должна была быть неудобной. Вместо этого она была странно успокаивающей, как щит от внешнего мира.
Чрезвычайно хорошо выполненный, скульптурный щит.
Я попыталась и не смогла сглотнуть из-за сухости в горле. Мне действительно стоило выпить больше воды раньше.
Мой язык высунулся, неосознанно смочив губы. Взгляд Ашера скользнул к моему рту, и оставшийся в воздухе кислород выдулся с почти слышимым хлопком.
Двигайся. Дыши. Оттолкни его. Сделай что-нибудь.
Мой мозг посылал мне команды, но я не прислушивалась ни к одной. Я не могла. Я застряла, была поймана в ловушку жара его тела и мягкого поднятия и опускания его груди напротив моей.
Я вся дрожала. Либо мои мышцы отключались от перенапряжения, либо это была непроизвольная реакция на близость Ашера. Или и то, и другое. В любом случае, резкие стуки в моей груди, когда его взгляд поднялся и снова встретился с моим, не могли быть здоровыми.
У него всегда были эти золотистые искорки в глазах? Они были нелепо прекрасны, словно брызги солнечного света на зеленом холме.
Ноздри мне щекотал запах лосьона после бритья и пота. Вместо того, чтобы пахнуть отвратительно, он пах чем-то земляным, мужским и совершенно затягивающим.
Предоставьте Ашеру Доновану возможность сделать потоотделение сексуальным.
Его подбородок опустился. Если бы я подняла свой, мы бы…
Тихий, но отчетливый звук щелканья затвора ворвался в этот момент с грацией разрушительного ядра.
Мы повернули головы в сторону звука, и у меня отвисла челюсть, когда я увидела мужчину, выглядывающего на нас из-за зелени.
— Что за хуйня?
Вспышка Ашера в точности отражала мои чувства. Оператор каким-то образом перелез через двенадцатифутовую (прим. трёх с половиной метровую) изгородь, окаймляющую территорию, и снимал наше взаимодействие на суперзум-объектив.
Теперь, когда его заметили, он не стал терять времени. Он опустил камеру, поджал хвост и побежал прямо в тот момент, когда Ашер оттолкнулся от меня и помчался за ним.
Через некоторое время я последовала его примеру.
Наш импровизированный футбольный матч ранее (если его можно так назвать) высосал большую часть моей энергии. Все мое тело болело, особенно ноги, которые горели при каждом шаге. Свежий всплеск адреналина был единственным, что поддерживало меня.
К счастью, к подъездной дорожке можно было пройти через живую изгородь, и мне не пришлось пересекать весь особняк.
К тому времени, как я повернула за угол, Ашер уже поймал и удерживал фотожурналиста, заломив ему руки за спину. Рядом с ними лежал сломанный на несколько частей шикарный «Nikon».
— Ты сломал мою камеру! — завыл мужчина. Его нос-картошкой покраснел. — Этот объектив стоил восемь тысяч фунтов (прим. ~ 1 млн. рублей)!
— Твой объектив? — Ашер сильнее скрутил его руки, и мужчина издал болезненный вопль. — Ты вторгся на мою собственность. Сфотографировал нас в мое личное время. — Его глаза сверкали, как изумрудные ножи. — Я терплю твою чушь, когда нахожусь на публике, но не заблуждайся. Если я когда-нибудь снова увижу тебя где-нибудь рядом с кем-то из нас, я сломаю не только твою камеру. Понял?
Рот мужчины сжался в упрямую линию.
Я его не узнала. Он не был одним из постоянных, кто околачивался около КАБ, когда мы там тренировались, и легкость, с которой Ашер его поймал, предполагала, что он был новичком в этой работе. Если так, то он нажил себе ужасного нового врага.
— Я сказал, ты понял? — Ашер снова заломил его руки, и упрямство мужчины растворилось в жалком крике.
— Да.
— Хорошо. А теперь убирайся с моей собственности, пока я не передумал.
— Не могу поверить, что ты его поймал, — сказала я, когда фотожурналист ушел. Он, должно быть, имел по крайней мере минуту форы перед Ашером. — И не могу поверить, что ты сломал его камеру.
— Он легко отделался сломанной камерой. — Жилы на шее Ашера натянулись от напряжения.
Я никогда не видела его таким разъяренным. Я не знала, что он может быть в ярости. Он всегда был таким добродушным, но сейчас, с его скрученным телом и хмурым лицом, он был воплощением чистого, неподдельного гнева.
Однако, когда фотожурналист ушел и воздух снова стал тише, гнев медленно утих, оставив после себя видимое разочарование.
— Мне нужно улучшить безопасность. — Ашер потер рукой лицо. Он звучал устало, и игла сочувствия пронзила мой живот. — Я не хотел превращать это место в чертово государство слежки, но я не могу позволить, чтобы люди пробирались сюда таким образом. Если бы мы не поймали его вовремя…
Холодок пробежал по моей коже. За один месяц у нас было два близких контакта с папарацци. Сколько времени пройдет, прежде чем наша удача закончится?
— Как он сюда попал?
Одно дело — проникнуть на территорию школы, а другое — проникнуть на чью-то частную собственность.
— Моя команда по ландшафтному дизайну то появлялась, то исчезала, пока мы тренировались. Он, должно быть, проскользнул вместе с ними. — Ашер стиснул челюсти. — Такие люди, как он — гребаные стервятники, вынюхивающие все вокруг в поисках объедков, которые могут найти.
Игла сочувствия вонзилась глубже.
— Быть на виду у публики, должно быть, ужасно.
Винсент имел дело с тем же в определенной степени, но ни один спортсмен не продавал заголовки так, как Ашер. Пристальное внимание и вторжения в личную жизнь, с которыми он столкнулся, были на другом уровне.
— Я бы справился, если бы они просто пришли за мной. Я знаю, на что подписался, — сказал Ашер. — Но ты ввязываешься в эту неразбериху, и это, черт возьми, не нормально.
Его слова пульсировали в моих венах, наполняя их неприятным теплом.
— О. Я… — Я запнулась на секунду, прежде чем вернула себе самообладание. — Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Я большая девочка. Я смогу справиться с ненормальными папарацци.
Это заставило его губы слегка изогнуться.
— Говорит человек, тяжело дыша, словно он только что пробежал марафон.
— Дай мне передохнуть. Прошло много лет с тех пор, как я так бегала. — Мои желеобразные ноги подтвердили мой долгий перерыв в кардиотренировках.
Намек на его улыбку исчез.
— Чёрт. Я забыл, насколько это ударная нагрузка при беге. Это ведь нехорошо при хронической боли, да?
Тепло в моих венах растаяло, превратившись в мед. Черт, всё растаяло. При таком раскладе меня придется отскребать с подъездной дорожки лопаткой.
— Ты искал информацию о хронической боли?
Тускло-красный оттенок появился на скулах Ашера.
— Из любопытства, вот и всё, — сказал он. — Я не знал об этом многого, поэтому решил, что должен изучить основы. Очевидно.
— Очевидно.
Нормально ли, что человеческое сердце бьется так быстро? Несколько недель назад я прошла ежегодный осмотр. Врач сказал, что все выглядит нормально, но, возможно, мне нужно второе мнение, потому что внутри моей груди происходит что-то странное.
Глаза Ашера сверкнули целой гаммой эмоций, которые я не могла расшифровать.
— Хочешь принять ванну?
Резкая смена темы была настолько абсурдной, что вернула меня в нормальное состояние.
— Прости?
— Ванна. От воспаления. Я принимаю её после особенно интенсивной тренировки. Она помогает восстановиться.
— Воспаление. Верно. — Конечно, он не спрашивал, хочешь ли ты принять с ним ванну, идиотка. — Все в порядке. Я могу принять ванну дома.
За исключением того, что ванна действительно звучит замечательно, а до дома нужно добираться не меньше часа, если учесть дневные пробки.
Оставшийся адреналин вытек из моих конечностей. Мне хотелось лечь на подъездную дорожку и позволить нагретому на солнце камню снять мою боль.
— Ты уверена? У меня миллион гостевых ванн. Это не проблема. — Нахмурившись, Ашер предложил, заметив мой спад энергии. — В это время дня пробки — это кошмар. Если ты плохо себя чувствуешь, я не хочу, чтобы дела пошли хуже, пока ты стоишь в пробке на Пикадилли.
Нет. Для меня было бы слишком странно принимать ванну в доме ученика, особенно если этим учеником был Ашер Донован.
Я абсолютно, однозначно, на сто процентов не должна принимать его предложение.
Но я так устала, и мое тело болело, и если я сейчас же не сяду, то могу потерять сознание во второй раз прямо перед ним, и разве это не будет неловко?
— Я… — Не делай этого. Смирись. Подожди, пока не придешь домой. — Ладно. Если ты не против.
ГЛАВА 11
Это было лучшее и худшее решение в моей жизни.
Я погрузилась глубже в мраморную ванну, уверенная, что вода здесь содержит какую-то магию. Теплые ванны всегда успокаивали мою боль, но те, что были дома, никогда не действовали так быстро и эффективно.
Я была здесь всего лишь — я проверила свой телефон — семь минут, но уже чувствовала себя новым человеком.
Может быть, Ашер импортировал воду для ванны прямо из секретной французской горной деревни и благословлял ее девственными монахинями, прежде чем позволить ей вылиться из кранов. Или, может быть, его английская соль была более высокого качества, чем моя.
Что бы это ни было, я не жаловалась.
Я откинула голову на мягкий подголовник и закрыла глаза. Струи воды, классическая музыка, льющаяся из скрытых динамиков, аромат лаванды и ромашки… изящная маленькая ванна в моей квартире и крики то сходящихся, то расходящихся парочек по соседству казались далекими.
Мне было все равно, что купание в доме Ашера было странным. Я могла бы остаться в этой ванне навсегда.
Скарлетт Дюбуа: женщина, которая продала свои убеждения за английскую соль и джакузи.
Черт возьми, я так и сделала. И это того стоило.
Единственным недостатком моей нынешней ситуации было отсутствие отвлекающих факторов. Отсутствие отвлекающих факторов означало больше времени на размышления. Больше времени на размышления означало, что мои мысли неизбежно смещались к определенному футболисту. Попытка обуздать их была похожа на попытку новичка обуздать дикого жеребца — бесполезно.