Эта часть развития их отношений была простой и прямой.
Конечно же, он знал, что это выбьет Селию из колеи. Он ожидал всего: и ее ледяного презрения, и вспышки гнева, и состояния уязвленности. Потому-то он и откладывал разговор в течение нескольких недель, решив сообщить новость в день рождения близняшек. Себастьян считал, что Селия в этот день будет в семейных заботах плюс благотворное присутствие Оливера, а если повезет, то рядом окажется и всегда спокойная, уравновешенная ММ. Себастьян лишь не учел, что к его появлению торжество уже закончится и гости с пугающей скоростью разойдутся. Но он исполнил задуманное. Потом Оливер настоял, что такую новость нужно отметить шампанским. Может, и зря, но это хотя бы частично отвлекло внимание и от пролитого Селией красного вина, и от ее злости на собственную неловкость. Они втроем выдержали еще час или около того, как требовали правила приличия, и невероятно уставший Себастьян вернулся к себе домой. Потом, мысленно прокрутив этот разговор, он убедился, что все прошло почти так, как он надеялся.
– Конечно, я хочу с ней познакомиться, – через несколько дней сказала Селия, уже в издательстве, у себя в кабинете, ослепительно улыбаясь ему через стол. – Жду не дождусь. Мы устроим встречу как можно скорее. Я поговорю с Оливером, и мы найдем вечер, когда оба свободны. Сейчас у нас такая нагрузка – не продохнуть. У близняшек сезон, и я просто с ног сбиваюсь. Столько всевозможных развлечений, а устройство – на мне. Добавь к этому загородные пикники, потом еще Аскот и…
– Селия, – перебил ее Себастьян, стараясь говорить спокойно. – Селия, нам вполне достаточно скромного обеда на четверых. Думаю, это ты сможешь…
– Себастьян, не говори ерунды. Я хочу оказать Пандоре должный прием. Хочу познакомить ее со всей нашей семьей. На меньшее я не согласна. А это, как ты понимаешь, требует устройства. Дай мне неделю или две, и я найду приемлемую дату.
Прошла неделя, затем две. Даты назначались, но потом отменялись, переносились снова и снова. Вначале Пандора лишь смеялась, однако потом это стало ее раздражать.
– Глупости какие-то. Я просто явлюсь к ней на работу, зайду в кабинет и представлюсь. Сэкономлю ее время.
– Прошу тебя, не делай этого, – сказал Себастьян. – Очень тебя прошу.
Понимая, что такой демарш может ему повредить, Пандора вздохнула:
– Себастьян, мне это трудно понять. Я не привыкла к таким играм. Меня не волнуют причины подобных проволочек. Пожалуйста, сделай что-нибудь. Уладь, как умеешь.
Себастьян пообещал, что уладит.
Наконец терпение лопнуло и у Себастьяна. Селия только что отменила четвертую подряд «твердую» дату, попросив Дженетт Гоулд позвонить ему и передать ее извинения. На сей раз причиной был какой-то светский обед, который устраивала леди Бекенхем, в последнюю минуту решившая, что ей не обойтись без помощи дочери. Селия никак не могла ей отказать: ведь леди Бекенхем так много сделала в этом сезоне для близняшек. Далее выражалась надежда, что Пандора это поймет.
Себастьян положил трубку. Некоторое время он задумчиво глядел на телефонный аппарат, затем вызвал такси и поехал в издательство «Литтонс». В кабинете Селии он пробыл менее пяти минут, но к Пандоре вернулся с письмом, где Селия приглашала ее и Себастьяна к себе домой на семейный обед. Датой был назван четверг следующей недели.
– Итак, мой маленький гений, чем же ты теперь собираешься заниматься? – спросил Себастьян, снова наполняя фужер Барти.
– Я как-то об этом еще не думала.
– Бьюсь об заклад, что думала. – Синие глаза писателя так и буравили Барти.
– Думала лишь в общих чертах. Вы же знаете.
– Наслаждаешься заслуженным отдыхом?
– Ни в коем случае. Я не люблю отдыхать. Предпочитаю чем-нибудь заниматься.
– Это я знаю. Но несколько недель отдыха не так уж плохо. Собираешься поехать на виллу Литтонов?
– Вероятно, да, – со вздохом ответила Барти. – Если честно, мне не хочется. Но у меня нет уважительных причин и…
– Возможно, там будет весело.
– Весело там не будет, – возразила Барти.
– Чего не будет? – поинтересовался вернувшийся Кит, который ходил за лимонадом и слышал лишь кусок последней фразы.
– Ничего, – торопливо ответила ему Барти. – Оксфорд позади. Теперь надо искать работу.
– А почему ты должна искать работу?
– Потому что Барти любит работать, – ответил за нее Себастьян. – Она просто сама не своя до работы. Как и твоя мама.
– Барти, тебе не надо искать работу, – сказал Кит. – У тебя уже есть работа.
– Ты так думаешь?
– Конечно.
– И какая же это работа?
– В издательстве «Литтонс», – ответил Кит, добавив с простодушной детской логикой: – В нашей семье все там работают.
– А я нет, – сказала Барти и осеклась.
– Ужасницы тоже не работают, – заметил Себастьян, умело выправляя течение разговора.
– Думаю, потом все равно будут. Мамуля… Мама говорит, что обязательно будут. Когда еще немного вырастут. Я слышал, как они с папой говорили об этом.
– Юным джентльменам не пристало подслушивать чужие разговоры, – назидательно сказал Себастьян. – Ты же знаешь, воспитанные люди так себя не ведут.
– Но я там просто был. – Кит явно смутился. – Вы не думайте, я не подслушивал под дверью. Родители не обращают на меня внимания и говорят о своем. В основном про разные скучные дела. Но она так и сказала. Я про маму. А еще она сказала, что и Барти тоже придет работать в издательство, как только закончит Оксфорд. Мама говорила, что, если тебя натаскать, из тебя получится хороший редактор. Лучше, чем Джайлз, – улыбаясь, добавил Кит. – Мама говорит, у него нет идей.
– Но… – начала было Барти и снова умолкла.
– Джайлз мог бы стать отличным редактором, – быстро вмешался Себастьян, – но Оливер хочет, чтобы он двигался по управленческой части. ММ говорит, что Джайлз великолепно управляется с цифрами.
– Вот видишь, – с легкой укоризной сказала Киту Барти. – Это намного важнее, чем быть редактором.
– И все равно мама хочет, чтобы ты была редактором, – стоял на своем Кит. – Думаю, ты им станешь, – заявил мальчишка, улыбаясь взрослым улыбкой ангелочка.
После ланча Себастьян и Барти отправились прогуляться по набережной. Барти была тихой и какой-то отрешенной.
– В чем дело? – спросил Себастьян.
– Да, в общем… Вы же не станете рассказывать тете Селии?
– Конечно нет. Теперь я вообще не разговариваю с ней без письменного разрешения, составленного по всей форме. – Писатель улыбнулся.
– Как раз поэтому я и не хочу идти работать в издательство.
– Поскольку ты считаешь это слишком легким путем? Или тебя заботит людская молва?
– В общем-то, да. И…
– И что еще? – Себастьян обнял Барти за плечи. – Не бойся. Мне-то ты можешь рассказать.
– Потому что это… будет означать больше благодарности с моей стороны. Мне снова будут напоминать, какая удача выпала на мою долю. Себастьян, я так устала от этого. Ужасно устала.
Вечером, благополучно вернувшись в Оксфорд, Себастьян рассказал Пандоре о трудностях Барти. Пандора внимательно слушала, не сводя с него больших карих глаз. Потом сказала:
– Бедная Барти. Бедная девочка.
– Не такая уж и бедная, – возразил Себастьян, ощущая в себе странную и раздражающую потребность защищать семейство Литтон. – Это предложение сулит ей изрядную выгоду. Все не так уж плохо. Селия ее обожает и…
– Надо полагать, быть предметом обожания леди Селии не ахти какое удовольствие, – возразила Пандора.
– Разумеется, нет. Но это лучше, чем пребывать у нее в немилости, как несчастный Джайлз. А пройти редакторскую выучку в «Литтонс» отнюдь не плохой способ для начала карьеры.
– Ты прав. Но знаешь, Себастьян, эти слова, что Барти сказала тебе. О благодарности. Я ее очень понимаю. Наверное, это так трудно.
– Трудно, не спорю. Мне пришлось испытать это на своей шкуре, правда в меньшей степени. Сейчас-то все по-другому, не то, что вначале, когда Селия купила рукопись первой моей книги и боролась за ее выход, а заодно – против Оливера.
– Да-да. Только сомневаюсь, что мне хочется знать слишком много о тех временах, – сказала Пандора. – Довольно об этом, дорогой. Давай ложиться. Я ужасно по тебе соскучилась…
Позже, гораздо позже, Пандора лежала в объятиях спящего Себастьяна, слушала его дыхание и думала, как же сильно она его любит.
Неистовство ее чувств к нему, захватившее Пандору врасплох, и сейчас продолжало удивлять и даже шокировать ее. То была громадная динамическая сила, наполнявшая все виды наслаждений: эмоциональных, интеллектуальных и телесных. Пандору нельзя было назвать совершенно неискушенной в любовных делах. Когда-то она со своим горячо любимым женихом прошла все уровни любви. Двенадцать лет назад он погиб. Потом у нее были любовники: один или два.
– Вообще-то, два, – призналась она, когда Себастьян стал допытываться об их точном числе.
Тем не менее все последующие годы Пандора жила в состоянии некоторой фрустрации, почти целиком подавляя свои желания. Она и мечтать не могла о сексуальных путешествиях, которые теперь совершала в постели Себастьяна, о великолепии и богатстве их совместных любовных переживаний. Себастьян вывел ее из прежнего подавленного состояния своей опытностью, нежностью и немалой сексуальной изобретательностью. Поначалу Пандора отвечала так бурно, что почти не контролировала себя. Потом поняла: она тоже может одарить Себастьяна своей неиссякаемой сексуальной энергией, любознательностью и готовностью доставлять неограниченные наслаждения. Ей было никак не насытиться им. Стоило ей почувствовать себя удовлетворенной и заснуть, как через несколько часов она вновь ощущала любовный голод и будила Себастьяна, прося новых наслаждений.