— Нет. Я в порядке. — Я выпрямилась и сглотнула желчь в горле. — Я не выпила достаточно жидкости и у меня закружилась голова, но я смогу закончить репетицию. Я обещаю.
Я не собиралась бросать практику. Я отказывалась убегать, поджав хвост, после одной ошибки, и я никогда добровольно не бросала то, чему посвятила себя в жизни. Я не собиралась начинать сейчас.
Тамара, казалось, сомневалась, но спорить не стала. Мы уже отставали, и другие сотрудники выглядели беспокойными.
Музыка заиграла снова. К счастью, хореография вернулась ко мне, но я так и не оправилась от своей первой ошибки. Я либо пропускала выходы, либо ошибалась на полсчета, что сбивало остальных с их счета. Это была катастрофа, и к концу репетиции мне хотелось плакать.
Я крадучись сошла со сцены, опустив голову, но мне удалось уловить обрывки шепота моих коллег.
— Какая пустая трата дня.
— Я надеюсь, что Иветт не получит травму перед выступлением, иначе выступление станет кошмаром.
— Почему Лавиния сделала ее дублершей? Она даже не прошла прослушивание.
Слезы подступили к горлу. Я не винила их за скептицизм. Если бы я была ими, я бы тоже была раздражена на себя.
Я была настолько поглощена своим унижением, что забыла о человеке, вошедшем во время репетиции, пока не услышала его голос.
— Скарлетт.
Мои ноги замерли.
Одно моргание отодвинуло тени от сидений и ковра, открыв знакомую мускулистую фигуру и скульптурные скулы. Складка беспокойства прорезала его лоб, но его глаза были мягкими, когда он остановился на мне.
Ашер.
Зал опустел, так что мы остались вдвоем, и эхо моего имени еще раздавалось.
Скарлетт.
Этого было достаточно.
Слезы подступили к моему горлу и вырвались наружу с тихим всхлипом. Как только первая вырвалась на свободу, остальные последовали за ней, заполняя пещеристое пространство унизительным звуком моего провала.
Я ненавидела плакать на публике, но нити моего контроля терялись с каждой минутой репетиции. Я достигла предела своей сдержанности, и все, что мне нужно было сделать, это найти одно безопасное убежище, прежде чем я сломаюсь.
Ашер в одно мгновение оказался рядом со мной, его руки обняли меня, когда я прижала свое мокрое от слез лицо к его груди. Он не сказал ни слова. Он просто держал меня, его объятия были такими сильными и крепкими, что я была уверена, что они выдержат даже самые разрушительные штормы.
— Я облажалась, — всхлипнула я. — Репетиция. Я полностью облажалась. Я забыла хореографию, я всех сбила с толку, я… — Икота расколола мою ненависть к себе пополам. — Я не могу этого сделать. Я даже не главная, а уже все порчу.
Прошлая я дала бы мне пощечину за слова, вылетающие из моего рта. Я верила, что любой может сделать что угодно, если постарается как следует, но я устала от необходимости так стараться.
В некоторые дни было трудно просто встать с кровати. Я постоянно вела войну со своим телом, эмоциями и всем, что должно было быть на моей стороне, но не было.
Я была измотана. Все, чего я хотела, это остаться здесь навсегда, окруженная теплом Ашера и успокаивающим биением его сердца. Здесь мне не нужно было стараться. Я могла просто… быть.
— Ты можешь это сделать. — Твердость звучала в его мягком тоне. — Это первый раз за много лет, когда ты выступаешь с группой. Дай себе возможность расти.
— Расти и что делать? Теперь они никогда не позволят мне подменять Иветт, — сказала я тихим голосом. Я не хотела подменять Иветт. Если я облажаюсь во время выступления, как на репетициях, я больше никогда не смогу показаться в КАБ. Я больше никогда не смогу посмотреть на себя в зеркало. — Я не удивлюсь, если завтра Лавиния позовет меня в свой кабинет и заберет у меня роль дублерши.
Мои слёзы наконец-то замедлились до ручейка. Я отстранилась от груди Ашера и сердито провела рукой по щекам.
— Мне следовало больше тренироваться, но я… — Я боюсь.
Мне было слишком неловко, чтобы высказать свою неуверенность вслух.
Мой врач сказала, что я могу танцевать, если не буду переусердствовать, но я беспокоилась, что мне придется переусердствовать, чтобы освоить хореографию. Я заржавела после многих лет отсутствия в танцах. Я отлично выступила в первой сцене, пока не отвлеклась и все не пошло к черту, но смогу ли я выдержать это во время многочисленных репетиций и полноценного выступления?
Удивительно, но мои мышцы не кричали после дневных нагрузок, но они были капризными. Они были в порядке в один день и мучили меня на следующий.
Даже если бы я могла поддерживать этот уровень исполнения, мне пришлось бы бороться с психологическим давлением от повторного выхода на сцену. Что, если мои воспоминания затянут меня обратно в бездну во время спектакля? Что, если я снова застыну и стану посмешищем? Как мои ученики могли бы воспринимать меня всерьез, если бы я не смогла освоить одно выступление?
Несмотря на приступы ностальгии по старой карьере, я любила свою работу в КАБ. Я выкарабкалась из ямы горечи и обиды, чтобы построить здесь новую жизнь, и я не хотела подвергать ее риску.
— Если хочешь больше практиковаться, мы можем больше практиковаться. Еще не слишком поздно. — Большой палец Ашера скользнул по моей щеке и стер слезу. Его глаза изучали мое лицо. — Хочешь ли ты больше практиковаться?
Разные ответы вертелись у меня на языке.
Да. Нет. Я не знаю.
«Нет» был простой ответ.
«Да» был оптимистичный вызов.
«Я не знаю» была правда, так что я так и поступила.
— Вероятно, я слишком много думаю, как обычно, — сказала я со слабой улыбкой. Теперь, когда слезы иссякли и у меня появилась другая компания, помимо моих предательских мыслей, мне было легче отстраниться от грани отчаяния. — Шансы на то, что я снова буду танцевать на месте Иветт, невелики. Вероятно, это было единожды.
— Возможно, но эти практики не для кого-то другого. Они для тебя. — Рука Ашера замерла на изгибе моей челюсти. Он обхватил мое лицо, его прикосновение было нежным. Я неосознанно наклонилась к нему. Усталость оседала в моих костях, но прикосновение его кожи к моей давало мне достаточно сил, чтобы продолжать. — Если ты беспокоишься о том, что перенапрягаешься, у меня есть решение.
Он всегда знал, о чем я думаю, даже если мне не приходилось этого говорить.
— Мы можем включить твои практики в мои тренировки, — сказал он в ответ на вопросительный изгиб моих бровей. — Тебе не обязательно танцевать все два часа каждый раз. Мы можем разбить хореографию на части. Девяносто минут для моей тренировки, тридцать для твоей, в зависимости от того, как ты себя чувствуешь. Мы в любом случае будем в студии. Мы могли бы использовать ее в полной мере. — На лице появилась лукавая ухмылка. — Я не танцор, но я могу тебя подстраховать, если тебе это нужно.
Смех прочистил хрип в моем горле.
— Я не думаю, что «подстраховка» означает то, что ты думаешь, означает в балете.
Танцоры использовали технику подстраховки, чтобы сохранять контроль и избегать головокружения во время выполнения различных поворотов. Она включала в себя поиск неподвижной точки фокусировки и не имела ничего общего с помощью партнера, как это было в спортзале.
— А, ну, — пожал плечами Ашер. — В любом случае, я буду рядом, если понадоблюсь.
Я боролась с волной эмоций.
— Спасибо. Это… — Не плачь снова. Одного раза было достаточно. — Я подумаю об этом.
Это была хорошая идея. Она балансировала между практикой и перенапряжением, и я могла репетировать без давления со стороны моих коллег. Это был более приемлемый вариант, чем сдаться.
Меня пробрал стыд за мою раннюю слабость. Если бы не Ашер, я бы, возможно, признала поражение после одной неудачной репетиции.
Неужели я стала таким человеком? Я стала настолько мягкой, что не могла справиться с плохим днем, или я была настолько строга к себе, что считала плохой день концом света?
Мне не понравился ни один из вариантов.
— На самом деле, мне не нужно об этом думать, — сказала я. Моя решимость окрепла. — Ты прав. Мы добавим мою практику к нашим тренировкам.
— Хорошо. — Улыбка Ашера была такой же медленной и томной, как и тепло, просачивающееся под мою кожу. — Это моя девочка.
Это моя девочка.
Три слова не должны были иметь силу, чтобы уничтожить меня, но они сделали это.
Бабочки порхали в моем животе. Они были настолько отвлекающими, что я почти забыла, что Ашер снова в КАБ. Насколько я знала, он не ступал в это здание с тех пор, как мы сменили место тренировок.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, пока мы медленно поднимались по лестнице к выходу. — У нас ведь не было встречи, не так ли?
— Нет, но у меня была моя летняя проверка с Лавинией. Это было одним из требований тренера. — Ашер положил руку мне на поясницу и повел меня вокруг коробки с реквизитом, которую кто-то небрежно оставил в проходе. — Не волнуйся. Я не говорил о тебе слишком много дерьма.
— Ого, спасибо. Я ценю восторженную рекомендацию.
— В любое время. — Его рот изогнулся. — Но я также хотел зайти и увидеть тебя. Я хотел дать тебе официальное уведомление.
Я посмотрела на него с опаской.
— О чем?
— Насчет этих выходных. — Он толкнул дверь. К счастью, на этот раз петли издали скрип вместо полноценного металлического скрежета.
Я ломала голову над предстоящими особыми случаями, но так и не придумала.
— Что происходит на этих выходных?
Ашер снова взглянул на меня, в его глазах плясали озорные огоньки.
— Мы идем на наше первое официальное свидание.
ГЛАВА 29
Ашер отказался рассказать мне, каким будет наше свидание. Он только дал мне дресс-код (милый, но повседневный), поэтому следующие четыре дня я провела, пытаясь угадать, чем мы займемся.
Мои друзья помогли. Наш новый групповой чат становился все более активным, и я была рада видеть, что они нашли общий язык, по крайней мере, виртуально. Сначала они немного колебались друг с другом, но теперь сообщения летали быстро и яростно.