Они всё шли и шли по Городу Всех Дорог, но Густа уже не смотрела по сторонам, погружённая в свои мысли.
– Мне нужна контора. Ну, где люди из того города, из Чикташа, сидят.
– А ты знаешь, где эта контора?
– Она каждый раз в новом месте. Её можно вычислить. Только я не умею, не знаю как. Знаю только, что контора должна быть вблизи жилья и конторе нужна дверь.
– Ну, это уже кое-что. У нас тут столько жителей, что всякая дверь – вход в чьё-то жилище. Найдём бесхозную – считай, дело сделано.
– А мы сумеем?
– Ещё как! У нас тут всем помогают, помнишь?
– Спасибо! Мне бы узнать, какое сегодня число… Можно включить телефон и быстренько посмотреть, пока он не сядет. Он в этих моих прыжках между слоями разряжается мгновенно.
– Сядет кто?
Густа хихикнула.
– Телефон. Средство связи. Сейчас, минуточку.
Девушка нажала кнопку включения и дождалась, пока по экрану поплывут белые буквы. Смартфон тут же замигал красным значком батареи.
– Погоди, погоди, только дату, пожалуйста!
Густа стояла, уткнувшись в телефон, и водила по экрану пальцами. Альберт наблюдал за ней с некоторым удивлением.
– О! Вот. О-о-о. Я просчиталась, у меня нет запасных дней. Ведь тридцать первое августа уже завтра. Уже завтра откроется Наоборотный мир. Это мой последний шанс в ближайший год. Я должна попасть на Алтыкат как можно скорее!
Альберт кивнул. Он прислушивался к топоту на соседней улице, замер. Не обратил внимания даже на смартфон, погасший с громким стоном-писком.
– Что там происходит? – встревожилась Густа.
Ей почудилось, что хранители или дорожники уже нашли её и вот-вот схватят.
– Всё хорошо. Просто кто-то дождался. Идём!
Альберт взял Густу за руку и повёл вперёд. Скоро вокруг них собралась толпа. Один из седых мальчиков задорно крикнул Альберту:
– За Пушистиком пришли! И за его хозяином!
Густа и её спутник подошли поближе к пятачку на углу одной из улиц. По ней, окружённый двумя рядами жителей, неловко бежал старичок. Под мышкой у него шипел толстенный рыжий кот. Дедушка выдохся, выронил кота. Тот невозмутимо поднялся и засеменил дальше. Скоро Густа увидела, к кому они торопились.
На другом конце улицы стояла красивая старушка. Пучок на её макушке менял цвет, на глазах превращаясь из седого в чёрный. Темнели брови и ресницы, разглаживались морщинки. Все как заворожённые глядели на неё, и никто не заметил, какие изменения произошли со стариком. Теперь это был молодой мужчина. Он подхватил жену на руки, но силы изменили ему, и он упал на колени. Оба долго сидели на тротуаре, крепко прижавшись друг к другу, а рядом с ними вился тощий рыжий котёнок.
Женщина за спиной Густы всхлипнула, и все будто очнулись, засвистели, захлопали.
– Праздник! Праздник! – слышалось со всех сторон. – Будет костёр!
– Ведь будет? – Давешний мальчик возник у ног Альберта и вопросительно заглянул ему в лицо.
– Конечно. – Альберт сиял. – Всё по правилам!
Густа опустила записку в ящик на площади.
– Возвращайся к Райсе, – попросил Альберт.
– К кому? – удивилась девушка.
– К хозяйке того домика, где мы были. Она приведёт тебя вечером к костру. Там решим, как искать твою контору, распределимся. А сейчас тебе надо отдохнуть.
Густе хотелось приступить к поискам немедленно, но ей и так помогали, не будет же она приказывать. Она кивнула и задумчиво побрела к синей башенке на горизонте, которую указал ориентиром Альберт.
Бабушка Райса встретила Густу как старую знакомую, снова ничего не спросила. Отправила в одну из уютных деревянных башенок своего дома на сосне, куда помещался один только пуховый матрас.
– Спасибо большое. Не уверена, правда, что смогу заснуть.
Спускаясь по ступенькам, Райса улыбалась, потому что из башенки уже доносилось мерное сопение.
Густа проснулась через несколько часов – резко, как будто в голове у неё нажали кнопку «Вкл». Но вместо бодрости почувствовала апатию. Незнакомый дом, незнакомые люди, незнакомый слой. И слишком призрачная надежда на счастливый исход. Если она не заставит инайю вспомнить её имя здесь, то в Наоборотном мире ведунью не нагнать.
В солнечном сплетении свернулась чёрная змея тоски, поедающая все искры надежды. Густа механически умылась у начищенного умывальника, перебрала косу, села за стол.
Райса суетилась вокруг неё, не замечая настроения гостьи.
– Встречи неизбежны, – щебетала старушка, – но от этого не менее радостны. Выпей киселя. Погоди, вот, со свежей лепёшечкой. Ну, готова теперь? Идём.
По случаю праздника Райса надела яркий передник, а в косы вплела украшения из монеток.
На опушке, откуда Густа утром впервые увидела Город Всех Дорог, полыхал высокий костёр. Вокруг него были свалены брёвна, кучи хвороста, сухостоя, для стариков положили крепкие доски. Девушки-подростки бренчали алюминиевыми кружками и разливали ароматный морс из пузатых фляг.
Сидя между горожанами, Густа хмуро смотрела то на огонь, то на незнакомые, низко висящие звёзды, крупные, как яблоки. Неприятное чувство внутри оформилось – Густа теряла саму себя. Ей было непонятно, кто она теперь. Все эти испытания были не под силу Августе Томбатон, школьнице из Синих Топей. Кто теперь Густа? Все старые ярлыки и определения слетели с неё, точила тоска по прошлой жизни. С чего она вообще решила, что может спасти кого-то? Кто сказал, что её мечта сбудется?
– Сбудется, сбудется, сбудется, – эхом ответила на её мысли толпа.
Девушка с серебристыми локонами перебирала струны гитары. Песню знали и любили. Пели и старые, и молодые. Густа автоматически повторяла за всеми:
– Сбудется наша мечта непременно, встретимся мы на пороге Вселенной. Там, где в тупик упирается путь, сможем с тобой на Дорогу свернуть.
Дальше Густа слышать перестала, обожгло уголки глаз. Горючие, едкие слёзы ослепили, костёр поплыл, заплясал. Так она себя и чувствовала: будто упёрлась в тупик.
Песню допели, пока Густа глотала слёзы. После них жалящая чёрная змея в душе начала таять, отползать.
– Сказку! Сказку! – послышалось со всех сторон, когда гитара смолкла.
Гитаристка весело изумилась:
– Опять?!
Все дружно выдохнули:
– Да-а!
– Расскажи про маму, – попросил тоненький голосок, и девушка улыбаться перестала.
Она посмотрела поверх голов, туда, где звёзды сливались с тонкой малиновой полоской негаснущей летней зари, и задумчиво начала:
– Мама всегда приходит с востока. Мама всех спасает. Мама носит с собой маленький живой ключ о семи цветах радуги и поэтому всегда спасает всех своих детей. Где бы они ни были, где бы их ни заперли.
Густа вздрогнула, услышав над ухом резкий шёпот:
– Это сказка про инайю. Чтобы малышам было легче дожидаться своих. Но ключ – это выдумка. Будто бы существует один-единственный, подходящий ко всем дверям мира, единственный для Наоборотного мира. В любом случае, люди его не видели.
Альберт сидел рядом, в его потемневших голубых глазах прыгали языки пламени.
– А ты не плачь, Густа. Мы обязательно найдём ту дверь. Ты ведь выспалась? Выспалась. А мы ещё успеем. У нас тут много времени. Ребята уже начали поиски.
Густа слабо улыбнулась, спрятала руки в карманы. И замерла. В кармане будто бился пульс. Когда Густа была маленькой, ей часто казалось, что у Луши бьётся сердце. Вот и сейчас…
Костёр начал оседать, и жители города потихоньку разбредались по домам. К Густе подошёл бодрый, сосредоточенный Альберт.
– Нашли. Густа, мы нашли ничейную дверь. Но там пусто. Что странно.
– Это ничего! Я знаю, как туда заходить. Пойдёмте же скорее! Чем раньше я уговорю их помочь, тем больше у меня шансов подкараулить… ну, вы знаете.
На самом деле Густа не особо тешила себя надеждой, что в филиале Дорожной Службы Междумирья ей станут помогать. Расчёт у неё был другой: добыть следующий ключ любым обманным способом.
Альберт в компании молчаливых серьёзных подростков повёл Густу в лес. Идти было сыро из-за обильной ночной росы, а ещё темно и холодно, но кровь бурлила так, будто Густа сама грела ночной воздух. Пока выбрались на поляну, посреди которой возвышался синий многоэтажный причудливый домик, спортивный костюм Густы стал мокрым насквозь.
Окна не горели. Домик был подсвечен лунным сиянием.
– Его тут не было ещё неделю назад, – объяснил Альберт, – тут заброшенная мельница стоит. Вдруг оп – и дом. Да ещё пустой.
На одну из труб, тут и там торчащих из крыши, села ночная птица. Гаркнула, и по лесу разбежалось эхо.
На этот раз ритуал входа дался Густе тяжело. Одолевшая её тоска никак не отпускала. Густа отбросила морок тяжёлых мыслей, вежливо постучала и потянула ручку на себя.
В окнах конторы разом зажглись огни, трубы запыхтели дымом. Птица возмущённо пискнула и, тяжело поднявшись, улетела в темноту.
– Мы пойдём первыми, – решительно сказал Альберт, – вдруг там ловушка.
Подростки во главе с Альбертом один за другим прошмыгнули внутрь, двое остались с Густой.
Она внимательно прислушивалась к тому, что творится внутри, но ни шума драки, ни криков не последовало. Вместо этого внутри закипел чайник. Он фырчал, шипел и булькал и, наконец, выкатился на крыльцо. «Чайником» оказался невысокий тролль с внушительным носом и большими ушами.
– Это возмутительно! – низким певучим голосом возмущался он. – Кто посмел выдать тайну входа в контору?! Как вы вообще нас нашли? Говорил я, отдел перепрятывания и хитростей халтурит! Кто-то выкрал у них все развёрстки! Кто? Кто из вас это сделал? Признавайтесь!
– Простите! – прокашлялась Густа. – Никто ничего не крал. Разрешите мне позвонить маме! Пожалуйста!
Тролль изумлённо оглядел Густу с головы до ног.
– Поразительная, я бы даже сказал, восхитительная наглость! Мы вам что, узел связи? Ну давайте, только быстренько!
Остыл тролль так же мгновенно, как закипел. Впустил компанию в контору и вообще оказался очень словоохотливым.