Конечно, и в ППД, и в Демидовске какие-то чиновники, отвечающие за учет новых поселенцев, остались — мало ли кто прикатит на собственном транспорте? Тормознулся по первости человек в Москве, а потом там семье не понравилось. Да мало ли причин? Но вот Иммиграционный департамент с аппаратом первого военкома перебрались к морю практически целиком для комплексного охвата новичков.
Даже новые отельчики строят для таких транзитеров. С минимумом удобств, зато дешевые. А уж если частник к процессу подключается, то это значит, что такое решение принято окончательно.
Так что быть вскоре Береговому городом. Думаю, недолго ждать осталось. Весь полуостров застроят. К бабке не ходи. Населения, не считая военных, уже за четыре тысячи перевалило.
Тут и штаб военно-морского флота ПРА находится вместе с базой флота и морским ремзаводом, постепенно превращающимся в судостроительный.
И батальон морской пехоты расположен.
И грузовой порт.
И штаб-квартира государственной нефтегазовой компании. С геологами, поисковиками-разведчиками недр, бурильщиками-эксплуатационниками скважин и обслуживанием нефтепровода.
И нефтеперерабатывающий завод вкупе со строящейся второй очередью завода нефтехимического, у которых свой топливный терминал в порту. Их факел далеко видать, как маяк.
И рыбоконсервный завод с коптильным цехом и отдельным рыбным портом на другой стороне полуострова, чтобы нефтью рыбу не мазать.
И морской угольный терминал у окончания железной дороги. Уголь баржами по амазонке из Бразилии сплавляют. На последнем отрезке — морем через Дикие острова с военно-морским конвоем. Далее уголь по железке в Демидовск идет, на заводы и электростанцию. А раньше уголь отсюда грузовиками возили. Понять не могу, почему угольный терминал на самой Амазонке не сделали. Оттуда до Демидовска где-то полста километров всего. Вот и чешут левой ногой правое ухо. Логистика, однако.
И железнодорожная контора начальника дистанции, что однопутку к Демидовску достроила, тут расположена. А то, что эта «чугунка» мимо ППД прошла, то мне только в плюс. Лучше за полцены пассажира половину маршрута везти, чем просто пустое место за так. Так что военные в моем салоне — частые гости.
Кроме моряков, в Береговом еще оперативная база егерей, которые по ротации из ППД в дельте Амазонки чичей гоняют.
И к комендантскому взводу правопорядок охранять на днях прибавился выборный гражданским населением поселка шериф из бывших егерей, что тут считается круто. Он и помощников себе таких же ветеранов подбирает. Пятеро всего их на весь поселок. Но пока хватает. Преступность низкая, но все-таки тут порт — место по определению криминальное. Но раньше вообще тут один участковый на всех был.
А в крайний мой приезд местные активно судачили, что и судью городского скоро отдельно пришлют.
Так что обрастает поселок городской инфраструктурой.
Последний поворот, вот и стихийная биржа перевозчиков около домика администратора конвоев. Мне сюда. Пассажиров обилечивать. Билеты я сам на ксероксе печатаю, а продает диспетчер за долю малую. Мне только время отбытия заранее заявить.
Кофе в дороге для пассажиров — без ограничений, как и биотуалет. Кожаные мягкие кресла — люкс! Кондиционер, опять же, что в жарком климате очень ценится. Только стюардессы не хватает.
Ее в армию забрали.
Новая Земля. Протекторат Русской армии.
Пригород Демидовска. Поселок Нахаловка.
22 год, 38 число 7 месяца, среда, 20:00.
Ничего себе демонстрация! Весь Береговой плотно забит разнообразным автотранспортом, а со стороны Одессы пыль стоит над дорогой до горизонта. Еще колонны прут. В поселке уже ни пройти, ни проехать. Пришлось к домику диспетчера конвоев, где у меня конечная остановка, какими-то огородами добираться.
Великое переселение народов, как оказалось. Партизанская армия Свободной Кубы имени Хосе Марти вышла из лесов Латинского союза и перебралась в ПРА на ПМЖ,[114] растянувшись длиннющей колонной через весь Техас и Конфедерацию.
«Ага… вот куда делись все русские конвои за последний месяц», — пришла догадка.
— Тысяч пять, говорят, приедет гастарбайтеров, с женами и детьми. Об этом уже весь поселок знает.
Глянул в зеркало: у кого там такой знакомый голос прорезался? А это с апломбом заявил мичман Касько, снабженец с объединенной ЧМО[115] флота. Он у меня регулярный пассажир: до ППД и обратно.
Местные сплетничают, что кубинцам за какие-то заслуги часть морского побережья ПРА под автономию отдали. А этого побережья и так с гулькин нос. У Москвы его больше.
«Пипец бахчам, — думаю, — где я теперь арбузы по дешевке покупать буду?»
— Вот так всегда у нас: кубанцев погнали, а кубинцев завезли, — раздался в салоне недовольный голос.
Я сначала запарковал автобус и лишь потом обернулся с вопросом:
— Каких кубанцев?
Гражданский мужичок, которого я хорошо датенького подобрал в ППД в бигмачной у Равиля, шмыгнул носом.
— Каких, каких… Самых обыкновенных. Казаков. Донских там, терских, кубанских. Можа, еще каких.
Пассажиры торопливо покидали салон автобуса, желая мне на прощание удачи. А этот лишь пересел на место радиста, видя мой интерес к теме. Но у него, как оказалось, и свой интерес был.
— У тебя грамулечки не найдется, а то трубы горят? — спросил он с надеждой, когда пассажиры вышли. — Контракт с вояками за обедом обмыли. У тебя в автобусе закемарил, а теперь вот… — И протянул руки, демонстрируя мне трясущееся пальцы.
— Понятно, — протянул я, — абстинентный синдром, усугубленный тремором, гиподинамией и вялотекущей циклотимией.
— Ты эта… бросай так выражаться. А то научусь у тебя, так пасаны на районе здороваться перестанут.
Я улыбнулся и понятливо залез в ящик под сиденьем. Вынул оттуда дежурную чекушку «Новомосковской» водки. Так, на всякий случай, вожу с собой мелкую емкость в четверть литра. Самая «свободно конвертируемая валюта» в русском мире.
— Сам будешь? — спросил он меня, получив на руки желаемое.
— Не-а, — отказался я от предложения пить мою же водку. — Тут в одно рыло — и то мало.
— Ты прав, аркашка, твоя дупа шире.
Мужичонка пытался так шутить с похмелья детсадовской прибауткой.
Ахнул он винтом в один глоток полчекушки, выдохнул и сказал:
— Злобный.
— Я злобный? — не понял я такого наезда от этого организма, после того как я его же и опохмелил.
— Нет. Я — Злобный. Фамилие такое.
— А-а-а… Волынский я буду. Так что там с казаками?
— Вот я и говорю чего — чичи рядом. Шалят постоянно. У них же как: если в набег на Русню не сходил, то ты и не джигит вовсе, а телок подшконочный, — читал мне политинформацию этот местный всезнатец. — И замуж никто за такого не выйдет. И так никто не даст. Даже распоследняя млять. Вот они и прут на наш берег каждый год — экзамен сдают на чеченскую половую зрелость. Ну, на нашем берегу с ними егеря справляются — кого к Аллаху, а кого обратно на тот берег выгоняют. А вот казачками-то совсем хорошо было бы нам тот берег Амазонки заселить вплоть до Западного океана, северней Имамата. Закрыть территорию. А то вроде она как наша, а нас там и нет.
Мужик прервался, чтобы скушать оставшуюся водку «под мануфактурку».
— И атаманы ихние с этим вполне согласные были, только три условия выставили: церкву поставить, помощь оказать техникой и патронами и в их войсковую автономию за рекой со своими порядками не лезть. Как до Петра Первого было. Они бы и чичей на себя оттянули. И в обратку бы сами за зипунами к ним хаживали. Край бы освоили. Пустой ведь стоит. У протектората его освоить сил недостает. Людей не хватает. Но нет… Генералам нашим вожжа под хвост — как это не командовать, а договариваться? Зря они, что ли, полосатые штаны носят? Никакой автономии. Наотрез. Ну, казачки на север и подались, за китайщину. К сербам. Там, сказали, свой Присуд сами найдут, без лишних командиров на шее.
— Много казаков было?
— Человек пятьсот с бабами и детишками в Порто-Франко ответ ждали. А сюда только десяток атаманов приезжали. Договариваться. Как-то они себя хитро так обозвали… «Зимовая станица».[116]
— Как-как?
— Вот те крест на пузе — «Зимовая станица»! Обещали, что за ними не менее ста тысяч природных казаков сюда переберутся только с территории староземельного СССР — народ свой восстанавливать после коммунячьего геноцида. Настоящих казаков, не ряженых каких реконструкторов.
— Сам из казаков, что ль? В теме-то разбираешься вона как.
— Не-э-э… Даже не болдырь,[117] — замахал он руками. — Кацапы мы. Деды мои иногородними были в станице Клетской. Я там все детство провел. Так что казачков знаю.
— Что ж это командование таким населением разбрасывается? Это ж половина Нью-Рино получается. Или три Порто-Франко.
— Командовать хотят анаралы наши. Всем, до чего дотянутся. Что хочешь? Хунта!
— А за что кубинцам тогда автономия, раз своим в ней отказывают? — не понял я логики действий высшего руководства.
— Вот и народ гадает: за что? Что кубинцы такого вкусного командованию выкатили?
— А когда казаки приезжали?
— Да в прошлом годе. По весне. Ну, давай… — заторопился он прощаться. — Спаси тя Христос, как ты меня сегодня спас.
— Погодь.
Тот остановился в дверях.
— А почему в ПРА ни одной церкви нет?
— Командование считает, что верующие ее сами должны поставить. За свои деньги. А у нас сам знаешь: «надо лампочку повесить — денег все не соберем».
— А в Москве?
— В Москве правительство построило — Коршунов денег дал, а в Одессе — купцы. Бывай.
И, выскочив из автобуса, растворился в жарком мареве.
А я даже ни имени его не спросил, ни чем занимается.
Однако, переварив информацию и выгнав из автобуса последнего сонного пассажира, тут же подорвался в традиционный отельчик — приличный номер по блату выкупать, пока не началось. Моментом все разметут, клювом щелкнуть не успеешь. Не кубинцы, так дальнобойщики. Нам с Бисянкой сегодня и потрахаться, может, придется только в автобусе. А я от такой романтики уже отвыкший.