожа, длинный красный нос и крохотные глазки. Белый костюмчик с красным поясом, и босые ноги, видимо, не нуждающиеся в обуви.
Ларуки были не только отличными целителями, но и самыми расторопными работниками ДСМ. Не прошло и минуты, как один из них стоял возле Густы с пучком проводов. Девушка сбросила рюкзак и принялась рыться в его недрах. Смартфон откликнулся на удивление быстро. Три дня вне сети – да её, наверное, уже с полицией ищут.
«Римма Валерьевна объяснила, что у тебя проблемы с телефоном. Потрудись позвонить сама, Августа, или хотя бы отвечай на сообщения. Мы немного задерживаемся, но состояние у папы стабильное. Иногда даже получше. По-разному. Позвони, как только сможешь!»
От удивления Густа открыла рот. Хотела показать мамино сообщение Нилаю, но тот лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.
Девушка откашлялась, глубоко вдохнула, сделала долгий выдох, сложив губы трубочкой. Это помогло немного унять волнение, и Густа нажала на кнопку вызова.
– Августа Томбатон! Это никуда не годится! Где ты пропадала?! – Сердитый мамин голос разнёсся по комнате.
– Мама, это страшное свинство с моей стороны. Я починила телефон и буду звонить каждый день. А как там вы? Скоро домой?
– Не знаю, доченька.
Густа отметила, что голос у мамы усталый и она гораздо меньше, чем могла бы, сердится на неё за долгое молчание.
– Слава богу, у нас есть Римма Валерьевна. Если бы не она… – продолжала мама.
– Абсолютно согласна! – горячо заверила её дочь. В глубине души Густа уже боялась Риммы Валерьевны и не понимала, что ею движет.
Уж не гипноз ли сотрудников Дорожной Службы Междумирья?
Закончив разговор, она хотела спросить об этом Нилая, но не успела: его тяжёлое дыхание превратилось в хрип, лицо пылало.
– Ничего не понимаю, – сказал самый высокий ларук, ростом Густе по локоть, – в нашей практике такого не случалось.
– Что с ним? – дрожащим голосом спросила побелевшая Пустельга.
– Я знаю, – внезапно ответила Густа, и все разом на неё посмотрели.
Страшная догадка пронзила её. Щупальцы ужаса и обречённости обхватили сердце девушки.
– Я уже видела такое, только у папы болезнь развивалась медленнее, – дрожащим голосом сказала она. – Вышел его срок. Он должен навсегда вернуться на тот слой, где родился. Или…
Пустельга выронила шлем.
– Или?
– Скоро он умрёт. – Густа отвернулась. – Он болеет. Как папа. Но его долго наблюдали врачи, у них там разная техника. А Нилай так много перемещался по слоям из-за меня, его организм не выдерживает…
Пустельга потерянно покачала головой. Густа отошла в уголок, села на корточки и закрыла лицо руками. Совсем как в Мышенорино. Вот бы Нилай и сейчас окликнул её! Это желание было таким горячим, что Густа на мгновение окаменела, точно статуя. Но ждать было нечего, друг лежал без сознания.
И Густа завыла. Тонко, раскачиваясь, монотонно.
Догонять инайю одной? Да одна она погибнет в первые сутки. Уговорить Пустельгу помочь? Второй раз так уже не повезёт. Спасать Нилая? А папа?
Густа встала. Ларуки и Пустельга растерянно на неё смотрели.
– Где его родители?
– Я не спрашивала. Но он живёт с бабушкой всю жизнь, – неуверенно ответила Пустельга.
– С родной? – уже по-деловому уточнила Густа.
– Да… или нет. Я не знаю, – засомневалась та.
– Едем в Чикташ… или как его там. К бабушке Нилая. Мы должны выяснить, откуда он, и спасти. А потом я закончу своё дело, а ты, Пустельга, мне поможешь. Я не могу бросить Нилая. Если бы не он, у меня даже шанса не появилось бы, – объявила Густа и поморщилась.
С дивана донёсся знакомый лающий кашель.
– Как нам лучше это сделать?
– Обычным путём нельзя, – задумчиво сказал старший ларук, – вокруг конторы вьются хранители, и они настроены воинственно. Чем-то вы им насолили. Но это не наше дело. Наше дело – магия ключей. Только они делают выбор, а не какие-то кошки.
Густа смутилась. Если бы ларуки знали, какое противоправное действие они с Нилаем собирались совершить, возможно, думали бы иначе.
– В шестьдесят три после нуля здесь рядом проходит поезд Дорожной Службы. Это наш единственный шанс. – Пустельга что-то считала, водя пальцем по листку календаря, криво висящего на гвозде.
Старший ларук кивнул:
– Хранители сторожат главный вход, соваться туда бессмысленно. А прорваться к поезду можно попробовать. Я проложу выход из конторы левее ущелья за последним домом. У вас будет шанс найти пути ДСМ в двадцати ярусах главного меридиана.
Густа растерянно смотрела на него, но Пустельга кивала на каждое слово, и девушка решила довериться ей.
– Сколько идти? – уточнила Пустельга.
Ларук замолчал, перебирая в голове меры длины, пошевелил губами:
– Метры? Ярды? Хвии? Футы? Кизлонги?
Пустельга пришла ему на помощь:
– Шагов триста, если верить карте. – Она ткнула в большой лист ватмана на стене.
Старший ларук кивнул:
– Триста человеческих, да.
– А на мопеде если?
Ларук покачал головой:
– Там скалы, колёса не помогут.
– Нам нужно будет тащить Нилая и рюкзаки так быстро, как сможем, – сделала вывод Пустельга.
Они выпили по кружке подозрительно лилового обжигающего чая и собрались в дорогу.
Ларуки снова заметались, загудели, как стая пчёл. И на пустом месте возникла дверь.
– Прости меня, прости, – жалобно причитала Густа, пока они неловко волокли Нилая и ударяли его то ногой об стол, то рукой о косяк.
За дверью вихрилась влажная темнота. Она слизнула контору, и вход, и приветливые лица ларуков, как только Пустельга, Густа и Нилай оказались снаружи.
Добраться бы до поезда раньше кошек и попасть в вагон! Как они вообще объяснят своё появление на станции ДСМ?
Скоро это перестало волновать Густу. Они с Пустельгой едва волокли Нилая, обхватив плечи с двух сторон. Его ботинки скребли по земле, и Густа нервно оглядывалась, вдруг этот звук их выдаст?
Неожиданно Пустельга встала как вкопанная.
– Пришли, – прошептала она, тяжело дыша.
Они аккуратно опустили Нилая на землю. Скинули рюкзаки. Едва перевели дух, до них донёсся далёкий протяжный гудок.
Три огня в ночи – прожектор и буферные фонари несущегося поезда. Горячий воздух от состава. Работник с многозадачным тулом, переводящий стрелки. Густа фиксировала всё это краешком сознания, пока они втаскивали Нилая внутрь вагона и лезли сами, пока Пустельга шептала что-то светловолосому парню в чёрном комбинезоне ДСМ.
«Наверное, это Матиуш», подумала Густа. Села возле Нилая на пол и положила его голову себе на колени. Поезд тронулся с печальным гудком, колёса застучали.
Густа уронила подбородок на грудь и задремала.
Глава VIМаковка мира
Первое, что сделала Густа, оказавшись в Чикташе, – это глубоко-глубоко вдохнула. Как будто много дней грудь была стиснута и теперь наступила свобода. Город излучал мир и покой.
Кругом громоздились старинного вида дома и домики с высокими изогнутыми крышами. Всё кругом было сизым: стены, мощёные тротуары, арки и переходы, каменные берега реки.
Густа с любопытством изучала жителей, спешивших с утра по своим делам. Пустельга успела рассказать ей, что люди Чикташа пришли сюда из разных слоёв тысячи лет назад. Наш мир тогда только начал делиться, и жить можно было где угодно. Большинство работали в Дорожной или Почтовой Службах Междумирья. Кто-то обеспечивал порядок в городе и на слоях, некоторые трудились в конторах.
Чикташ располагался на стыке всех слоёв, иногда части мира смешивались здесь и в городе появлялись неожиданные вещи и люди. Из-за этого порой улицы менялись местами, поворот вёл в разные стороны по чётным и нечётным дням, а из подвалов приходилось долго спускаться на чердаки.
Густа вертела головой. Матиуш и ещё один работник ДСМ несли на носилках Нилая.
Их высадили на промежуточной станции, откуда было рукой подать до города. Пересекли луг, потом рощу и наконец вошли в Чикташ.
– А нам точно сюда? – грустно сказал напарник Матиуша.
Все рассмеялись, одна Густа удивлённо посмотрела на спутников.
– Тут сколько ни иди, Чикташа не миновать, – объяснила Пустельга, – у города нет своего слоя, только по кусочку от каждого. И в какую сторону не пойдёшь, всё равно рано или поздно окажешься в Чикташе. А чтобы попасть на другой слой, нужно использовать пути ДСМ. Или знать кое-какие хитрости… Главное, не соваться к югу, там за горами такое… Постоянно байки рассказывают, будто бы там из мира вырван кусок и…
– И? – Любопытство оживило Густу.
– Там нет ничего. Самое опасное место. Никто не говорит про обрыв, так его называют. И ходить к нему запрещено.
– Можно погибнуть?
– Хуже, – ответила Пустельга.
В городе они свернули во двор синего кирпичного дома и поднялись по деревянным ступенькам. Не успели постучать, на крыльцо вышла пожилая женщина. Широкоскулая, с прищуренными ласковыми глазами. Седые косы спрятаны под платок.
– Допрыгался, – глубоким грудным голосом сказала она.
Нилая внесли в дом и положили на плюшевый бордовый диван. Бабушка захлопотала вокруг внука. Сорвала пучки трав, висевшие над очагом, бросила в ступку и принялась толочь. Время от времени подбегала к Нилаю и, низко склонившись над ним, слушала слабый стук сердца и качала головой.