– Только не упади, только не упади, а-а-а-а-а! – визжала она, пытаясь удержаться.
Поезд нырнул в арку вокзала и выскочил на волю. Мир превратился в смазанное пятно, а Густа, наконец подтянувшись, оказалась на площадке и затем в вагоне. Здесь хранилась всякая утварь: котелки, запасные фонари, коробки, кипы полосатых матрасов. Густа забралась в них поглубже и затаилась у стенки. Притихла.
– Я ни за что не усну здесь, – прошептала она и тут же засопела под мерный стук колёс.
Спала крепко, как дома. Удивилась, не увидев спросонья знакомого окна своей комнаты. Вместо этого в продолговатых окнах технического вагона краснела ранняя малиновая заря чужого мира. Что-то беспокоило, и девушка не сразу поняла, что именно. В вагоне кто-то был. Густа замерла. Незнакомый работник Дорожной Службы Междумирья громыхал вёдрами совсем близко. Выдохнула только тогда, когда дверь в соседний вагон мягко щёлкнула и Густа снова осталась одна.
Поезд замедлял скорость, пункт назначения был близко. Пункт, где её, скорее всего, уже караулят люди в чёрных комбинезонах. Единственный выход… Густа замотала головой, зашептала:
– Нет, нет, не-е-ет. Так я точно шею сверну. Боже, ну приспичило же Нилаю свалиться, как будто специально меня со всем этим оставил.
Густа понимала, что он не хотел, но злость помогла ей побороть страх.
– Я это миллион раз видела. В кино, – сказала Густа вытащенной из кармана Луше. – Надо просто момент поймать и…
Что «и», Густа договорить не успела: ручку межвагонной двери кто-то дёргал. Густа выкатилась в проход и выскочила на площадку, захлопнула дверь дрожащими руками. Свежий утренний воздух слизнул остатки сна. Несмотря на то что экспресс ехал медленно, земля внизу двигалась слишком быстро. Только не оглядываться.
И… прыжок!
Мир полетел кувырком, осыпая Густу тяжёлыми тумаками. Хвост поезда мгновенно исчез, а она всё летела по насыпи, в кровь разбивая локти и коленки. Когда небо и земля заняли положенные места, Густа застонала:
– Как только вернусь домой, буду реветь, пока вода в организме не кончится.
Густа села, морщась от боли. Небо было расчерчено десятком набирающих яркость радуг. Густой лес казался искусно вырезанным из цветного картона. Роса с высоких травинок собиралась на одежде Густы и ручейками скатывалась к ладоням. От каждого такого ручейка таяли царапины и ссадины.
– Спасибо, – прошептала Густа незнакомому слою.
– Утренняя роса целебна, – раздался глухой низкий голос.
Девушка подскочила, оглянулась. В тени деревьев стояла фигура в балахоне. Лицо говорившего скрывал капюшон.
– Люди в чёрных одеждах спешат сюда по железнодорожным путям. Ходу им несколько скачков скворца. Поторопимся.
Выбирать Густе не приходилось, она нырнула в кусты вслед за незнакомцем. Оттуда увидела, как по рельсам, оглядываясь и нервно переговариваясь, быстро прошли сотрудники ДСМ.
Незнакомец поманил Густу в чащу, откинул капюшон. Перед ней стоял высокий светловолосый человек. Голубые глаза улыбались.
– Почему вы мне помогаете? – насторожённо спросила девушка.
– Тут всем помогают. Такое место, – непонятно ответил мужчина и протянул широкую ладонь: – Альберт. Я за лесом приглядываю. Не зря, значит, в эту часть прогуляться решил. Идём. Тебе надо отдохнуть.
– Я Густа, – представилась девушка, – у меня очень много дел, мне бы перевести дух и…
Нижняя губа у неё задрожала. Густа понятия не имела, что делать дальше. Как искать контору, инайю. Альберт сделал вид, что внимательно изучает что-то на дереве.
– Смотри! – Он показал на ветки раскидистого дуба.
Густа хмуро глянула. Что он её, как ребёнка, отвлекает? В листве торчал блестящий малиновый птичий хвостик. С очень-очень гладкими перьями.
– Не может быть! – потрясённо прошептала Густа.
Прямо из кроны выплыла в воздух крупная яркая рыбина. Не думая падать, она уставилась на них выпуклыми глазами и пошевелила губами, не издав ни звука.
– Как это?
Альберт по-мальчишески хихикнул, что совсем не вязалось с его богатырским ростом.
– А тут и не такое бывает. Здесь вот эта малиновка рыбная водится, но и птички тоже. Щуки хвойный лес предпочитают, а серебрянки среди берёз жить привыкли. Неужто не видела воздухоплавающих рыб?
Густа покачала головой.
– Пойдём в город. Там поешь, отдохнёшь. И отправишься по своим делам, – предложил Альберт.
Девушка кивнула. Какие у неё ещё были варианты?
Через полчаса Альберт и Густа выбрались на опушку. Перед ними раскинулась пёстрая долина, похожая на лоскутное одеяло. Густа не сразу сообразила, что это из-за разномастных домиков. Казалось, среди них не было и двух похожих: элегантные белоснежные особняки соседствовали с яркими деревенскими избушками, круглые деревянные гнёзда на ножках возвышались над кирпичными кубиками.
– Что это за место?
– Город Всех Дорог, что же ещё, – ответил Альберт. – Неужели не слышала?
Густа вздохнула. Раз ей помогают, обманывать нечестно.
– Нет. Я издалека. И идти мне нужно далеко. Очень нужно. Чтобы спасти папу и Ни… друга одного. Очень нужно, понимаете?
Альберт серьёзно кивнул:
– Идём.
Густа во все глаза разглядывала жителей города. Все дети, от малышей до подростков, были седыми. А взрослые наоборот – темноволосыми: и чем старше человек, тем насыщеннее был цвет его волос. Перед Густой с её каштановой косичкой малышня почтительно расступалась, явно принимая её за старушку. После очередного знака уважения она прыснула. Потихоньку страх быть схваченной дорожниками или белыми кошками отпускал.
Альберт привёл Густу к дому на дереве, ствол которого по спирали был окружён лесенкой. Девушка ловко взобралась наверх и замерла перед деревянной дверью с круглым красным окошком. Оттуда на неё уставились совиные карие глаза.
– О! – ухнула неведомая сова.
Дверь распахнулась, и сова оказалась маленькой старушкой с невероятно яркими рыжими косами. Ни слова не говоря, она втащила Густу внутрь, усадила за стол, накрытый к завтраку. Сама примостилась рядом и, подперев сморщенным кулачком щёку, стала наблюдать. Густа залпом выпила стакан молока, взялась за булочку и джем. Альберт, так и стоявший у двери, поглядывал на старушку с тревогой. А та смотрела и довольно причмокивала. Когда тарелки опустели, вскочила и забегала по комнате, певучим тонким голоском то ли запела, то ли заговорила:
– Белые идут по твоим следам. Чёрные идут по твоим следам. Чего-то надоть им? А девулечке пора дальше идтить. О-ой как пора. В Город Всех Дорог привела её судьба, значит, дело теперь наше. Всем помогаем, всех привечаем. А захочешь остаться, выстроим домик.
Старушка резко замолчала и уставилась на Густу чересчур круглыми глазами.
– Э-э… спасибо, – растерялась девушка. – Домик строить – это хорошо. Но мне правда нужно дальше. И от помощи тоже не откажусь. Только расскажите всё-таки, что это за место.
При упоминании «чёрных» и «белых» Густа занервничала, расчесала плечо. Альберт вздохнул, скинул балахон, оставшись в сером костюме свободного кроя, и прошёл к столу. Старушка тут же поставила перед ним кувшин молока.
– Сюда приходят все, кому некуда идти. Отовсюду.
Внезапная догадка пронзила Густу:
– Отовсюду? Даже из других слоёв?
– Со всего мира. Даже из Чикташа. Из Наоборотного мира никого не бывало. Но мы только рады, – гоготнул Альберт.
– Значит, и те, кто…
Альберт понял, кивнул.
– Все. Тут иногда не живут, а ждут. Чтобы дальше идти вместе.
Получается, можно просто остаться в этом симпатичном городе, дождаться Нилая, папу. Не гнаться за призраками, не подвергаться опасности? Если всё равно все здесь встретятся.
Нет, нет, ведь есть ещё мама. И тут Густу осенило:
– А можно оставить записку? На всякий случай. Вдруг…
– Конечно-конечно, золотко моё, – засуетилась старушка.
Пока Густа возилась в углу на подоконнике с письмом, Альберт и старушка о чём-то переговаривались. Через несколько минут Густа подала ему сложенный лист, но он не взял.
– На площади есть ящик. По правилам положить нужно туда. У тебя есть силы прогуляться?
– Вполне! Только можно мне расчёску? – виновато спросила Густа.
Через полчаса, умытая и причёсанная, она в сопровождении Альберта отправилась на площадь Города Всех Дорог. За ней следили, но без особого любопытства. К новеньким здесь привыкли. Густа во все глаза смотрела на домики и их обитателей. Помимо людей здесь десятками бегали собаки и кошки, летали попугаи и даже ползали по стенам розовые мохнатые пауки, но никто их не боялся.
– Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, в чём дело, – начал разговор Альберт.
– Ох, и сложно это! В общем, наш мир на самом деле состоит из семи слоёв.
– Ну, это я знаю, – снова по-мальчишески хихикнул Альберт. – И про дальний город на маковке мира тоже. Значит, оттуда тебя пытаются достать?
– Можно сказать и так. Чтобы спасти папу, я собираюсь нарушить их законы. Мне нужно в Наоборотный мир. До первого сентября. Ну, это у нас месяцы и числа такие. До этого я шла по слоям, а потом мне пришлось уехать в тот город, про который вы говорили. И я теперь потерялась – не знаю, где вход в Наоборотный мир.
– Етекат.
– Что? – удивилась Густа.
– Так называют Наоборотный мир везде, кроме Чикташа. Он идёт после Алтыката, следующего слоя мира. Ты знаешь, что из Етеката выхода нет?
– У меня есть шанс. Есть надежда помешать пройти туда одной женщине… то есть ведунье.
– Инайе, – продолжил за неё Альберт.
– О! Вы знаете…
– Инайи много раз помогали нам, приводили заблудившихся. Нелёгкое дело ты задумала.
– Я не могу сдаться. И я не желаю никому зла. Как только спасу папу и Ни… друга, сразу уйду. Перестану лезть в переделки и нарушать законы. Мне самой это не очень-то нравится, я больше люблю читать о приключениях, чем проживать их. Сколько всего за последние дни было, вы не представляете!
– Как же тебе помочь? – задумчиво спросил сам себя Альберт, потирая подбородок.