– Крепость – это хорошо, – удовлетворенно заявил ефрейтор. – Небось за каменными стенами нас германец не так донимать-то будет…
– Много ты знаешь, – ухмыльнулся Самойлов. – Я намедни в лазарет наведывался к земляку свому, так вот он такие ужасы об ентой крепости рассказывал, что страх берет.
– Неужели, дяденька, и ты забоялся?
– Я то что, всякого навидался. А вот округ земляка мого которые молодые солдаты лежали, так те просто обмерли от страха после его рассказов…
– А я, дяденька, не забоюсь, – как можно более грубым голосом заявил Денис, выпячивая свою широкую грудь.
– Ну, паря, я тебя предупреждал, – загадочно промолвил унтер и, подозрительно оглянувшись по сторонам, неторопливо и обстоятельно поведал услышанную от земляка историю:
– Было это незадолго до Сретения Господня. Ерманцы, ввиду того что болота и речки вокруг ентой неприступной твердыни покрылись толстым льдом, удумали взять нашего брата врасплох. Да не тут-то было! Пять ден дрались наши на подступах к крепости, пока не поступила команда отойти под защиту стен. А стены, я тебе скажу, толстенные, из камня да ерманского кирпича сложены, вокруг железные башни с пушками да пулеметами. И близко вражине не дают подойти. Вот тогда и ударили ерманцы из своих невиданных пушек, аж гром пошел до небес, кабыть Илия-громовержец на рать нашу осерчал. Земля вздыбилась вокруг, темь и гарь обволокла весь гарнизон. Стоны и громогласные крики огласили твердыню. И так было ни день и ни два. От великого множества смертоубийственных снарядов и бомб пострадали многие укрепления и постройки, но, несмотря на это, гарнизон продолжал держаться, отражая атаку за атакой. Тысячи воинов полегли в этой страшной битве, но крепость Осовец стояла, стоит и стоять будет, пока не сгинет последний ее защитник, – торжественно закончил свое повествование Самойлов и пристально взглянул на Дениса, пытаясь заметить хоть малую долю страха на его молодом и бесхитростном лице, но вместо этого увидел яростный, решительный блеск в глазах и искреннее желание отомстить врагу за все учиненное им смертоубийство.
– Ты не боись, дяденька, я, так же, как и ты, уже не раз побывал под германскими «чемоданами» и ничего, жив остался. И в крепости этой не подкачаю. Как в таких случаях любит говорить мой батька: «Бог не выдаст, свинья не съест».
– Любо слышать такое, особенно когда некоторые служивые и постарше тебя при таких вестях скоренько в лазарет устремляются. А болезня их мне известная – страх и трусость. Я рад, что ты не из таких. Тащи максима в казарму и отдыхай. Утро вечера мудренее, – многозначительно добавил он и направился по своим унтер-офицерским делам.
Вскоре полк был поднят по тревоге и почти за сутки на автомобилях передислоцирован в крепость, расположенную на берегах небольшой болотистой реки. Два пулеметный взвода под командой поручика Мышлаевского сразу же были переброшены в Шведский форт, прикрывающий переправу через реку Бобр. Укрепление в форме пятиугольника с высоким валом диаметром не меньше пятисот саженей, с пятью броневыми башнями и кирпичными капонирами со всех сторон опоясывал глубокий ров. Посредине форта находилась кирпичная казарма, стены и потолок которой были усилены толстым слоем железобетона. Вокруг форта у подошвы вала были установлены проволочная сеть и засека. Обо всем этом пулеметчикам поведал словоохотливый артиллерийский штабс-капитан, которому было поручено расставить пулеметные расчеты по всей линии обороны.
Поручик Мышлаевский, видя, что пулеметные гнезда, так же, как и большинство артиллерийских капониров, не накрыты маскировочной сетью, с удивлением спросил об этом у артиллериста, на что штабс-капитан, многозначительно пожав плечами, ответил:
– А зачем? Ведь почти все важнейшие секретные планы, карты и чертежи фортификационных сооружений находятся в руках врага…
– Неужели предательство? – воскликнул возмущенно поручик.
– Нет. Всего лишь наше обычное головотяпство. Начальник инженеров со всеми этими документами выехал на передовые позиции для проверки выполненных работ. Внезапно автомобиль, в котором он ехал, был обстрелян германцами, причем начальник инженеров был убит, а его спутники получили ранения. В результате в руки противника попали важнейшие документы, среди которых был и генеральный план крепости с обозначением всех фортификационных сооружений…
– Да-а, этот неприглядный факт и в самом деле сводит на нет все маскировочные работы, – удрученно промолвил Мышлаевский.
Пулеметному унтер-офицеру Самойлову был доверен самый ответственный участок обороны – место переправы через реку Бобр. Кирпичная огневая точка с тремя широкими амбразурами позволяла вести огонь по трем основным направлениям. Пока Самойлов устанавливал максим на бетонный стол, Денис с интересом рассматривал местность. Холмистая, поросшая сосновым лесом площадь между двумя высокими валами, тянущимися по фронту и тылу от форта к цитадели, названная штабс-капитаном плацдармом, была достаточно укреплена и заселена. Денис насчитал несколько артиллерийских батарей с бетонными капонирами и убежищами. Ближе к тыловому валу находились казармы и госпиталь, на флагштоке которого ветер раздувал белое полотнище с красным крестом. Ближе к цитадели виднелись накрытые маскировочной сетью артиллерийские, интендантские, инженерные склады, к железнодорожной станции сиротливо жались гражданские строения и жилые дома, возле которых не было видно ни одного человека.
– Хватит глазеть по сторонам! – прервал занятие ефрейтора Самойлов. – Лучше делом займись. Заряжать пора.
Денис достал из ниши заранее приготовленную коробку с пулеметной лентой и живо зарядил пулемет.
– Ты, паря, на руку скор, – удовлетворенно промолвил унтер-офицер.
– Да я, если понадобится, с закрытыми глазами управлюсь, – с нескрываемой гордостью объявил Денис.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – осадил помощника унтер, – но за устремление твое постоянно совершенствовать свои военные познания хвалю.
– А скажи-ка, дядя, почему этот форт «Шведским» зовется? – спросил Кульнев, видя, что Самойлов, подготовив максим к стрельбе, закурил цигарку и задумчиво обозревает передовые позиции и тылы.
– Этот же вопрос я задал и поручику Мышлаевскому, когда он ставил нам боевую задачу, – пытливо взглянув на него, ответил унтер-офицер. – Их благородие объяснили, что форт получил название «Шведского», поскольку располагается вблизи перехода через реку войск шведского короля Карлы во время похода на Москву две сотни лет назад. Ты, наверное, слышал о Полтавской битве, где шведы были наголову разбиты Петром Великим, а сам Карла с небольшим отрядом удрал к нехристям в Турцию?
– Как же не слыхать? Слыхал! – со знанием дела промолвил Денис. – Поскольку германцы этим же путем топают, то и им в России несдобровать! – с пафосом воскликнул он.
Самойлов намеревался было осадить излишне восторженного юнца, но к пулеметному гнезду подошел поручик Мышлаевский, которого сопровождал взводный унтер-офицер Карась.
– Встать! Смирно! – скомандовал пулеметный унтер-офицер и вместе с ефрейтором вытянулся во фрунт. – Господин поручик, пулеметный расчет полностью обустроился и к бою готов, – четко доложил он.
– Вольно, – махнул рукой офицер и, внимательно осмотрев позицию, как и полностью заполненную боеприпасами нишу, удовлетворенно сказал: – Молодец, Самойлов. Прекрасно устроился. Но, к сожалению, поступила новая команда, перебазировать один пулеметный взвод на Сосненскую позицию, которая в результате артиллерийского обстрела понесла большие потери. Я решил направить на этот удаленный от цитадели и довольно опасный участок добровольцев.
– Ваше благородие, разрешите поучаствовать в деле моему первому взводу, – умоляюще глядя на офицера, промолвил Карась.
– Я не против, – благожелательно взглянул на взводного Мышлаевский. – А вот что скажут на это пулеметные начальники? – И он перевел взгляд на Самойлова.
– Не посрамим, ваше благородие, – сразу же откликнулся унтер, – мы с наводчиком уже достаточно опыта понабрались. Руки чешутся бить немчуру эту проклятую.
– Похвально, унтер-офицер, зело похвально, – удовлетворенно кивнул поручик. – Ваш сосед справа тоже не против.
Мышлаевский вытащил из брючного кармана серебряную луковицу часов и, мельком взглянув на них, приказал:
– Пулеметный взвод в наличном составе, с двумя пулеметными и четырьмя патронными двуколками, с полным боекомплектом, запасом продовольствия и овса должен быть в девять часов пополудни у Восточных ворот, в готовности выдвинуться на Сосненскую позицию. По прибытии на место оборудовать две огневые точки. Места расположения огневых точек я укажу на месте. Второй взвод я поручаю тебе, Карась. Вопросы?
– Все будет исполнено, ваше благородие! – вытянулся в струнку Карась. – Только зачем вам-то рисковать? Ведь командовать и поставить задачу на месте могу и я. Неужели вы мне не доверяете?
– Как же я могу тебе, Савелий, не доверять, ведь мы с тобой уж скоро год как воюем, – похлопал по плечу взводного поручик. – Просто мне самому охота в деле побывать. Ведь у меня тоже руки чешутся. Иль я не потомственный военный?
– Простите, ваше благородие, за неуместный вопрос, – виновато промолвил Карась и, получив разрешение удалиться, направился ко второму взводу, чтобы довести до пулеметчиков и обслуги новый приказ.
Передовая Сосненская позиция была расположена в трех верстах к северо-западу от крепостного плацдарма. Земляные валы с бетонными капонирами и огневыми точками начинались в версте от железной дороги и тянулись по песчаным холмам до полуразрушенной деревни Сосня, где упирались в болотистую долину Бобра.
Шведский форт сообщался с Сосненской позицией лишь по железнодорожному мосту через широкий и глубокий канал, далее путь шел по открытой железнодорожной гати до дома лесника, а к оборонительному валу вели неглубокие ходы сообщения. Перебравшись по мосту через канал, пулеметный взвод до наступления темноты затаился у железнодорожной гати. Только к полуночи, когда над рекой опустилась непроглядная ночь, поручик Мышлаевский дал команду выдвигаться по открытой местности вперед. Денис шел за двуколкой, на которой был закреплен максим, то и дело натыкаясь на ствол, когда повозка при свете немецких ракет замирала на месте. До ходов сообщения пулеметчики добрались без происшествий. Дальше и пулеметы, и патроны пришлось тащить на руках. К центральному валу добрались лишь к рассвету.