-- Это ж чудо какое, девонька, что малые, вопреки запретам тебя в дом приволокли.
-- Да, слышала, они переговаривались, что мама ругать будет, -- всё ещё не выйдя до конца из ступора, ляпнула для приличия хоть что-то.
-- Сама-то подумай, нам бы самим иногда тайком обратиться, а тут будут бегать этакие хозяева нашей же, по сути, территории. Мало радости исполосованными потом ходить с надкусанными ушами. Да и людям такие перемены во внешности объяснить сложновато будет.
-- Так а то снадобье, которым вы меня исцелили? – удивилась я.
-- На него ингредиенты днём с огнём не сыскать, девонька. Почём зря расходовать не станешь.
Всё это вещала хозяйка мягко подталкивая меня в спину по направлению к той самой барной стойке. А у меня язык чесался поинтересоваться: «Такая обстановка здесь принята, или это они так из серых общественных масс “не выделяются”?»
-- Ты присаживайся, присаживайся, -- приговаривала бабулька, заглядывая в то самое, что я за антресоль приняла, оказавшееся чем-то вроде холодильника! – Тихо в доме, -- прислушалась она. – Видать, Рилка сорванцов усыпила. Вот сейчас на стол соберу, за едой и поговорим за жизнь.
Ну и сижу, помалкиваю. Жду. Всё окружающее настолько шокировало, что я как-то и печали свои почти позабыла. Одно плохо, после вывертов бабкиных, там, в бане, как-то опасаться я её стала. Хотя… с другой стороны, что мне терять?
Едва слышно скрипнула дверь, я обернулась на звук и опять дежавю. Близнецы обычно друг на друга похожи, но всё же слегка отличаются: осанкой, наклоном головы. Вошедшая же женщина была полнейшей копией Анджеи. Взглянув на меня, она грустно вздохнула и, словно вмиг потеряв интерес к моей персоне, ни слова не сказав, примостилась на одном из высоких барных стульев. В её руках, словно из ниоткуда, появились бокал и бутыль тёмного стекла. Пробка сама, без посторонней помощи, покинула горлышко и уже вполне обычным методом женщина налила себе какую-то ярко рубиновую жидкость.
-- Будешь? – даже не удостоив меня взглядом, тихо поинтересовалась.
-- Что это?
-- Вино, -- вздохнув отвечает, а я, забыв, что она не смотрит, киваю.
Но копия моей свекрови всё же заметила мой жест. В её руке появился второй бокал, наполнился, и по гладкой поверхности барной стойки проскользил аккурат к моим сложенным на столешнице рукам. М-да, у неё ещё и замашки бармена. Вот тебе и неведомый средневековый мир.
Поболтав жидкость в пузатом бокале, полюбовалась как искрящиеся в нереально ярком свете неведомых ламп капли медленно сползают по стенкам. Принюхалась и не сдержала улыбки. Если это и было вино, то пахло оно смесью из свежей земляники и… рос у нас на сгоревшей ещё в моём детстве даче куст под названием каринка, вот её-то я почему-то и вспомнила. И словно в детство окунулась. В далёкое, за насыщенным настоящим почти позабытое.
-- Ну, пока я здесь ша-ама-аню-ю-ю… -- задумчиво растягивая слова, произнесла бабка, а последнее слово меня окончательно в ступор вогнало, так оно по Земному звучало. – Ты поведай, как там Анджечка наша, где она, с кем, ну и как ты сюда попала.
Ну я и рассказала. Про свекровь. Всё это перемежалось восторженными возгласами присутствующих, типа: «О, да! В этом вся наша Анджи!», «Ну надо же! Ну ничуть не изменилась, плутовка!» А вот когда речь до меня дошла, как-то, если честно, растерялась: двадцать один год -- немалый срок, и с чего начинать? Благо, заметив мою растерянность, мне помогли наводящими вопросами. И начали они с того, где я родилась, кто родители.
Чую, что в их интересе может крыться подвох, но и иных союзников у меня здесь нет. Вот и пою, аки тот соловей, но слова тщательно подбираю, чтобы вновь бабульку не спровоцировать, а то подсыплет чего от широт душевных, и поминай как звали.
Вскоре передо мной, всё ещё шкварча на тарелке, появился источающий умопомрачительный аромат кусок мяса с какими-то непривычными на вид овощами. И надо же, пока готовилось всё это великолепие, ни малейшего намёка на запах пищи от не столь уж далёкой плиты не доносилось, вытяжка у них выше всяких похвал. Однако поесть спокойно мне, конечно же, не дали.
-- Земля… -- загадочно улыбнулась, добавив морщин на старушечьем лице, Вельма. – Мне нравилась эта планета.
-- Вы бывали там? Но когда? – ляпнула и поняла нелепость вопроса, ведь время… это такая неопределённая вещь.
-- В две тысячи пятнадцатом по их летоисчислению, -- нашлась с ответом копия Анджеи. – Папа с нами летал. Мы с сестрой ещё совсем малыми были. Жаль, что больше не удастся посетить тот чудесный, наполненный техническими чудесами мир. Там такие аттракционы…
Почему-то не клеилось к ней имя Рила в моём сознании. Для меня она была близняшкой свекрови и всё тут. Забавно, что они побывали в моём мире тогда же, когда и я в последний раз. И как-то грустно вдруг стало.
-- Теперь понятно, откуда всё это, -- я окинула взглядом окружающий интерьер.
-- Всё это местного производства, -- отмахнулась старушка. – Но как мы измучили бедных мастеровых, объясняя, что именно нам нужно, -- не по возрасту озорно блеснув глазами, ухмыльнулась пожилая женщина. – Им было не понять, зачем вместо строго функциональной и основательной мебели или же утончённой красоты нам понадобились такие странные формы.
-- Ага, -- усмехнулась та, что помоложе, -- а как мы добивались, чтобы дверцы в шкафах на маленьких колесиках в полозьях ездили… у-у-у… на нас как на душевнобольных смотрели. Но как говорится у вас на Земле: «Клиент всегда прав».
-- Точнее будет сказать: любой каприз за ваши деньги, -- подсказала я.
-- Ну или так, -- согласилась сидящая рядом женщина.
-- А вы же порталами владеете, -- вспомнила я разговоры в сарайке, -- не пробовали на Землю открывать?
На меня посмотрели, как на умалишённую, и я поняла, что между мирами они перемещались явно посредством чего-то иного.
-- Ладно, а как вы сюда-то попали? – потягивая вино, всё же решила я коснуться скользкой темы.
-- Нас попали, а не мы, -- фыркнула свекровкина близняшка, а вот бабулька всё же ударилась в далеко не самые радужные воспоминания о своей жизни.
И по всему выходило, что жили они в ещё более средневековом мире, нежели этот. Хотя я, если честно, здесь ничего, кроме этого дома и кабака, пока не видела и сравнить с чем-либо было сложно.
Населяли планету обычные люди, не пригодные для продолжения рода четырёх власть имущих семейств, являющихся единственными носителями магического дара. Никаких магических школ не было, никакой единой системы развития магического искусства. Знания передавались из поколения в поколение, лишь немного беря друг от друга в силу вынужденного родства.
Так уж вышло, что три семейства владели магией огня, и, кстати, как выяснилось их порталы были синими, как и у меня. А вот четвёртый, главенствующий на планете род, заграбаставший под своё начало ни много ни мало полпланеты, владел магией воздуха. Они были странными и замкнутыми, даже внешних брачных союзов не заключали. В общем, умудряясь скрещиваться только между собой, и ещё маниакально пытались загрести в свои руки весь мир.
И вот когда Вельма произнесла: «Их порталы были невидимы…», мне как-то не по себе стало. Вспомнился визит лже-отца в мою хрустальную спальню. Его странный приход и исчезновение, без видимых границ портала. То, как он, сделав шаг, попросту растворился в воздухе. Двойником отца тогда, как выяснилось, был Лексай.
И что мне это даёт? Ну, однозначно по материнской линии появился сильный маг воздуха, куда более сильный, чем тот же Элифан, получивший редкое на Карпеге магистерское звание. И он всё же перемещался с помощью огня. Интересно, а та ведьма, что упорно портит жизнь моему семейству, умеет перемещаться порталами? Хотя… насколько я была наслышана, у Кхёрна-то до возвышения в пантеон был вполне обычный для сына младшего божества голубой портал. Значит, либо её дар был слабее чем дар Артона, либо…
Да, пожалуй, магом воздуха была мать Лексая. Но узнать об этом можно только у него же, чего не особо-то хочется, да и, в принципе, пока что невозможно, либо… у Кхёрна! А ведь он по-прежнему где-то здесь. Однако планы по его розыску пришлось отложить, ибо Вельма продолжала оказавшийся местами весьма полезным и познавательным рассказ.
-- У нас уже появились Рилочка с Анджечкой, и вдруг мой горячо любимый муж… странным, нелепым образом погибает во время развлекательной прогулки на охоте, -- вздыхает старушка, а её светло-голубые, водянистые глаза при этом устремлены куда-то в неведомую даль. – И тут же границы государства начинают трещать по швам под натиском соседей, а из меня с двумя малышами какой полководец? Да… хоть и без них была бы, всё одно не воин я по натуре, -- поджав по-стариковски губы, покачала головой рассказчица и умолкла.
-- А потом мы узнали, что всё не случайно, -- нарушила затянувшееся молчание близняшка Анджеи. – И папа не сам и не случайно погиб, и границу прессовали исключительно с целью спровоцировать маму на династический брак с крайне невыгодным условием объединения государств.
-- Да, как оказалось причина банальна. Во-первых, конечно же, расширение территории, подвластной роду Правящей длани, -- вернулась к рассказу старушка. – Во-вторых, больше не было кандидатур, способных к деторождению. Так уж вышло, что я осталась одна, а мои девочки были ещё слишком малы. Глава Правящей длани решил и границы свои расширить, и род свой продолжить.
-- И вы так просто согласились? – для меня было дико осознавать: как можно из-за каких-то политических неурядиц согласиться на брак с убийцей любимого человека.
-- Иначе бы мои земли разорили, ни в чём не повинное мирное население угнали бы в рабство или перебили, а я всё равно, рано или поздно, стала бы одним из трофеев Правящей Длани, -- со вздохом пояснила она в принципе очевидное.
Но всё равно я не представляю, как можно жить с убийцей? Помнится, сама же вопреки зову сердца сознательно отказалась от жизни с любимым, когда Кхёрн пообещал взамен на наш брак спасти жизни многих тысяч существ. И хотя он никого не убивал, однако и тот шантаж ему плюсов не добавил. Но вот так… А я-то наивно считала, что у меня жизнь паршиво складывается.