ше не желаю…
— Тирса! — экзальтированно прокричала «сестрица». — Ну, прости меня, прости, пожалуйста! Я виновата, я тебя напугала, я нарушила наши планы, но, поверь мне, мы всё это наверстаем! Пожалуйста, не сердись на меня, я тебя очень прошу!
— Грета… — беспомощно проговорила я. Что можно сказать в ответ на эту — не побоюсь сильного слова — истерику? После стилета, после выстрелов, после ужасной дороги… неужели она думает, что я могу забыть и простить?
— Ох, Тирса, — неожиданно вздохнула «сестра», разжала — наконец-то! — объятья и отошла к креслу. Уселась сама и приглашающее кивнула мне. Я послушно устроилась рядом на оттоманке. — Тебе я, наверно, кажусь сумасшедшей, не так ли? Особенно буйной и опасной для окружающих? Ну, не отворачивайся, я же вижу!
Я промолчала, не желая объяснять, что мне Грета кажется совершенно нормальной умственно, но при этом особой чрезвычайно безнравственной, лишённой каких бы то ни было моральных устоев и опасной не для окружающих вообще, а для тех несчастных, которым не повезёт оказаться на её пути.
— Ну, что же… — продолжала Грета, не дожидаясь моего ответа. — Я это заслужила, спорить не буду. И объяснять своё поведение — пожалуй, тоже.
Я изумлённо подняла на «сестру» глаза. После такого вступления — столь наглый отказ! Это уже ни в какие рамки не вмещается!
— Но ты постарайся меня понять, — настойчиво проговорила Грета, — тот человек, которого мы видели в омнибусе в Л***… это очень опасный человек, Тирса, очень!
— Я уже заметила, — сухо ответила я.
— Ты мне не веришь! Нет, я понимаю, и не упрекаю тебя, но… Этот человек — враг. Не только бюро, но и мой личный. Мы с ним… сталкивались в прежние годы, и он поклялся меня убить. Поверь мне, Тирса, он бы это сделал, если бы не боялся попасться. Догони он нас на дороге — там бы остались только изуродованные трупы.
— Но, Грета! — вскричала я, глубоко шокированная словами «сестры». — Он же не пытался нас убить, он просто ехал на том же омнибусе, он не нападал на нас! Это ты подумала, что…
— Я не подумала! Я знаю! Я с ним сталкивалась! Тирса, поверь, умоляю тебя, поверь мне на слово! Это страшный человек! Если он шёл за нами… моли Бога, чтобы он охотился за мной, как делал это раньше — тогда у тебя есть шанс остаться в живых! Он может застрелить меня издалека, так, чтобы ты никого не увидела. А если ему нужна ты? Или твой вампир, Тирса? Представляешь, какая жизнь тебя ждёт?
Я молчала. В глазах Греты цвёл тот самый страх, который заставил её поспешно бежать из Л***.
«Поспешно ли? — грыз меня червячок сомнения. — Она хорошо подготовилась к нашему бегству и те люди вели себя подозрительно правильно… Будто давно готовились разыграть перед нами этот спектакль».
Но ведь ужас был настоящий…
— Зачем я этому человеку? — спросила я вслух.
Грета горько рассмеялась.
— Ну и дурочка ты, Тирса! Не ты, конечно, кому ты нужна сама по себе? О, не обижайся, конечно, как личность ты, несомненно, важна и так далее в этом духе, но я говорю о других людях! Таких, как тот господин, который спустился с империала. Ну, подумай сама, разве он может тобой заинтересоваться?
Я покраснела и опустила голову. Не знаю, о чём говорила «сестра» — о моей непривлекательности как женщины или о слабой ценности как сотрудника бюро, её высказывания были крайне неприятны и оскорбительны.
— Нет, Тирса, его интересует твоё ручное чудовище, которое ты таскала за собой до недавнего времени.
— Но я вовсе не…
— Нет, сестричка, не перебивай. Меня не интересует, кто из вас кем управляет. Я знаю одно, любой, кто захочет получить твоего монстра в собственное пользование, непременно выйдет на тебя. А там… — Она пожала плечами. — Кто знает, как на тебя будут давить, какими средствами уговаривать?
Я похолодела. В словах Греты мне слышалось не предостережение, а угроза. Если мои подозрения верны, если она из Остриха, если она…
— Грета, выслушай меня, прошу тебя! — закричала я. — Ты должна меня понять — я не имею никакого влияния на… вампира. Он не будет меня спасать, какие бы… как бы… ну, ты понимаешь. Никакие господа с империалов не могут заставить вампира рискнуть собой ради человека! Что бы человеку ни грозило, Грета!
— Разве? — недоверчиво потянула «сестрица». — Но, может быть, в некоторых случаях…
— Ни в каких! — энергично заявила я. — Эти… существа просто не способны к привязанностям! Им никто не важен, кроме себя самих. Всё, что может дать им человек, это… — Я невольно поднесла руки к шее, при виде чего Грета смертельно побледнела. Кажется, я нащупала её слабое место: не меньше, чем таинственного врага, «сестрица» боялась вампиров. Но как мне распорядиться этим знанием — ума не приложу.
— Так ты не можешь позвать своего монстра? — огорчённо переспросила Грета. — Тогда ты действительно бесполезна… — она оценивающе поглядела на меня и тут же добавила: — для того человека, конечно. Но почему он… ну, ты понимаешь, о ком я говорю, тот сказал, что будет нас навещать? Может быть…
— Крови захотелось, — жёстко произнесла я. — Решил обеспечить себя запасом… в неудачную ночь.
— А! — выразительно произнесла «сестрица». Я явно теряла в её глазах всякую значимость. — Но он же вытащил тебя от Таспов, верно?
— Тогда ему ничего не угрожало, — соврала я, — зато нужна была кровь — он проголодался.
На Грету было жалко смотреть: казалось, все её чаяния рушились. Она посмотрела на меня с каким-то очень нехорошим видом, словно, словно… додумать эту мысль я не успела: взгляд «сестрицы» внезапно прояснился, её будто бы осенила некая неожиданная, но очень удачная идея.
— Кстати, Тирса… как ты думаешь, он… я имею в виду твоего… друга… он не сильно расстроился, когда мы уехали по другому пути, чем договаривались?
Я промолчала. Откуда мне было знать, расстроился ли мой напарник или нет? Может быть, огорчился… немного… пожал плечами и выкинул из головы, с него станется. Он ведь предупреждал меня…
Я была как никогда близка к тому, чтобы прекратить этот нелепый фарс и всё же предпринять попытку выбраться на свободу. Одиночество, ночная тьма, опасности на дорогах… мало ли к кому меня везёт Грета и что они сделают со мной, узнав, что, как приманка, я не могу быть им полезна? Да и поверила ли мне «сестрица»? Оправившись от ужаса и отвращения, она явно сумела сообразить, насколько мне выгодно заверить её в равнодушии напарника. Так что…
— Я вот думаю… может, ты напишешь ему письмо? — как ни в чём ни бывало предложила Грета.
— Письмо?! — поразилась я. — Но куда я напишу?!
— В гостиницу, где мы вчера останавливались, — спокойно произнесла «сестрица». — Я уверена, он будет справляться там, нет ли о нас вестей.
— Я же тебе говорила, Грета, что мой напарник никогда…
— Ш-ш! Тирса, дорогая моя, но тебе же не угрожает опасность, верно? От того человека мы оторвались, я позабочусь о нас обеих и, будь уверена, не дам тебя в обиду… Так что тебе стоит успокоить… напарника и подать ему весточку. Ну же, Тирса, будь хорошей девочкой! Мне бы не хотелось лишаться помощи… вампира, когда вокруг такое творится.
— Ты же говорила, что он провалил предыдущее задание, — мрачно напомнила я, послушно пересаживаясь к письменному столу. Как будто письмо что-то изменит! Но… пусть так. Я уже успела заметить, что Грета сильнее меня, поэтому рваться на свободу в прямом смысле пока не стоит. После того, как я постаралась убедить «сестрицу», что напарник ни в коем случае не будет меня спасать, я всё больше и больше понимала глупость и легкомысленность своего вчерашнего поведения. Как я могла быть такой глупой и покорной?! Эта мысль не давала мне покоя.
— Я полагаю, теперь он постарается быть более исполнительным, — беспечно ответила Грета, пододвигая ко мне письменные принадлежности. — Напиши ему премилое письмецо, чтобы он понял, как чудесно мы проводим время.
— Чудесно? — подняла я на неё глаза. — Мы? Ты имеешь в виду вчерашний день или сегодняшнее утро?
— Не всё ли равно, дорогая моя? Воспитанные барышни не должны показывать, что страдают, когда пишут письма своим кавалерам.
— Воспитанные барышни не пишут письма своим кавалерам, — проворчала я, но Грета только рассмеялась.
— Итак, Тирса, пиши! Пиши всё как есть (про господина, который меня напугал, я скажу лично, при встрече) и обязательно скажи, что послезавтра ночью мы остановимся в П***, там я велела снять для нас премилый домик. Отдохнём, придём в себя и подумаем, как нам быть раньше. Когда твой… друг сможет к нам присоединиться, мы напишем в бюро и, без сомнения, нам скажут, как изменить легенды в связи с обстоятельствами. Ты всё поняла? Тирса!
Я молча кивнула. Говорить не хотелось. Практически под диктовку «сестрицы» я описала всё, что происходило вчера, упустив только господина с империала и обстрелянную коляску. По её же указке я упомянула домик в П***, в котором вампир непременно найдёт меня, как только захочет поговорить. Туда же ему предлагалось писать письма. Я нисколько не сомневалась, что там напарника будет ждать засада, а также, что именно это место будет моей временной тюрьмой: уж чего-чего, а ума оценить неэффективность ловушки без хоть какой-нибудь приманки Грете хватит.
Неясным оставалось одно — почему она так стремится сохранить видимость дружеских отношений? Ах, да! Боится, что не-мёртвый и в самом деле откажется рисковать собой ради моего спасения. А вот прийти побеседовать, присоединиться для выполнения общего задания или попросту напиться крови, не возбуждая ничьих подозрений — это вполне вероятное поведение даже для довольно осторожного вампира. Я задумалась.
Пока Грета верит, что иллюзия дружбы между нами сохраняется, мне вряд ли грозит какая-то опасность. Но это — только до тех пор, пока она ждёт с визитом вампира. Когда же она обманется хотя бы в одном из своих ожиданий… Единственное, что я сумела придумать — это попробовать ночью «докричаться» мысленно до напарника и спросить совета. Если не выйдет — я попробую сбежать. По дороге, потому что в доме, где мы окажемся послезавтра, наверняка окна забраны решётками.