— Я тебя не узнаю, — Гуров отошел от стола. — Как ты можешь говорить, что я справился с работой? Бесшапошников все еще на свободе. Плюс те, кто работал непосредственно на Елисеева. Они окопались в «Местардже» и будут теперь только ждать, когда буря пройдет над их головой. Искать связи и бабки, чтобы отмазаться. Сколько времени продлится эта чертова операция у ФСБ? Месяц? Два? А может быть, год? — Полковник заметно разгорячился, и от его холодного спокойствия, с которым он разговаривал в самом начале встречи с Орловым, не осталось и следа. — Бесшапошников за это время оборвет все каналы, а мы… Мы его уже не сможем привязать и к организации производства левой продукции. Он и об этом успеет позаботиться. Ты же сам знаешь, как это делается. Я прошу тебя разрешить мне возглавить налет на «Местардж» прямо сейчас. Мы там все опечатаем, возьмем кого нужно. И арестуем самого Бесшапошникова. Я заставлю его разговориться. Он выложит все, Петя. Как на исповеди. Я когда-нибудь подводил тебя?
— Бывало. — Орлов отвел глаза в сто-рону.
Гуров шумно выпустил воздух из легких, словно последние слова убеждения отняли у него кучу сил. Но с другой стороны, полковник чувствовал, что Орлов психологически уже готов уступить. Так бывало и прежде, и Гуров научился общаться со своим непосредственным начальником. Он зашел генералу за спину и мягко опустил руку ему на плечо. Склонился почти к самому уху.
— Во сколько Крячко привез к тебе эту Николишину? — спросил он.
— В районе двух.
— И ты сразу связался с Игониным?
— Почти. Мы поговорили немного и…
— Прекрасно. — Гуров похлопал генерала по плечу. — Давай сделаем так, Петя. Ты якобы отдал мне приказ об аресте Бесшапошникова раньше. До того, как приехал Крячко. А потом заварилась вся эта петрушка с ФСБ, о которой до этого ты не знал, и ты попытался отменить приказ. Но связаться со мной так и не получилось. Ответственности на тебе никакой, а я… Я все возьму на себя. Мне нужно только добро, Петя, транспорт и пару человек с собой. Для страховки. Уверен, что службу безопасности, возглавляемую Елисеевым, мой визит не порадует, а у меня рука еще не совсем в порядке. Улавливаешь, к чему я клоню?
Орлов ничего не ответил. Сидел молча, насупившись, и слегка постукивал пальцами по гладкой полированной поверхности стола. Он все еще колебался, и Гуров решил дожать его:
— В крайнем случае, если я ничего не смогу добиться от Бесшапошникова, ты отдашь его Игонину так же, как отдал Елисеева. И все. А дальше пусть варятся в собственном соку. Устраивает тебя?
— Хорошо, — сдался Орлов. — Будь по-твоему, Лева. Ты же мертвого уговоришь, если захочешь. Но все, как ты сказал: я пытался отменить приказ, но не нашел тебя.
— Договорились. — Гуров тут же расцвел. — Кого ты мне дашь в помощь?
— Крячко не устроит?
— Вполне. Только где он?
Орлов почесал переносицу.
— Ладно. Я свяжусь с ним, узнаю, как там дела с этой девушкой, и, если что, пошлю тебе вдогонку. А пока можешь взять Цаплина и Боровикова. В гараже есть «газик»…
— Разве он еще на ходу?
— Вам будет в самый раз, — огрызнулся генерал. — Автобусов у меня нет. Это не транспортное управление.
— Понял. Тогда все. Я поехал. — Полковник стремительно обогнул стол и направился к выходу, однако от самой двери он обернулся и с улыбкой добавил: — Кстати, к твоему сведению, Петя, в транспортном управлении тоже давно уже автобусов не осталось. Все перешло в частные руки.
— Учту, — буркнул Орлов. — Иди от-сюда.
На то, чтобы разыскать майоров Цаплина и Боровикова, Гурову потребовалось не более пяти минут. Ребята оказались в полной боевой готовности, и полковнику даже не пришлось им ничего объяснять. В гараже забрали «газик», о котором говорил Орлов. Старенький транспорт, откровенно говоря, дышал на ладан, но, чихая и кашляя, все-таки мог ехать. За руль сел Боровиков. Звонить Крячко Гуров не стал, понадеявшись на Орлова.
— Я слышал, сейчас вся водка паленая, — сказал Цаплин, когда они все трое тронулись в путь. — У меня один приятель, художник и большой любитель спиртного, недавно взял бутылочку. Так потом три дня с толчка не слазил. Дневал и ночевал на нем, говорит. Разве это нормально?
— Да, ночевать в такой позе не слишком нормально, — засмеялся Боровиков, старавшийся никогда не упустить возможности поддеть напарника. — Ты сам-то не пробовал?
— Слава богу, нет. — Цаплин пребывал в крайне задумчивом состоянии. — Но речь не об этом, Володя. Неужели ты не понимаешь, куда мы катимся?
— Мы? В «Местардж».
— Ты когда-нибудь бываешь серьезным? — обиделся Цаплин. — Когда я говорю «мы», я подразумеваю общество…
— Ах, вот оно что!
— Общество, в котором мы живем. «Мы» готовы травить друг друга ради сомнительной материальной выгоды, «нам» наплевать на то, что у этих погибших от некачественного алкоголя людей есть семьи, дети, да и просто близкие люди, которым…
— Ого! — Боровиков даже хлопнул двумя ладонями по баранке. — Вы слышали это, Лев Иванович? Яша становится философом. Обычно рассуждения о столь высоких материях не в его стиле. Что с тобой, старик?
— Просто больно такое осознавать, — серьезно ответил Цаплин. — И когда я думаю об этом, начинаю еще больше ценить своих близких.
— Имеешь в виду свою жену?
— И ее тоже. В первую очередь. Но под «близкими» я подразумеваю многих. И вас тоже.
— Польщен. — Боровиков с трудом втиснул «уазик» в плотный транспортный поток левого ряда. — Всегда приятно слышать, что ты для кого-то близок. Не правда ли, Лев Иванович?
Гуров не поддержал игривого настроения майора. Выставив локоть в раскрытое окно, полковник сосредоточенно курил сигарету, то и дело мысленно возвращаясь к недавнему разговору с Орловым. Что, если неизвестный ему Игонин окажется прав и арестом Бесшапошникова Гуров нарушит цепь событий? Своим молчанием директор «Местарджа» всех поставит в тупик, а стоящим за его спиной оборотням предоставит время на «зачистку концов». Такой поворот будет крайне нежелательным для всех…
— Честно говоря, он прав, — откликнулся полковник на вопрос Боровикова. — С каждым годом, что я работаю в управлении, общество загнивает все больше. Преступность растет, а количество желающих сотрудничать с органами уменьшается. Вот и подумайте сами.
«Газик» повернул направо, и в конце квартала обозначилось административное здание головного офиса «Местарджа». Именно оно интересовало оперативников в первую очередь. С цехами, по мнению Гурова, можно было и повременить, но Бесшапошников нужен был срочно.
— Теперь по делу, ребята. — Полковник выбросил окурок в окно и тут же достал «штайр» из кобуры. — Ни с кем ни в какие длительные объяснения не вступать. Ордер на арест у нас с собой, так что прямиком двигаемся в кабинет Бесшапошникова. Думаю, препятствия в виде охраны обязательно возникнут, но любой, кто окажет сопротивление, будет расцениваться как потенциальный преступник. Есть вероятность того, что эти парни уже могут знать об участи, постигшей их шефа Елисеева.
— Огонь на поражение? — уже без иронии поинтересовался Боровиков.
Он прижал «газик» к обочине слева от крыльца административного корпуса и, следуя примеру старшего по званию, вооружился. У Боровикова был стандартный «ПМ», которым он пользовался столько, сколько Гуров помнил этого человека. Цаплин прочистил горло и вытащил из-за пояса свой табельный пистолет. Деловито передернул затвор.
— Желательно избежать. — Полковник вскинул подбородок, глядя на окна и прикидывая, какое из них принадлежит генеральному директору. — Но если не будет выбора, в целях самообороны. В общем, не мне вас учить.
— Все понятно, — отозвался Цаплин. — Пошли.
— Ну, надо же. — Боровиков посмотрел на него в зеркало заднего вида. — Натуральный Майк Хаммер за работой. Операция по борьбе с загнивающим обществом.
— Ты достал, Володя!
Гуров не стал дослушивать их пикировку и уж тем более вмешиваться в нее. Вместо этого он распахнул дверцу «газика» и шагнул на асфальт. Цаплин последовал за ним. Вышедший из автомобиля с противоположной стороны Боровиков немного отстал от товарищей.
Полковник распахнул дверь и нос к носу столкнулся с дежурным охранником на входе. Держа оружие наготове, он сунул мужчине под нос удостоверение.
— Главное управление. К Бесшапошникову.
Охранник, видимо, не относил себя к смелому десятку и покорно отступил в сторону. Гуров с двумя помощниками направился к лифту.
— На какой нам этаж? — спросил Цаплин.
— Третий.
— Высоковато. Этот тип успеет предупредить по рации своих.
— Что он, кстати, уже и делает, — добавил Боровиков, ступая в кабину следом за Гуровым.
Полковник обернулся. Охранник на входе действительно отошел к дальней стене и негромко говорил что-то в миниатюрное переговорное устройство, наблюдая за Гуровым и его спутниками через плечо. Двери лифта сдвинулись, и кабина плавно поползла вверх.
— Внимание! — коротко сказал Гуров, когда на стене зажглась белая пластмассовая кнопочка с цифрой «три».
Предупреждение было своевременным. Едва двери разъехались, как перед оперативниками предстали два широкоплечих парня в темных футболках. В руках одного из них был пистолет, у второго оружие покоилось в кобуре на поясе. Чуть дальше по коридору, в той стороне, где располагался кабинет Александра Бесшапошникова, возникли еще три такие же массивные фигуры. Быстрым шагом они двигались в сторону лифта.
— Главное управление, — повторил полковник, глядя в глаза тому, что уже был вооружен.
— Я тебя помню, — не очень вежливо откликнулся парень. — Чего нужно?
— Ну, во-первых, не надо хамить. — Взгляд Гурова стал холодным. — А во-вторых, я не думаю, что к тебе это имеет отношение. Если у тебя, конечно, есть разрешение на ношение этой штуки. — Едва заметный кивок на пистолет. — В противном случае это может обернуться неприятностями.
Фигуры двух гориллоидов загораживали проход, и Гуров с товарищами по-прежнему находились внутри лифта. Еще трое охранников присоединились к первым двум, но разместились чуть поодаль, пристально наблюдая за тем, как будут развиваться события. Оружие на поясе было только у одного из них. Цаплин и Боровиков напряженно ожидали распоряжений старшего.