– До суда осталась неделя, Элайджа. Нам нужно обсудить другие вопросы.
Горло Блайт сжалось от паники. Неделя. Она была так увлечена Сигной, что совсем забыла о суде.
– Ты присматриваешь за «Греем»? – Элайджа усмехнулся. Блайт снова окинула взглядом мужчин, гадая, что же она упустила.
– Конечно, я. – Если на Байрона и можно было в чем-то рассчитывать, так это в поддержании семейного дела. – Но какое это имеет значение? Учитывая все, что произошло, и год твоих усилий, направленных на уничтожение репутации клуба, у нас нет ни одного посетителя.
Элайджа нервно провел ногтями по штанам.
– В ящике стола в моем кабинете лежит список ожидающих. Пригласи тех, кто в нем значится, – они захотят заявить о себе, пока есть такая возможность. Все это скоро закончится.
Это было последнее, что Блайт хотела услышать от отца. Он спрашивал не потому, что беспокоился о «Грее», а потому, что волновался за них. Элайджа хотел, чтобы о его семье позаботились, если его признают виновным, и от одной мысли об этом к горлу Блайт подступали рыдания.
– Пригласи их сам, когда выйдешь отсюда через неделю, – сказала она.
Элайджа потянулся, как будто хотел сжать ее руку, но кандалы остановили его. Лицо Блайт исказилось от горя; больше всего на свете ей хотелось разбить их.
– Почему Сигна не пришла? – спросил отец, когда молчание затянулось, и его челюсть напряглась. И хотя настала очередь Блайт давать объяснения, Байрон вмешался:
– Мисс Фэрроу уехала в свое поместье Фоксглав сегодня утром.
Кандалы Элайджи звякнули о спинку стула.
– Она намерена вернуться в Торн-Гров?
– Сомневаюсь, учитывая, что она взяла с собой горничную.
Элайджа увял у них на глазах, его кожа приобрела болезненный оттенок. Плечи ссутулились.
– Если уж она решила нас бросить, то, боюсь, нам придется труднее, чем я ожидал.
Блайт ненавидела негодование в его голосе. Ей настолько не понравилось, что его взгляд потух, что она стукнула кулаком по столу, чтобы привлечь его внимание. За ее спиной надзиратель выкрикнул предупреждение, а она откинулась на спинку стула, все еще кипя от злости.
– Ты не имеешь права так говорить. – Голос Блайт звучал напряженно и все более гневно с каждым словом. – Мы все пытаемся очистить твое имя. Шансов у Сигны не больше, чем у меня.
Ну и что, что Сигна могла творить невозможное? Блайт тоже могла, хотя и не знала, как это сделать. Она заключила бы сделку с самим дьяволом, если бы тот помог освободить отца.
– Ты уверена, что поиск убийцы покойного лорда Уэйкфилда – это то, на чем мы должны сосредоточиться?
От вопроса дяди по спине Блайт пробежал холодок. И все же именно ее отец многозначительно спросил:
– Есть ли причина, по которой ты считаешь, что мы не должны этого делать?
Байрон пристально посмотрел брату в глаза.
– Я хочу сказать, что, возможно, мы не найдем преступника, Элайджа, и, возможно, пришло время рассмотреть другие способы вытащить тебя из тюрьмы или, по крайней мере, смягчить приговор.
О, как же ей хотелось придушить дядю. Очевидно, Элайджа мечтал о том же, судя по ярости на его лице. Возможно, ему повезло, что его руки были скованы.
– Хочешь сказать, что я убил лорда Уэйкфилда? – Несмотря на гнев, голос Элайджи звучал на удивление спокойно. – И по какой причине мне совершать такую глупость?
Но Байрон отступать не собирался. Казалось, он даже не слышал, насколько нелепо звучали его слова.
– Я ни на что не намекаю. Я всего лишь пытаюсь вытащить тебя отсюда, Элайджа, и у нас заканчиваются варианты.
Элайджа наклонился так близко, как только мог, и прошептал:
– Я не убивал его. Я всегда первым признаю свои прошлые неудачи, которых было немало. Но ты правда считаешь, что я настолько глуп, что если бы действительно собирался убить герцога, то сделал бы это под своей собственной крышей, лично вручив ему бокал? Уверяю, я бы выбрал менее заметный способ.
Выросшая в Торн-Гров, Блайт слишком привыкла к ссорам отца и дяди. Казалось, не было ни одной встречи, где эти двое не сталкивались бы лбами, потому что, по мнению Байрона, ее отец вел себя слишком непристойно, а Байрон казался Элайдже слишком чопорным. Тем не менее Блайт пристально посмотрела на отца.
– Как ты думаешь, разумно ли говорить об этом вслух, пока ты закован в кандалы в камере и ждешь суда? – Улыбка Элайджи исчезла, и когда Блайт удовлетворилась его смущением, то повернулась к дяде. – А ты. Если бы держал свое мнение при себе достаточно долго, чтобы рассуждать трезво и не позволять глупому соперничеству влиять на выводы, то, возможно, не тратил бы время на беспочвенные обвинения.
Байрон густо покраснел, но она проигнорировала его возмущение.
– У меня нет ни малейшего сомнения в том, что ты невиновен, – продолжила Блайт достаточно тихо, чтобы надзиратель не стал допытываться. – И не нужно искать обходные пути – мы найдем убийцу. Я обещаю вам обоим, что не успокоюсь, пока мой отец не выйдет на свободу, а преступник не будет болтаться в петле. А теперь прекратите препираться и давайте составим список подозреваемых.
У них оставалась неделя, и, да поможет ей бог, Блайт нужно было сделать все, что в ее силах.
Часть вторая
Глава 25
Поместье Фоксглав располагалось на краю обветренного утеса.
Никто из тех, кто видел покосившееся крыльцо или разбитые окна, не назвал бы это поместье «величественным», и оно явно не было тем теплым и гостеприимным приморским домом, в котором Сигна когда-то мечтала наладить нормальную жизнь. В своем нынешнем состоянии Фоксглав был таким же уныло-серым, как небо за ним и бурлящее внизу море, закрытый разросшимися папоротниками и влажным жасмином, который вился по возвышающемуся строению.
Сигна почувствовала пронизывающий холод еще до того, как вышла из кареты. Гандри наматывал круги у ее заляпанных грязью ботинок. Элейн последовала за ними, запахивая пальто и натягивая шляпку. Ее маленькое личико сморщилось, пока она наблюдала за штормовым ветром, который, словно изголодавшийся хищник, готовился нанести удар.
Находясь так близко к краю обрыва, Сигна невольно задумалась, не унесет ли их шторм, выбросив тела в бушующее море. Она посмотрела вниз на краба, съежившегося на острых камнях, покрытых морской пеной, и нахмурилась, не в силах успокоить свой встревоженный разум. Разумеется, она предпочла бы, чтобы дом был подготовлен и укомплектован персоналом до ее приезда. Или, по крайней мере, чтобы поместье не выглядело настолько ветхим, каким казалось на первый взгляд, но приходилось смириться. Они с Элейн захватили лишь свои вещи и достаточное количество припасов, чтобы устроиться на ночлег, что оказалось очень кстати. Учитывая, что шторм мог разразиться в любой момент, неизвестно, когда они смогут отправиться в город.
Тем не менее Фоксглав не мог быть беспросветно жутким и мрачным. В конце концов, родители Сигны когда-то жили здесь и, по слухам, устраивали множество экстравагантных званых вечеров. Возможно, тогда его огни не угасали. Или, что еще лучше, среди мрака таилась красота, и ей нужно было только прищуриться, чтобы ее разглядеть. Девушка старалась – очень старалась, – пока у нее не застучало в висках и не заболели глаза.
– У дома есть потенциал. – Сигна старалась говорить с надеждой, больше для себя, чем для Элейн. На лице горничной читались сожаления о каждом решении, которое она приняла за последние двадцать четыре часа. Если судить по крошечному белому зонтику, который она сжимала в руке, Элейн готовилась оставить тоскливый Торн-Гров и погрузиться в веселую жизнь на берегу моря. При виде ее страха Сигна почти почувствовала себя виноватой за то, что попросила горничную сопровождать ее.
Почти.
– Нужно лишь постараться, – настаивала Сигна, решив не позволять женщине повернуть назад, пока у нее оставалась такая возможность.
Элейн бросила взгляд на сланцево-серые камни и выдохнула.
– Боюсь, одного моего старания недостаточно, мисс.
Только Гандри, казалось, благоволил к поместью. Его лапы погрузились в грязь и траву. Пес вилял хвостом, обнюхивая пятки кучера, который слез со своего поста, прижимая одной рукой фуражку, чтобы ветер не сорвал ее, а другой заносил остатки багажа в поместье, после чего проковылял обратно и уехал прочь. Сигна никогда не видела, чтобы кто-то так торопился. Кажется, кучеру не терпелось уехать даже больше, чем лошадям, которые топтались на месте и неодобрительно фыркали, когда тот карабкался обратно на свое место. Он не дал Сигне возможности пригласить его в дом, пока не утихнет буря, а вместо этого натянул поводья и поспешил по тропинке в город.
С самого высокого шпиля поместья на них каркнула ворона, и Элейн прошептала молитву.
Сигна не могла ее за это винить.
– Я дам объявление в газету, – решила она вслух, поворачиваясь к Элейн с самой широкой улыбкой, на какую была способна. – Уверена, скоро у нас будет полный штат помощников.
Элейн издала тихий горловой звук, который, вероятно, должен был означать согласие, но больше походил на страдание.
– Да, мисс.
Сигна решила, что, если Элейн решит остаться, то сможет занять любое положение в доме. Похоже, в служебных местах недостатка не будет. Фоксглав казался таким же большим, как Торн-Гров, хотя был выше, с выделяющимися серыми шпилями. Сигна была уверена, что город покажется ей веселым и уютным. И хотя она не подошла достаточно близко, чтобы рассмотреть состояние дома под всей этой пышной зеленью, тут также были конюшни, которым потребуются грум и конюхи, как только она приобретет лошадей. Работы оказалось больше, чем она могла себе представить.
– Нам лучше поторопиться и пройти внутрь, – сказала Элейн, проследив за взглядом Сигны. – Совсем скоро начнется дождь.
Она была права, хотя Сигна знала, что на самом деле Элейн хотела убежать от пробиравшего до костей холода. И хотя Сигна привыкла к такому, даже у ее бренного тела были свои пределы, так что в конце концов у нее не осталось другого выбора, кроме как преодолеть последние несколько шагов до своего нового дома.