Пустельга и Матиуш побежали домой, а Густа так и стояла у порога, не зная, что делать.
– Будем обедать, – без всяких расспросов сказала бабушка, заварив что-то в медном чайничке. – Мой фирменный ячменный суп. Нилушка его обожает.
– Думаете, он поправится? – не удержалась Густа.
– Хворь у него не нашенская. Я бы на поклон к главной инайе сходила, да, говорят, она на большой путь вышла. Раньше осени её не ждут. А кто же ещё скажет, что с внучком моим?
– Я знаю, что с ним. Поэтому мы здесь. От вас зависит, спасём мы его или нет.
Густе было безразлично, как звучат её слова. Дерзко? Ну и пусть. Взрослые давно должны были позаботиться о тех, кто попал на другой слой по ошибке. Об этом должны были знать в городе, где половина жителей шатается по слоям, как по соседним улицам.
Бабушка Нилая накрыла на стол и кивнула Густе. Та вспомнила, что после тостов ничего не ела, и уговаривать себя не заставила, села за стол напротив хозяйки. Густа вдыхала запах супа, мяла в пальцах кусочки ароматного домашнего хлеба и изучала своё кривое отражение в начищенном чайнике. Говорила быстро, как горох рассыпая короткие слова. Пожилая женщина кивала и повторяла:
– Так. Так.
Внезапно она перебила Густу:
– Принеси-ка из его комнаты сундучок на красных ножках. У тебя ноги резвые, куда быстрее моего управишься. Наверху, под самой крышей. Вон лестница.
Девушка отставила пустую миску. После еды внутри разлилось спокойствие.
Она поспешила выполнить просьбу. Чуть не споткнулась о тканую дорожку, взялась за перила. Тёмные ступеньки круто убегали вверх на три этажа, и Густа запыхалась, пока добралась до мансарды.
Вошла в комнату Нилая, осторожно огляделась. Узкая кровать у стены была накрыта зелёным пледом. На тумбочке лежали раскрытый блокнот с фазами луны, календарик, флакон с рубиновыми каплями и ножичек с костяной ручкой. На стене висела карта мира в форме луковицы, а в углу валялись форменные чёрные сапоги.
Густа подошла к единственному окну, шестиугольному. За ним громоздились шпили и крыши Чикташа, чуть выше голубела полоска неба. Густа машинально взяла с подоконника деревянную игрушку-шаропалочку и повертела её в пальцах. Вздрогнула, когда за спиной раздалось шипение, потом свист, и спустя мгновение ясный голос диктора произнёс:
«Уфимское время шесть часов. Новости за сегодня…»
Голос замолк, и вместо него запела девушка. Слов было не разобрать, но мелодия завораживала. Дослушать Густа не смогла: радио вновь сменило волну и начало передавать новости неизвестного Реттерхальма.
Густа тряхнула головой и выкрутила переключатель приёмника. Сундучок нашёлся за дверью и оказался довольно тяжёлым. Девушка бережно отнесла его вниз.
– Я ему не родная бабушка, – объявила хозяйка дома, наливая гостье чаю, – я его нашла.
Девушка кивнула. Об этом она уже догадывалась.
– У нас тут Урман есть. Лес то есть. Там всякое бывает, без нужды туда никто не суётся. А мне как-то пришлось пойти, и нашла там я мальчонку лет двух-трёх. Замёрзшего, голодного. По-нашему ни гу-гу, откуда взялся, объяснить не может. Водила я его и туда и сюда, да так он у меня и остался. А вещи, что при нём были, я в сундучок спрятала. Кто же, кроме Руха, знает, где его родители…
Густа бережно достала из сундучка крохотную серую рубашечку и чёрные тапочки. Такие где угодно можно встретить, хоть в Мышенорино, хоть у длинношеев.
– А сам он искал родных? – спросила Густа.
– А то ж! Сначала с разными путешественниками да скитальцами разговаривал, выведывал у них про разные слои, потом в междумирники подался… Всё хотел ниточку какую разыскать. Да куда уж, иголку в стоге сена не сыщешь. Коли хочешь помочь, девушка, сдаётся мне, к Командору идти надо. Ты переведи дух-то, а потом и иди. У меня ведь, окромя Нилушки, никого и нет. Куда я без него?
Густа с наслаждением помылась в старенькой ванной с дребезжащими трубами и большим окном, занавешенным куском цветастого ситца. Всё вокруг было уставлено горшками с цветами, поэтому казалось, что душ принимаешь в теплице.
Девушка порадовалась, что захватила старый спортивный костюм (бабушка Нилая забрала джинсы на стирку). Натянув его, на удачу спрятала в карман Лушу. Густа с удовольствием отдохнула бы ещё, но необходимо было как можно скорее связаться с мамой. И тревога за Нилая росла.
– Тут недалеко, милочка, – объяснила бабушка, – всё время налево, а потом, у большого фонтана, в пятый проулок справа. Ни за что не ошибёшься. А мне уходить нельзя: вдруг он проснётся?
Густа посмотрела на Нилая.
– Потерпи немного. Я быстро, – шепнула она и вышла за порог.
Чикташ обнял девушку мятным, приятным воздухом и синевой крыш и стен. Мимо прошли ровесницы Густы, с любопытством оглядели её костюм и, хихикая, скрылись за углом. Густа пожала плечами. Она сюда не модничать приехала. Что там говорила бабушка? Налево, налево и ещё раз налево.
Густа никогда прежде не покидала Синих Топей дольше, чем на два дня, и не думала, что почти незнакомый город может показаться если не близким другом, то хорошим приятелем. Здесь никто ни с кем не воюет, интуитивно поняла Густа. И жителям есть за что бороться сообща.
К своему удивлению, она не заплутала. Большой фонтан, где группка каменных мальчишек дула в дудочки, из которых вырывались струйки воды, проглядеть было сложно. Дальше считала повороты – первый, второй, третий, четвёртый и пятый. В глубине проулка высилось громоздкое серое здание с массивным крыльцом. На эмблеме сверху красовалась крупная, простреленная навылет спираль. Чуть пониже белел эмалированный конвертик с похожей спиралью. Дорожная и Почтовая Службы Междумирья располагались по одному адресу.
Густа робко вошла в высокие двери и растерялась от весёлого шума и суматохи. Её чуть не сбила с ног толпа смеющихся розовых крокодилов во фраках, следом тяжело прошагал здоровяк в чудовищном полосатом костюме.
– Густа! – По коридору к ней спешила Карла.
Девушка так обрадовалась, что расцеловала жабу и вцепилась в её пеструю блузку.
– Полегче, полегче, – рассмеялась Карла. – А где Нилай? Я бы поздоровалась, пока здесь. Забежала вот поставить подписи.
Улыбка исчезла с приветливой жабьей морды. Карла внимательно выслушала рассказ Густы, заторопилась:
– Я сама проведу тебя. Он не любит разговаривать при посторонних, поэтому у него куча секретарей в фойе, а кабинет отдельно. Идём!
– А как он выглядит? – полюбопытствовала Густа.
– А когда как! – отмахнулась жаба.
Пока они поднимались по лестницам, меняли пролёты и этажи, минуя переходы, арки и мостки, Густа пыталась представить главу Дорожной Службы. Может, это гигантский сом? Или говорящий портфель?
– Срочность степени три, – важно сказала Карла девицам, синхронно стучащим по клавишам печатных машинок, – под мою ответственность. Иди! – Она подтолкнула Густу к расписным полукруглым дверям.
Девушка не без страха вошла в кабинет загадочного Командора.
Просторная комната с распахнутыми окнами была наполнена светом и едва слышно шуршала. Кругом на полках, столах, подоконниках стояли модели кораблей, их паруса шелестели от сквозняка. На стене висела знакомая карта мира в форме луковицы. Рядом на полке сидел похожий на Лушу тряпичный заяц. Девушка хитро ему подмигнула. Слева от двери стоял на массивной ножке здоровый звёздный глобус. Густа не удержалась, крутанула его кончиком пальца, шар завертелся со страшным скрипом, и она отскочила в сторону. Хорошо, что большое кожаное кресло в углу пустовало. Перед ним на столе лежало перо, а чернильница была открыта. Густа решила, что Командор вышел на минутку, и не ошиблась.
Дверь скрипнула, и показался ворох бумаг.
– С дороги! – сказал весёлый окающий голос.
Вошедший свалил всю кипу прямо на пол возле глобуса и повернулся к гостье. «Слава богу, не сом», – подумала Густа и протянула руку в ответ на приветствие Командора.
Мужчина средних лет, высокий и грузный, был под стать своему большому кабинету и всем вещам в нём. Голубые глаза лучились теплом, тронутые сединой волосы зачесаны назад.
– Чем могу помочь? – вежливо спросил Командор. – Вы по поводу стажёрства?
Густа открыла было рот, но тут её взгляд упал на пучок проводов, торчащих из стены. И, поняв, что рассказывать будет долго, а с важным делом надо покончить поскорее, Густа ляпнула:
– Можно позвонить?
Начальник Дорожной Службы заметно удивился, но взял себя в руки и жестом пригласил странную девушку к столу:
– Прошу!
Густа спешно выудила из кармана олимпийки смартфон и воткнула подходящий провод. Экран зажёгся, замигал значок связи.
– Мама, это я, привет! – Девушка старалась не смотреть в глаза Командору.
Тот внимательно наблюдал, как Густа беззаботно щебетала о вкусных пирогах Риммы Валерьевны и прогулках с Джимом.
– Вижу, дело серьёзное, – нахмурился Командор, когда Густа закончила разговор, – просто так мамам не врут.
Девушка проследила за его взглядом: на стене висел чёрно-белый портрет подростка и темноволосой женщины в кофточке в мелкий горошек.
– Нилай… э… – тут Густа поняла, что не знает фамилии друга, – стажёр Дорожной Службы в большой беде. Он… он умирает.
– Я знаю, – неожиданно ответил Командор.
Вид у него стал утомлённый, плечи поникли.
– Мы делаем всё от нас зависящее, девочка, можешь доверить это дело нам.
– Но как? – сама для себя неожиданно повысила голос Густа. – Столько лет вы знали и…
– И столько же лет искали. Мы не в курсе, откуда он к нам пришёл. У мира семь слоёв, каждый из которых огромен до невозможности.
– Но времени осталось мало! – Густа опустила голову. Потом встрепенулась. – Я не верю, что вся мощь Чикташа не способна спасти одного мальчика. Есть ведь способы… – Она чуть не проговорилась о том, что они с Нилаем собирались сделать. Подвергнуть весь мир риску. Никто не знает, что будет, если Рух не получит свои кристаллы. И донесёт ли их инайя, если вдруг вспомнит своё имя? – Он умирает, – повторила Густа.