– А если Оливер передаст руководство, пойдет ли это ему на пользу?
Чувствовалось, Фелисити сильно взволновали слова Барти. У нее изменился голос, лицо побледнело, а в глазах появился странный блеск. Барти захотелось ее ободрить.
– Конечно, это пойдет ему на пользу, – быстро сказала она.
– Я была… Да я и сейчас глубоко восхищаюсь им. И Джон тоже. Пару раз Оливер останавливался у нас, когда приезжал по делам. Без Селии. Он всегда с таким восторгом говорил о тебе. Правильнее сказать, обо всех своих детях. Но мне показалось, что к тебе у него всегда было особое отношение.
– Он так говорил обо мне? – переспросила польщенная и растроганная Барти. – У нас с ним всегда была взаимная симпатия. Оливер очень хорошо ко мне относился. Однажды я чуть не сбежала из их дома. Только он и смог меня удержать.
– Почему тебе захотелось сбежать? – осторожно спросила Фелисити.
– Тогда кое-что произошло. Я узнала… кое-что о своем детстве. И это меня сильно выбило из колеи.
– И что же это было?
Барти едва не рассказала, но потом опомнилась. Зачем ворошить прошлое? К тому же это была не ее тайна, а тайна Селии. Тайна, которую лучше похоронить. Похоронить вместе с ее маленькой сестрой, которая умерла давным-давно…
– Простите, но я не могу об этом рассказывать. Это слишком личная и очень болезненная история. Главное, что Уол сумел меня удержать. Он был таким добрым и нежным. Он действовал на меня успокаивающе. Я его очень люблю.
– Я тебя хорошо понимаю, – отозвалась Фелисити. – Он очень необычный человек. Передай ему мою особую любовь. Передашь?
Казалось, и Фелисити была готова о чем-то рассказать, но потом, как и Барти, посчитала это излишним.
Фелисити вдруг встала и улыбнулась Барти своей лучезарной, нежной и теплой улыбкой:
– Я была так рада, что ты погостила у нас. И очень жалею, что ты уезжаешь. Ты завтра собираешься в «Литтонс»? Или ты уже решила с ними все дела?
– Не в «Литтонс». Утром у меня намечена одна встреча.
– С кем?
– Не имеет значения, – улыбнувшись, ответила Барти. – Просто нужно упорядочить кое-какие дела. Около двух я должна покинуть ваш гостеприимный дом. Корабль отходит в пять.
– Барти, ты ведь приедешь снова? Мне даже страшно подумать, что это был твой последний приезд.
– Что вы, Фелисити! Ни в коем случае не последний. Это я вам обещаю.
Глава 47
– Что ты сказала?
– У тебя ведь хороший слух.
– Да, но…
– Джей, не спорь. Мы получили право и можем публиковать «Опиум». Лучше скажи спасибо и начни составлять планы, чтобы процесс не затягивался.
– Да, но как? Это же заоблачная цена.
– Скажем так: я заключила с автором небольшое джентльменское соглашение, – беззаботным тоном сообщила Барти. – Осенью он хочет приехать в Англию. Поскольку его приезд совпадет с выходом книги у нас, он сам будет представлять свой роман.
– Теперь понятно. Селия уже знает?
– Конечно. И собирается рассказать Оливеру.
– И все равно я что-то не понимаю.
– А тебе и не надо понимать, – ответила Барти. – Потом поймешь.
Джей вернулся в свой кабинет. Наконец-то после долгих, беспросветных недель у него появилась надежда.
– Барти…
– Слушаю тебя, Джайлз, – улыбнулась она.
– Барти, я тут слышал: ты купила права на книгу. Это правда?
– Не совсем, Джайлз. Я получила права на публикацию.
– Разница невелика, – нахмурился Джайлз. – Полагаю, это «Опиум для избранных»? Роман того американского парня?
– Да, роман Джорди Макколла. Когда еще до войны я работала в Нью-Йорке, можно сказать, я открыла этого автора. С тех пор каждая его книга становилась бестселлером. Мы ведь тоже издали пару его романов.
– Слишком американских по духу, – поморщился Джайлз.
«Так. Начинается критика».
– А они и не могли быть другими. Джайлз, есть немало американских книг, которые пересекали Атлантику и с успехом приживались у нас. Те же романы Хемингуэя. Те же «Гроздья гнева», «Великий Гэтсби». Могу назвать еще.
– Благодарю, Барти. Я не нуждаюсь в лекции по американской литературе.
– Я тоже так думаю.
– Меня заботит другое. Как ты изволила выразиться, ты получила права на публикацию, даже не посоветовавшись со мной. Или с моим отцом.
– Да, Джайлз. Вы оба слишком долго принимаете решение, а время уходит. Мы с Селией и еще одним редактором подумали, что нужно срочно издавать роман Макколла. Нельзя упускать время. Тем более что «Литтонс» не придется платить за право публикации.
– Барти, речь сейчас не о деньгах. Мне это видится по-другому.
– И как же тебе это видится, Джайлз?
– Напоминаю, что издательством по-прежнему руководит мой отец. И все, что предлагается к публикации, должно быть одобрено им.
– Это не совсем так, Джайлз. Решения редакторского характера всегда принимала Селия. Селия и ее старшие редакторы.
– Возможно, – неуверенно согласился Джайлз. – Так было в прошлом. Но сейчас времена изменились. Мы работаем в новых условиях. И «Литтонс» более не является эдаким маленьким уютным семейным предприятием.
– Хорошо, что ты мне напомнил. А я уж начинала думать, что именно так оно и есть.
Джайлз игнорировал ее колкость и продолжил:
– Издательское дело, как и все остальное, должно соответствовать реалиям современного мира. Решения не должны приниматься на основании индивидуальных предпочтений, если не сказать – капризов. Развитие издательства должно осуществляться на стратегической основе, немыслимой без субординации.
– Джайлз, у меня возникает такое ощущение, что я опять рядовая в ЖВТК и слушаю поучения командира. Но мы говорим не о сражениях с врагом, а о выпуске книг.
– Во всем должен быть порядок. Это главное, что я усвоил, пройдя армию. И это работает. Я уже говорил с отцом, и мы пришли к соглашению, что в дальнейшем ни одна книга не будет принята к публикации без нашей полной и всесторонней ее оценки. И неважно, покупаем ли мы на нее права, или нам их любезно предоставляют. Мы должны принимать во внимание все: расходы на издание, потенциальный тираж…
– Ясно, Джайлз. Мне твоя мысль понятна, и я буду иметь это в виду. Но это, как ты сказал, в дальнейшем. А «Опиум для избранных» – наше настоящее. К счастью, как мне думается. А теперь, с твоего позволения, я пойду работать.
Джайлз ушел первым, громко хлопнув дверью своего кабинета. Через несколько минут Барти вернулась к себе.
– А ты молодец, – похвалила она себя.
– Теперь уже недолго. Осталось… Сейчас посчитаю… Месяц и три дня.
– Три с половиной.
– Я же… Словом, ты знаешь.
– Умница.
– Ты только подумай. Мы отправимся туда, через тьму, к нашей новой жизни.
– Я об этом постоянно думаю. Никакие другие мысли в голову не лезут.
– Так нельзя. Ты должен думать о своих новых книгах. Нам они очень понадобятся.
– Конечно. Только я не знаю, согласится ли мой отец их публиковать после… Честное слово, не знаю.
– Он согласится. Ему ведь нужны новые книги. Я слышала, дела в «Литтонс» идут далеко не блестяще.
– Откуда ты знаешь?
– Кит! Мой отец там печатается. Я подслушала его телефонный разговор с твоей мамой.
– Ого! Что ж, будем надеяться. До свидания, дорогая. Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
– Оливер, тебе понравилось?
– Что именно?
– Свадьба, что же еще. Правда, Тори выглядела потрясающе? Джей – счастливчик. Хотя ей, конечно, тоже повезло.
– Что ж, рад за них. Меня это, знаешь ли, как-то мало волнует.
– Оливер, ну нельзя же так. Как-никак, они не чужие нам люди.
– Селия, ты меня спросила, я тебе ответил. Извини, если ответ был не таким, какой тебе хотелось бы услышать.
– Ты выглядишь очень усталым, – посмотрев на мужа, со вздохом сказала Селия.
– Я и чувствую себя усталым.
– Оливер…
– Знаю, знаю. Обещаю, дорогая, на следующей неделе. Вначале мне нужно провести несколько совещаний с банком.
– С банком? А разве моего присутствия не требуется?
– Селия, я говорю не о юристах, а о банке. На встрече с юристами твое присутствие будет обязательным. А сейчас я хотел бы лечь. Будь добра, позови эту молодую командиршу, которую ты наняла, и попроси ее поднять меня наверх.
– Сейчас позову.
Селия осталась в гостиной. Был тихий весенний вечер. Река за окнами переливалась отсветами огней. Селия думала о сегодняшней свадьбе. Вспоминала, с какой грацией шла по проходу Виктория, направляясь к алтарю, какой любовью светилось лицо Джея, когда он произносил брачные клятвы. Потом она вспомнила выражение пронзительного одиночества на лице Гордона Робинсона. Она понимала и разделяла его чувства. Ей самой очень не хватало ММ.
– Селия, теперь мы можем поговорить о решениях, которые я принял, поскольку они касаются и тебя. Завтра придут юристы, я их пригласил. Но есть еще кое-что, о чем тебе необходимо знать.
– И что же это?
– Давай сначала выпьем. Не возражаешь?
– Завтра отец устраивает собрание, – как бы невзначай сказал Джайлз, наливая себе из графина приличную порцию виски.
Этот графин Хелена всегда ставила на стол по вечерам, когда муж возвращался с работы. Обеденное время было очень важным для Джайлза, точнее, для них обоих. Джайлз постепенно расслаблялся и рассказывал ей о событиях дня. Детям категорически запрещалось тревожить родителей, и дверь столовой была для них таким же табу, как дверь родительской спальни.
– Собрание? – переспросила Хелена.
– Да. Очень важное собрание. Он расскажет о том, как ему видится будущее нашего издательства, а потом, думаю, объявит о своем отходе от дел.
– Наконец-то, – вздохнула Хелена. – Слава богу. Столько лет ждали.
– Да уж, – подхватил Джайлз.
– Завтра, – произнесла Венеция. – Этот долгожданный день наступит завтра. Дорогой, налей мне выпить. Что-то я устала.