– А что, если ты не справишься? Ведь ты не сможешь вернуться.
– Справлюсь. Инайи не дали бы мне радужный ключ. Значит, думают, что я смогу. А я смогу, ты меня знаешь. Если ключ вернётся, значит, я смогла. Кошки уже идут за ним.
Тим попытался удержать мать, но та бросилась к краю бездны и исчезла в яркой вспышке белого света. Повисла оглушительная тишина, и в ней что-то тонко звякнуло. Под ноги Тима упал ключ от Наоборотного мира. Крохотная радужная искра. Тим наклонился, поднял его и спрятал в карман.
– Мама, я вернусь, соберу совет. Я верну вас, мам.
Он быстро пошёл в сторону Чикташа, не поднимая головы и что-то бормоча. Поэтому он не разглядел, что город тает в предрассветных сумерках, меняет силуэт. Изогнутые крыши выпрямились, арки и переходы исчезли.
Тим шагал и шагал, потом резко остановился.
– Что я здесь делаю?
Он достал из кармана ключ, который все ещё сжимал в ладони. Нервно огляделся.
– Я давно должен был прийти в Чикташ. Надо найти дорожников. Должны же тут быть дорожники? Так, Тим, спокойно. Это просто какой-то слой. Мир по-прежнему твой, видишь, солнце и небо. Это просто какой-то слой. Какой-то из семи.
Тим побледнел, закрыл лицо руками. От прежней жизни его отделяла невидимая и непреодолимая преграда. Ему предстояло освоиться там, где нет ничего родного и даже языки чужие.
– Папа! Папа! – Густа побежала к отцу, но с каждым шагом он удалялся от неё.
Густа бежала вперёд и назад одновременно, не в силах остановиться, пока спиной не налетела на что-то огромное и мягкое.
И тут же оказалась возле Чикташа. Позади неё стоял Отшельник, весь заросший, в лохмотьях.
– Где это мы, Вездехвост? – спросил он у щенка с щупальцами вместо лап, который стоял рядом, прильнув к его ногам. – Незнакомое место. Пойдём-ка туда. – Отшельник махнул рукой в сторону гор и медленно поплёлся прочь от Чикташа.
– Густа, – услышала девушка и испуганно оглянулась.
Чикташ исчез, вместо него Густа оказалась дома, в гостиной, которую узнавала и не узнавала. Обои вместо сизых зелёные, полка над камином тёмная, над ней зеркало. И шторы другие. В кресле-качалке сидела мама. Она гладила свой большой живот и разговаривала с ним:
– Густа, мы тебя очень ждём. Я, папа и бабушка Вилия ждём тебя больше всего на свете. Может, когда ты родишься, и другая бабушка захочет с тобой встретиться, хоть папа и говорит, что она ни за что к нам не приедет. Но я уверена, в такую очаровательную малышку, как ты, невозможно будет не влюбиться. – Мама потянулась к шкатулке, стоявшей рядом на столике. – Я уже сшила тебе кучу игрушек. Осталось украсить эту свинку. Ты родишься в год свиньи, значит, эта игрушка станет твоим талисманом, её надо сделать понаряднее. Возьмём-ка мы из папиного ящика вот это. – И мама начала старательно пришивать к тряпичной свинке ключ от Наоборотного мира.
– Милая, что ты делаешь? – В дверях стоял папа с рабочим сундучком в руках. – Это семейная реликвия, пусть и дальше лежит в шкатулке.
Мама капризно отозвалась:
– Странно, что мать отдала тебе эту реликвию, а сама ни разу не захотела посмотреть на меня. Не такую жену она тебе хотела?
Отец замялся:
– Это долгая история. Уверен, она передумает. И дело не в тебе, дорогая, поверь.
– Ну раз так, – перебила его мама, – если это действительно реликвия, спрячем её внутрь игрушки. Вот так!
Папа пожал плечами и рассыпался на сотни осколков, как и комната вокруг. Всё случившееся казалось Густе далёким и неважным. Вокруг неё клубилась чёрная масса, в которой тут и там проскакивали цветные молнии.
«Что тебе нужно?»
Густа с трудом сосредоточилась, голос повторил настойчивее. «Что тебе нужно?»
Это центр мира. Он что, живой? Мгновение понадобилось Густе, чтобы вернуться к человеческим чувствам. Ещё одно, чтобы осознать увиденное. Мир вокруг стал болью, едкой, отравляющей. Она может попросить помощи, но только ценой самой себя. Папа и Нилай будут жить – одна жизнь против двух, это даже выгодно? Готова ли Густа отказаться от самой себя? Смотреть было невыносимо. Клубящаяся масса потянулась к Густе, начала поглощать её. Закричать, отвернуться, зажмуриться! Но ничего не выходило.
Что-то врезалось в её ступни. Густа убрала с лица ладони. Что? Просёлочная дорога под ногами, кругом лето, рядом стоит мальчик, на вид лет пяти. Пушистые каштановые волосы, зелёная футболка смешно топорщится на спине. Вокруг рассыпаны кристаллы.
– Что тебе нужно? – звонко спросил мальчик и присел на корточки, объяснил. – Хочу убрать его.
Густа подошла ближе. Мальчик поддевал веточкой тяжёлого перламутрового жука.
– Давай я. – Она подняла маленькое рогатое чудище и отнесла к обочине.
– Спасибо, – сказал мальчик. – Спрашивай.
– О чём? – опешила Густа.
Вместо ответа ребёнок выпрямился, посмотрел на неё большими, как у куклы, карими глазами.
– А ты… кто?
Малыш вздохнул и ничего не ответил.
– Ой! – Густа догадалась, что перед ней Рух, но осознать это было сложно. – Эм. Я… В общем. Спрашивать сколько раз можно?
– Я что тебе, джинн? Сколько хочешь, столько и спрашивай.
– Что такое Дорога? – не утерпела Густа.
– Росток.
– Росток?
– То, с чего начался наш мир. Из него и вокруг уже наросли слои. Я помню, когда Наоборотный мир ещё был самым новым и маленьким. Здесь хранится всё. И всё в балансе. Было. Пока кто-то не сунулся. Ох и дураки! Взяли и разомкнули кольцо.
– Ну, не дураки, – обиделась за дедушку Густа, – но и не молодцы, это да. Там такая заварушка случилась… И теперь из-за этого я могу потерять папу. И ещё одного человека. А я не хочу. Я должна их спасти.
– Потерять – это как?
Густа замялась.
– Хотя да, – согласился с ней мальчик, – так и будет скоро. Дорогу-то раскололи. И выбрали из всего Хранилища вариантов самый паршивый вариант! Слои скоро отрежутся друг от друга, и всё. Говорил я, нельзя такой выбор давать, такую свободу то есть. А они – в этом весь смысл, иначе не играем! Доигрались…
– А как Дорогу обратно… сомкнуть?
– Баланс нужен. Выбор.
– Так выбери! Миленький, выбери такой вариант, где всё хорошо! Ты ведь можешь!
Малыш покачал головой. Снова сел на корточки и стал поправлять ремешок сандалии.
– Это и ты можешь.
– Ну давай тогда отменим вообще тот дурацкий эксперимент!
– Невозможно, – покачал головой мальчик, – тогда…
Густа хлопнула себя по лбу:
– Точно! Тогда ведь папа в Синие Топи не попадёт и с мамой не встретится. А давай я приду туда и всё им расскажу?
– Расскажешь – и что? Что ты сделаешь?
– Я тогда ничего не буду уметь? – Густа растерянно посмотрела на свои ладони, которыми уже привыкла ловить сигналы окружающего мира.
– Ага, – кивнул мальчик, – надо по-другому. Баланс нужен.
– Тогда… – Густа уставилась на горизонт.
Вдалеке ей чудились силуэты крыш. А может, это воздух плыл от зноя. Решение созрело быстро. А вот озвучить его было трудно.
– Тогда поменяй нас с папой местами. Пускай я попаду в Чикташ. А мама с папой останутся. Так можно?
– Можно. Это всё?
– Да. Ой, нет! Есть ведь ещё Ни… ну, один человек.
– Нилая спасти? – буднично спросил мальчик. – Тоже можно. Но тут ты уже сама. Я не могу дальше. Могу тебя отправить куда нужно. Ты попадёшь туда, где всё сможешь изменить. Это правилам не противоречит. Ну а там как решишь. У тебя будет день, чтобы уйти в Чикташ навсегда. Договорились?
Густа горестно кивнула. Но мысль о том, что она всё-таки спасёт папу, воодушевила её. А ещё Нилай!
– Ну ладно, спасибо тебе большое! Как мне попасть туда?
– Закрой глаза и не подглядывай, – повеселел малыш. – Ну пока, Густа. Скоро меня мама позовёт, пора мне. До встречи! А у тебя пятнадцать минут. Торопись!
Девушка удивлённо посмотрела – какая мама? Но мальчик показал руками: закрой, мол, глаза. Густа зажмурилась. И тут же почувствовала, как Дорога исчезла.
Густа открыла глаза, но ничего не увидела. Темнота. Постепенно глаза привыкли, и Густа чуть не вскрикнула: она стояла во дворе собственного дома! Входная дверь скрипнула, кто-то вышел. Каждый волосок на теле Густы встал дыбом, когда она поняла, что это она сама. Густа спряталась за угол и стала ждать, когда её прежняя версия услышит гудок парохода. Стоп. Какой гудок? До парохода ещё минимум полчаса. Между тем на пустыре должны как раз загораться огни. Слышался шум. Густа нервничала, считая минуты. Ну где же этот звук, где?!
И тут она всё поняла. Вытащила из кармана смартфон, взвесила. В день их встречи Нилай нашёл на пустыре точно такой же. Вернее, его принёс Джим. Густа включила его, и по экрану побежали белые буквы. Антенны сети появились не сразу: одна, вторая, третья. Копия этого телефона сейчас находится в кармане той, другой Густы, которая еще не знает, что её ждет. Увидеть себя в прошлом или будущем – задача невыполнимая, если тебе не решит помочь кто-то, кто стоит у истоков создания мира. И если сейчас в Синих Топях две Густы, значит, и телефонов два.
Густа нашла в галерее последнее фото на главной площади Синих Топей и настроила будильник с этой картинкой. Именно за такую функцию ее модель телефона обожали или ненавидели. Он мог давно сесть, но будильник продолжал срабатывать исправно ещё несколько недель. Густа, загибая пальцы, принялась считать про себя: Мышенорино, Тепличный городок… дома на сваях… Так, ровно шесть дней. А теперь гудок.
– Гу-док па-ро-хо-да, – шевелила губами Густа, вбивая запрос в поисковик дрожащими пальцами.
Ту-туу!
Густа замерла, только бы её прежняя версия не решила отправиться в сад! Но нет, всё пошло по плану. Пришлось следить за самой собой, и как в прошлый раз Густу до смерти напугал подскочивший сзади Джим! Он смотрел то на Густу, то вслед её уходящей копии и жалобно скулил.
– Всё в порядке. – Густа потрепала его за ухо. – Это я. Это игра. Понимаешь? Отнеси это Нилаю. Ты ведь знаешь его? Беги, малыш!
Скоро полил дождь, он смазал Синие Топи, словно акварельный рисунок. Густа смотрела, как растворяются под каплями её пальцы, руки, всё тело, и запоздало, без страха подумала: «Куда теперь?»