– Два года назад. То есть… – Сесили покраснела, – как раз в то время, когда леди Мэриан родила Лайонела.
Арт снова занялся сборами.
Гриффит, внезапно осознав важность сказанного, вытер вспотевший лоб.
– Значит, ночью ты слышала, как уходила леди Мэриан?
– Ничего я не слышала. Ничего.
– Слышала, и даже слишком много, – снова заметил Арт по-валлийски.
Сесили в бешенстве обернулась к Арту:
– Не знаю, что ты говоришь обо мне, но это неправда. Понятия не имею, куда отправилась леди Мэриан, когда и почему. Но готова побиться об заклад… – девушка негодующе выпрямилась и обожгла Гриффита разъяренным взглядом, – что кое-кто знает.
Арт поскреб седую щетину на подбородке и признал, на этот раз по-английски:
– Это вполне может быть правдой.
Ободренная этим замечанием, она повернулась к Гриффиту:
– И если вы снова уничтожили репутацию леди Мэриан, Уэнтхейвен убьет вас обоих. Еще один ребенок разрушит его планы, связанные с ней.
Валлийские фразы Арта звучали как стихи, но смысл оказался язвительной прозой.
– Лучше побеспокойся о себе, мисс. Клянусь, скоро у тебя живот на нос полезет! – Гриффит хорошенько рассмотрел талию Сесили и перевел взгляд на Арта. Тот уверенно кивнул: – Уж поверь, я хорошо разбираюсь в таких делах. Через две недели все узнают!
Сесили покраснела под пристальным взором, и рука предательским жестом метнулась к животу.
– Значит, не знаешь, когда она сбежала? – протянул Гриффит. – Ну а куда?
Окончательно расстроившись, Сесили мрачно ответила:
– О, возможно, скрывается где-нибудь в поместье. Она никуда не денется, если не считает, конечно, что Лайонелу грозит опасность.
– А если посчитает, что Лайонелу все-таки грозит опасность?
– Тогда умчится хоть на край света, если, конечно, сможет туда добраться. Скорее всего вернется к леди Элизабет, – пробормотала Сесили.
Гриффит показал большим пальцем на дверь:
– Иди позавтракай и помни: никому ни слова об исчезновении Мэриан.
– Сколько времени пройдет, прежде чем узнает весь замок? – спросил Арт.
– Немного.
– Думаешь, Мэриан все еще в усадьбе?
– Вряд ли.
– Значит, отправилась к леди Элизабет?
Гриффит медленно покачал головой. Арт понизил голос, опасаясь, что соглядатаи смогут понять даже валлийский язык.
– Мать ребенка – Элизабет, верно ведь?
– По крайней мере я так подозреваю. – Гриффит начал взбираться по лестнице. – Посмотрим, оставила ли Мэриан какие-нибудь следы.
Сэр Адриан Харботтл сидел в бараке наемников, улыбаясь впервые с тех пор, как встретил Мэриан в лесу. Первая улыбка с той минуты, как Гриффит вывернул его правую руку так, что кость выскользнула из сустава, оставив его беспомощным, стонущим от боли.
Гледуин тоже улыбался. Причина их хорошего настроения была одна: сука и ее отродье сорвались с привязи.
Она выехала из замка на рассвете, одетая в мужской костюм и оставляя за собой следы, которые мог распознать любой дурак. Первым порывом мужчин было немедленно последовать за ней и насладиться сладостной местью, но здравый смысл возобладал. Она пока слишком близко от замка, и, кроме того, Гриффит может прийти в ярость, когда услышит о насилии, а приятели уже успели понять, что в таких случаях лучше держаться от него подальше.
Поэтому они постарались уничтожить ее следы, создав несколько фальшивых, но вполне правдоподобных, и ожидать, пока начнется шум и суматоха.
– Кажется, мы неплохо позабавимся, – заметил Гледуин.
– Да, повеселимся на славу, – улыбнулся Харботтл.
Мэриан оглядела лесную полянку и тропинку, по которой приехала. Только потом она выскользнула из седла вместе с Лайонелом, укутанным в одеяло и обвязанным ремнем вокруг талии. Девушка едва успела расстегнуть ремень и только хотела спросить у малыша, не устал ли он, как он вырвался и побежал по траве.
– Не забегай слишком далеко, Лайонел, – окликнула она.
– Нет!
Она прищурилась на солнце, с трудом сняла самые тяжелые сумки и пустила коня пастись.
Подумать только, два года ожидания, пока Лайонел пролепечет первое слово, и уже через день Мэриан до смерти устала от его болтовни! Но сейчас она слишком устала и слишком тревожилась, чтобы требовать повиновения. Лайонелу не нравится слишком густая тень. Она знала это из предыдущих остановок в пути. Поэтому сын и будет оставаться в поле зрения.
В поле зрения. Ужасная фраза. Кто-то держит ее в поле зрения.
Мэриан потрогала острое лезвие кухонного ножа, заткнутого за пояс, и коснулась свисавшей с седла шпаги. Жаль, конечно, что она не взяла собственной шпаги, но это оказалось невозможным. Клинок остался лежать в дровах в нижней комнате, слишком близко к Гриффиту. Пришлось позаимствовать оружие из богатого арсенала Уэнтхейвена.
Если бы только она смогла захватить лук или пращу, наверняка почувствовала бы себя в большей безопасности и не так беспокоилась бы за сына и бесценное сокровище, спрятанное в кожаном мешке, привязанном к ноге. Но Мэриан утешала себя тем, что не стоит таскать с собой лишнюю тяжесть, тем более что наконец удалось сбить преследователей со следа.
Сначала она боялась, что это Гриффит. Наверняка это Гриффит. Во всяком случае, она нисколько бы не удивилась. И не желала видеть Гриффита. Особенно после прошлой ночи, только не после того, как делила с ним боль и экстаз.
Но тут Мэриан поняла, что Гриффит не будет маячить за спиной подобно вору. Он подъедет на полном скаку и потребует ответа. Будет громко кричать, негодовать, сыпать оскорблениями и приказами, но не причинит ей вреда. Ни за что на свете. Ни ей, ни Лайонелу. Можно ли утверждать это же о других? Так кто же следует за ней? Приспешники отца? Или кто-то, желающий ей зла?
Опустившись на землю под деревом, Мэриан откупорила кувшин с водой.
– Лайонел, иди, я дам тебе напиться.
– Нет.
Прижав руку ко впалому животу, Мэриан медленно прихлебывала воду в надежде облегчить боль, грызущую тело изнутри. Она была ужасно напугана, потому что на свете было так много людей, желавших ей зла.
Глупый, наглый сэр Адриан Харботтл.
Король Генрих Тюдор.
И ее отец, граф Уэнтхейвен.
Обвинения Гриффита, брошенные предшествующей ночью, встревожили девушку. Неужели такое количество наемников каким-то образом связано с Лайонелом? А если так, отец сделал это, не посоветовавшись с ней, а Мэриан всегда сама принимала решения. Она не позволит использовать себя! Нужно вернуть прежнюю власть, стать личностью, с которой считаются.
Но неожиданно оказалось, что Мэриан потеряла всякую власть над окружающими и связь с действительностью. Ложь и обман, о которых она узнала лишь сейчас, были доселе неведомы ей. И Мэриан по-прежнему не знала, кого они затронут и кто распространяет их.
Гриффит обо всем догадался. В жилах Лайонела течет королевская кровь, и лишь поэтому он был легкой добычей, пешкой в большой игре тех, кто ищет власти и могущества.
Поэтому сегодня Мэриан постаралась принять все меры предосторожности: слушала, наблюдала, заглушала, как могла, крики Лайонела.
Ей удалось скрыться. Мэриан была уверена в этом. Разве что… иногда ей казалось, что за спиной слышатся осторожные шаги… чье-то прерывистое дыхание.
У нее был хороший конь – спокойный, вышколенный, достаточно сильный, чтобы выдержать отвратительные дороги, и настолько быстрый, что мог уйти от погони. Но что толку от его резвости – ведь ей приходилось слишком часто останавливаться. Путешествие с непоседливым двухлетним малышом истощило запасы ее терпения и, по-видимому, его тоже.
– Лайонел, – окликнула она, – взгляни на белочку! Вон на том дереве!
Малыш поднял голову, захлопал в ладоши и, когда зверек исчез в листве, упрямо повторил:
– Нет!
Он крепко, безмятежно спал, когда Мэриан подняла обмякшее тельце, прижавшееся к Сесили, и понесла в конюшню. Лайонел даже не шевельнулся, пока она уговаривала Билли опустить подвесной мост и открыть ворота. Но это были последние минуты покоя.
Малыш проснулся с первыми лучами солнца, готовый к новому дню, заполненному играми и приключениями, и раскапризничался, не получив ожидаемого. Он хотел не ехать верхом, а бегать, не смотреть на деревья, а лазать по ним. И вместо сушеного мяса жевать высохшую грязь.
Малыш просился вниз, и ей приходилось выполнять его желания гораздо чаще, чем нужно бы. Раздираемая между лихорадочной потребностью скрыться и требованиями сына, и без того ослабленная, Мэриан теряла решимость на глазах.
Но тут, заметив грациозное длинноногое создание с красноватой шкурой и рогами, она позвала:
– Лайонел, смотри скорее! Это олень!
Лайонел обернулся, глядя куда угодно, только не в полумрак леса.
– Вон там, – повторила она, но олень уже успел одним прыжком исчезнуть в зарослях. – Ой, он убежал!
– Нет, – твердо объявил Лайонел.
Почему Генрих послал Гриффита? И что известно валлийцу?
Когда Генрих женился на Элизабет, Мэриан тряслась от страха, ежеминутно ожидая разоблачения. Но брачная ночь прошла, и все, казалось, обошлось. Неужели Генрих ничего не понял? Настолько глуп, что не знает разницы между девственницей и родившей женщиной? Может, страсть так затуманила разум, что он не увидел обмана? Или так отчаянно стремился сохранить трон, что готов был все скрыть и упрекал Элизабет с глазу на глаз?
– Лайонел, не ешь жуков.
Малыш поднял глаза на мать – изо рта свисал длинный ус какого-то насекомого.
– Нет! Мэриан пришлось встать и подойти к нему.
– Да! Немедленно выплюнь!
– Не-ет!
Кузнечик мгновенно воспользовался предоставленной возможностью и, видя путь к спасению, выпрыгнул из широко открытого рта, чем отвлек Лайонела и спас Мэриан от очередного взрыва ярости. Она предложила ребенку хлеба, и тот, правда, нехотя, принял замену.
Мэриан наблюдала игру света на черных волосах, думая, насколько сейчас он походит на отца. Она так многого хочет для него, но как трудно получить это! Такой живой и жизнерадостный ребенок… подумать только, что он может не дожить до третьего дня рождения. Но она знала, что будет защищать его до последней капли крови, и что бы там ни говорил Гриффит, Лайонел был ее сыном. Гриффит. Он начинал занимать слишком большое место в ее жизни. И думал, что знает все, но на самом деле не знал. Никто н