ры.
– Это Мангул, – рассказывал Юки, – ещё не самый большой город Ылыса, то есть нашей страны. Столица, знаешь, какая! Что ей наши двадцать пять этажей! Так, ерундовина!
– А внизу совсем темно? – не открывая глаз, спросила Густа.
– Нет, что ты! Тут такая система, много правил, как приглашать новые дома.
– Приглашать? – удивилась Густа.
– Ну да, – серьёзно кивнул тот, – появилась семья, появился дом. Ну как везде. Где надо, там и приглашаешь. Можно горшок с цветком принести. Или гладильную доску. Или скамейку. И через день-два, глядишь, и стены проклюнутся. А у тебя дома разве не так?
Густа усмехнулась:
– Хотелось бы. У нас их надо строить. И покупать. Очень дорого. А ещё есть такая страшная штука, ипотека.
– Звучит не очень, – согласился Юки. – Но как вы узнаёте, где и что строить? Чтобы свет проходил, трубы, вентиляция?
Девушка подняла брови:
– Если честно, понятия не имею. Но для этого есть специальные люди.
– Я так и знал, что ты не с Алтыката, – сделал вывод Юки.
Густа испуганно повернулась к нему:
– И что ты будешь теперь делать? Сдашь меня взрослым?
Юки внимательно оглядел её:
– А зачем? Ты шпионка?
– Нет-нет! – Густа замахала руками. – Но мне нужно поймать кошку! Кота, точнее. Белого.
– Зачем тебе сдался Хранитель ключей?!
– Так… так. – Густа сжала пульсирующие виски.
Ей пришлось подавить вспыхнувшую фейерверком надежду. От волнения и усталости закружилась голова.
– Юки, мне нужно безопасное место, где я могу поспать. А потом мне нужно в Контору.
– Это где междумирники работают?
Густа кивнула:
– А это реально? Мы сможем их найти?
– А чего их искать, – махнул рукой Юки, – они в замке сидят. Поспи, и сходим. Только ты мне расскажи зачем. Я ведь ещё ни разу ни с кем с другого слоя не болтал.
– Но знаешь о междумирниках?
– Дедушка рассказывал. Это же география!
– Ну да, – обрадовалась Густа, – обычная такая география.
Юки привёл девушку к самой верхней кромке города. Здесь, над двадцать пятым ярусом Мангула, темнела крохотная чердачная комнатка.
– Я её себе нарастил, – гордо признался Юки, – для тайных дел. Ну или когда бабушка совсем уж воспитанием достаёт. Я закрою тебя, если хочешь. А сам посторожу. Хорошо?
– Да, закрой. Юки, спасибо тебе большое! Если бы не ты…
Мальчик отмахнулся, но уши у него порозовели. Густа пошатнулась, ухватилась за дверной косяк.
– Надо поспать.
В каморке оказалась постель из нескольких старых пледов, стол из перевёрнутого ящика и единственное круглое оконце.
– Сюда, кроме меня, никто не ходит. Спи. – Юки разгладил постель и выскользнул наружу.
Ровно одну минуту Густа боялась, что за ней придут или хранители, или Командор со своими предателями. Или Юки её выдаст. А потом крепко заснула.
И не слышала, как Юки слетел вниз по лестнице и часто-часто застучал по переходам и мосткам твёрдыми подошвами.
Во сне всё смешалось: круговерть новых знакомых, Синие Топи, школьная лаборатория.
– Она никуда не делась! – шептала Густе в ухо учительница химии, рассыпая пробирки.
Нехотя девушка вынырнула из глубокого сна. Ей казалось, не прошло и пятнадцати минут. Накануне она заигралась в симулятор жизни на ноуте и легла спать под утро. А теперь надо вставать, собираться в школу, фу, неохота.
– Мам, можно я останусь дома? – жалобно протянула Густа.
Пахло странно, слишком свежо. Форточку забыла закрыть, что ли? Густа приоткрыла глаз и увидела кромку круглого окна. Реальность обрушилась на неё мгновенно, словно струя воды из душа, у которого сорвало лейку. Папа, Нилай, инайя, тридцать первое августа.
– Сегодня тридцать первое августа, – потерянно сказала Густа и села.
Снаружи раздались шаги. Густа вскочила, зацепилась рукавом за край ящика, стоявшего рядом. Что-то хрустнуло под ногами, но Густа высматривала в окошке белые хвосты или форменные комбинезоны ДСМ-щиков. Пусто. Дверь открыл Юки, он сказал:
– Асхын.
– Что? – удивилась Густа.
Мальчик вытащил из-за спины серую сумку, оттуда – плоский термос. Отвинтил крышку, и Густа почувствовала запах горячего домашнего супа. Юки развернул салфетку, где лежали два крупных куска ноздреватого хлеба. Густа молча принялась за еду.
– Пожалуйста, не выдавай меня, – попросила она, отодвинув пустой термос.
– Секин? – удивился Юки и нахмурился. – Белазек! – Он показал на пол.
Густа похолодела. Там лежал сорванный с запястья и раздавленный языковой браслет.
– Нет-нет-нет! – Густа кинулась поднимать драгоценный прибор. – Только не это!
Но браслет был испорчен безвозвратно. Девушка потрясла его, подышала на трещины. А всё эта кошка-хранительница! Она вчера почти сорвала транслятор с её руки! А теперь он упал, и Густа, видимо, наступила на него, не заметив.
Юки открыл дверь, шагнул за порог.
– Китек? – бросил он через плечо.
Густа пыталась сообразить, что ей делать дальше, и потерянно смотрела на браслет. Юки вернулся, потянул её за рукав и настойчиво повторил:
– Китек!
Куда деваться, Густа последовала за ним.
– Мне нужно попасть туда, где Наоборотный мир, понимаешь? Сегодня тридцать первое, я должна туда попасть! – Всю дорогу она пыталась объяснить ситуацию Юки, но сама понимала, что бесполезно.
Жители Мангула с интересом поглядывали на девушку с непривычно светлыми волосами, но открыто не любопытствовали, на глаза не лезли. Эта дорога запомнилась Густе десятком переходов, мостков и сотней ступенек. Юки вёл её дальше и дальше вглубь Мангула. Поняв, что говорить бесполезно, Густа впала в оцепенение. Глядела под ноги. Из транса её вырвал крик:
– Тош унан! Тош! – Девушка рядом сердито и испуганно звала кого-то.
Перед ней на крыше стоял малыш в длинной рубашке. Босой, короткостриженый, он широко улыбался и не думал слезать. Его мать трясла перед собой каким-то медальоном и уже собиралась лезть наверх по водосточной трубе, когда малыш – ХЛОП! – и исчез. Девушка внизу побелела и закружилась, забегала по площадке туда-сюда.
– Ирак китмаган! – звонко крикнул Юки и полез наверх, скользя подошвами сандалий.
Вот он исчез, а через несколько секунд послышался визг и протестующий плач. Юки тащил сопротивляющегося малыша. Девушка внизу всплеснула руками. Бросилась к ним, но куда там! Высоко. Тогда Юки строго сказал малышу:
– Тош!
Тот насупился. Вздохнул, зажмурился и – ХЛОП! – оказался внизу вместе со своим спасителем. Девушка схватила малыша, натянула ему на шею медальон. Заливаясь слезами, благодарила Юки. Тот смущённо пожал плечами, мол, ерунда. И поманил за собой Густу.
– Ильгизар, – сказал он, и та его поняла.
У этого малыша семицветная кровь. Ильгизары что, умеют так перемещаться? Вау! Густа и Юки прошли по узенькому переходу с перилами и нависающей крышей. На стене справа яркими заплатками висели афиши. На одной из них был нарисован кусочек радуги. Юки остановился, ткнул в неё:
– Ильгизар!
Когда Густа сбилась со счёта: на сколько ярусов они спустились и на сколько поднялись, сколько мостов и переходов миновали, Юки замедлил шаг. Вокруг них возвышались металлические блоки с прорезанными окнами и наспех сколоченными крылечками у невысоких дверей. Где-то гудели невидимые пчёлы, несколькими этажами ниже шумела детвора.
Мальчик подошёл к одной из дверей и постучал ритмично: тук-тук-ТУК, тук-тук-ТУК. Дверь скрипнула и приоткрылась. Высунулась морщинистая рука, попыталась схватить Юки. Тот вздрогнул, отшатнулся.
– Кхе-хе-хе, – послышался сухой кашель.
Дверь распахнулась, и на пороге показался невысокий седой старик. Юки недовольно пробормотал что-то. Видно, ему было неловко за недавний испуг. Густа с весёлым изумлением смотрела на ярко-жёлтый комбинезон хозяина вагончика, на седой ёжик волос на макушке.
– Алтыкаттан тугел.
Стоило Юки сказать это, как старичок переменился в лице. Встревоженно оглядел площадку перед домом и с невероятной для хрупкого с виду пожилого человека силой втащил детей внутрь.
После улицы Густа с полминуты привыкала к сумраку. В жилище что-то потрескивало и гудело в каждом углу. Изнутри вагончик оказался куда выше и шире, чем представлялся снаружи. Он был заставлен усатыми и кнопчатыми приборами, кактусами и чайными домиками. Пахло мятой, да так, что щекотало в носу. Густа украдкой погладила шероховатый самовар с кучей пружинок и экранчиком на пузатом боку.
– Так ты не отсюда? – проскрипел хозяин домика.
Густа выпучила глаза:
– Вы говорите по-русски?! Какое счастье! Это капец какой-то! Я в чужом месте, ещё и без знания языка. Ужас! А сегодня тридцать первое! Сегодня…
– Открывается Наоборотный мир, – кивнул дедушка. – Как тебя…
– Густа! То есть Августа. Но все зовут меня Густой.
– А я Юканиил-старший. Дедушка этого оболтуса.
– Картатай! – возмутился Юки.
– Шучу. Кхе-кхе. Ужасно сообразительный малый. Так зачем тебе в Наоборотный мир, Густа?
Девушка села на трёхногую табуретку рядом и задумалась. С чего начать? Через пять минут путаных объяснений дедушка Юканиил, кажется, что-то понял.
– Дорогая, если тебя ищут люди из ДСМ, сюда они придут раньше всего.
– Почему? – испугалась Густа.
– Это для местных я городской сумасшедший… А вот те, из Чикташа, знают, что я в курсе, скажем так, многого. И что кой-какой инструмент у меня есть. Гляди.
Юканиил отодвинул манжету комбинезона, на веснушчатой морщинистой коже поблёскивала крупная чёрная блямба.
– Языковой браслет? – открыла рот Густа. – Только большой почему-то.
– Старая модель, ага. Сам починил! Нашёл… там… в общем, у ДСМ-щиков нашёл. Один, к сожалению, остался. Остальные во время опытов раскокал. У меня тут, конечно, не институт, как в Чикташе. Зато и провалов таких нет, как там! Ходили слухи, что они хотят прямой путь через все слои открыть. Да не рассчитали. Напортачили там что-то.
– Прямой путь? Как поездом? – удивилась Густа.