Стражника рядом с ним стошнило. Дермод поддержал его и прошептал:
— Нужно с этим кончать! Помогите мне, в самолете Клифтона есть транслятор…
В этот момент глаза Дермода задержались на гусенице, которая с большим трудом переползла через трупы, на ее спине висел большой баллон, а в передних конечностях она держала шланг, кончавшийся соплом. Из сопла внезапно вырвался язык пламени, который поджег кусты в расположении окопа второго батальона. Выстрелы прекратились, и все заволокло дымом; Дермод закричал, чтобы бойцы не двигались с места, но его голосовые связки никак не могли соперничать с Вагнером, а кроме того, его бы и так не слушали.
Он увидел, как его солдаты поднялись и побежали. И в этот момент их накрыло озеро кипящего пламени, превращая разумных существ в живые факелы огня.
Гусеницы, появившись из дыма и все круша, навалились на позиции второго батальона, стараясь как можно скорее перейти во вторую долину.
Дермод уже ничем не мог остановить своих солдат, которые, как и келгиане, стремились через перевал. Его власть над подчиненными была утеряна — паническое бегство превратило их в стадо, несущееся за неведомыми вожаками.
— К самолету, быстро! — крикнул Дермод, дергая стражника за плечо. — Достанем транслятор. — Он не смотрел на психолога, все его внимание было сосредоточено на поисках оптимальной дорога среди валунов и клубов дыма.
В это время голова колонны гусениц успела докатиться до входа на перевал. Их огнеметчики, которые прокладывали колонне дорогу, оказались в середине, и в этот момент какая-то шальная пуля ударила в баллон с горючим. Раздался сильный взрыв, и жидкий огонь залил все вокруг в радиусе пятидесяти ярдов. Тотчас же взорвалось еще несколько баллонов, пожирая живые тела. И именно там, среди огня, был самолет Клифтона…
Долина превратилась в ад. Однако уцелевшие гусеницы ползли дальше, пытаясь взобраться на отвесные стены. Но строение их тел не позволяло совершать горные прогулки, они падали навзничь, но на их месте оказывались новые и новые смельчаки, пытающиеся выбраться из этого пекла.
Тогда и показались шествующие с триумфом ряды первого и третьего батальонов.
До этого мгновения все шло как по маслу — ни одна гусеница не остановила свое волнообразное движение и не огрызнулась огнем по наступающим цепям солдат.
Котловина быстро наполнялась телами. Яростный жар и жирный черный дым наполняли ее сверху. Дермод смотрел, как его люди стреляли по любой движущейся цели, едва видя что-либо в дыму и страшно кашляя из-за ядовитого смрада, носившегося в воздухе.
Над полем сражения раздавалась музыка Вагнера, зовущая солдат на новые подвиги. Правда, сейчас звук стал значительно слабее, так как почти все передатчики, скорее всего, были повреждены, но тот, что находился возле Дермода, старался вовсю. Кашляя и проклиная все на свете, Дермод стал искать его. Пули свистели рядом и буравили землю под ногами.
Когда они добрались до скрюченного человека с усилителем на спине, им хотелось рыдать от радости.
Дермод остановил запись и переключился на микрофон.
— Солдаты! Говорит полковник Дермод… — закричал он, и голос его разнесся над долиной. Но более он ничего не успел сказать. Шальная пуля разнесла усилитель вдребезги.
— Ваша речь немного запоздала, полковник, — горько пошутил стражник. — Так всегда бывает…
Его левая рука безвольно свисала в рукаве мундира, от которого сейчас остались одни лохмотья, лицо было в крови.
Дермод не смел смотреть ему в глаза.
— Надеюсь, полковник, вы сейчас довольны, — печально вымолвил психолог и склонил голову.
— Это вы во всем виноваты! — закричал Дермод. — Почему вы не сказали мне об огнеметах?
— Может быть, это и наша ошибка, — пожал плечами стражник. — Но что сделано, то сделано. К чему сейчас размахивать руками. Надеюсь, что и так понятно, что земляне сильнее келгиан? А раз так, то они выйдут из этого сражения победителями, что означает, что вы выиграли свою войну. Власть стражи скоро рухнет, и останется только наблюдать, как разваливается вся Галактическая цивилизация, разбиваясь на ряд враждебных группировок. Вы добились своего, полковник, и хранит вас Господь. И нас тоже.
Кроме чувства вины и отвращения к самому себе, Дермод подсознательно заметил, что стражник говорит не очень громко, но, однако, его отлично было слышно. Это странно, подумал он, и огляделся.
Выстрелы стихли. Стало тихо. Даже гусеницы перестали стрелять. Сквозь редеющий дым были видны группы людей и келгиан, судорожно сжимающих оружие и напряженно вглядывающихся в небо.
Дермод непроизвольно поднял голову. Над долиной повисли огромные звездолеты стражи, и при виде их он ощутил странное облегчение. Сейчас он не в силах был вымолвить ни слова. Одним ухом он СЛЫШАЛ, как стражник говорит о генерале Прентисе, который, испугавшись, рассказал все руководству стражи. Сообщение было передано на землю, и оттуда тотчас же были высланы корабли,
— Вас, наверное, интересует, что сделают с вами, — закончил стражник, — когда я расскажу всем о вашем Великом Плане?
Дермод покачал головой.
— Я надеюсь, что меня сразу расстреляют, — сказал он. И это было правдой. Он действительно думал над этой проблемой.
— Ну, так легко вам не отделаться, — покачал головой психолог, и в его голосе прозвучала нотка сочувствия. — Я могу сказать, что будет с вами. Видите ли, стража никогда не убивает, когда можно спасти.
Раздалась серия громких чавкающих звуков, и земля всюду покрылась влажными быстро испаряющимися пятнами.
Стражник одобрительно кивнул:
— Неплохо, они применили газовые бомбы. Нас усыпят, и не будет дополнительных жертв. А теперь, господин полковник, я расскажу вам, что вас ждет в дальнейшем. Прежде всего необходимо развязать конфликт, возникший здесь по вашей вине. И хотя наши корабли обладают достаточной силой, ваша помощь также не будет лишней. А потом… я должен сразу сказать вам, что остаток своей жизни вы проведете в попытках не допускать такие конфликты. Ваши старые друзья возненавидят вас, а галакты, по достоинству оценивая ваш труд, все же будут смотреть на вас, как на изгоя. Вы будете презираемы всеми разумными существами Галактики, — говорил стражник, и его слова долетали до Дермода как бы издалека, так как газ уже начал свою усыпляющую работу. — И вы, разозленный и взбешенный бессмысленной глупостью других существ, никогда не избавитесь от чувства вины за прошлые грехи. Объединив все это вместе, вы получите весьма милый человеческий характер.
Позже Дермод не мог вспомнить, заснул ли он первым или психолог все же опередил его. Он только запомнил короткий нервный стресс, который пережил после последних слов стражника, перед тем как потерять сознание:
— Ну что ж, люди другого и не ожидают от стражника…
Переводчик не указан.
СМЕРТОНОСНЫЙ МУСОРПовесть
James White. Deadly Litter. 1960.
Одиннадцать лет назад команда «Подсолнечника», пытаясь спасти корабль после удара метеорита, выбросила столько мусора в космос, что в этом потоке погиб пассажирский корабль «Санта Изабелла». И теперь только механик Колфилд, единственный оставшийся в живых член команды «Подсолнечника», может помочь в определении координат смертоносного мусора. Однако капитан Грегори, арестовавший бывшего механика, подозревает, что тот сообщает не все известные ему сведения.
1
Человек, открывший дверь, не стал спрашивать, кто они и что им нужно. Он молча смотрел на капитана Грегори и офицеров, вошедших следом, и ждал. Испуг мелькнул лишь в его глазах, единственной части лица, способной выражать эмоции. Остальное было неподвижной блестящей маской, следствием пластической операции. Но глаза говорили, что он ожидал этот визит, ждал и боялся его долгие годы.
— Вы Джеймс Эндрю Колфилд, — тихо произнес Грегори, — бывший механик грузопассажирского судна «Подсолнечник»? Разрешите войти?
Человек кивнул, и они вошли в комнату.
Грегори сел напротив Колфилда, а его люди, Хартман и Нолан, остались стоять, не спуская глаз с бывшего механика. Они принесли с собой память об искаженных страданием лицах, о хрупких, как стекло, замерзших телах, разбитых искалеченных кораблях — преступной халатности некоторых космонавтов. Лейтенанты Хартман и Нолан держали себя в руках, не давая воли владевшей ими ненависти, ненависти, которую они испытывали к Колфилду и ему подобным. Но и скрывать своей ненависти они не собирались.
— У вас есть выбор, — сказал Грегори. — Вы либо отправляетесь в тюрьму, либо следуете за нами.
После короткой паузы он добавил:
— Разумеется, вы можете обвинить во всем вашего покойного капитана, хотя не уверен, что вам удастся это сделать через столько лет. Предупреждаю, вам грозит суровый приговор. Поэтому советую добровольно помочь следствию и вернуться на место преступления.
— Я лечу с вами, — сказал Колфилд. — Правда, место преступления несколько отдалилось… — не без тени усмешки добавил он.
Хартман угрожающе откашлялся, но Грегори решил, что время взяться за этого человека всерьез еще не наступило. И, не обращая внимания на тон Колфилда, он ответил:
— Мне приходилось слышать, что наше Солнце совершает обороты вокруг центра Галактики, а Галактика в целом тоже движется. Так что я догадываюсь, что точка, в которой находился «Подсолнечник» одиннадцать лет назад, сейчас очень далеко. Но для наших целей мы можем рассматривать Солнце со всеми планетами, лунами, метеоритами и различным мусором, добавленным нами, как единую гравитационную систему. Вам разрешено взять с собой семьдесят фунтов багажа. Решайте, что вы будете брать.
Грегори подумал, что Колфилд больше похож на штурмана, чем на механика. И пожалел, что его пленник в свое время находился не на капитанском мостике, а у реактора. Но он был единственным оставшимся в живых членом экипажа «Подсолнечника», и Грегори вынужден был довольствоваться тем, что есть.