Они топтались на одном месте, так тесно взяв друг друга в захват, что не могли нанести серьезного удара. Вдруг раздался встревоженный голос лейтенанта и какой-то шум, кто-то оттащил Уильяма от Тарлетона и лихорадочно подтолкнул к коню. Невдалеке гремели барабаны и раздавался звук марширующих ног.
Уильям рассеянно сел в седло и машинально сплюнул, ощутив на губах вкус крови. Кто-то бросил ему на колени мундир и с резким вскриком хлопнул его коня. Уильям еще не успел вдеть ноги в стремена и чуть не упал.
Сжав коленями бока Гота, Уильям пустил его в галоп и проскакал мимо марширующей пехоты прямо перед отшатнувшимся от испуга сержантом. Это шли шотландцы – судя по клетчатым штанам и беретам. Не обращая внимания на грубые окрики на гэльском, Уильям поскакал дальше. Он не знает этот полк, значит, офицеры не знают его. Пусть Тарлетон объясняется, как захочет.
В левом ухе звенело, и Уильям прижал к нему руку. Когда он отнял ее, звон сменился звуками песни «Янки Дудль». Не веря своим ушам, Уильям обернулся и увидел нескольких солдат Континентальной армии в синих мундирах и с пушками.
Что делать? Вернуться и рассказать об этом шотландцам и драгунам Тарлетона? Или скакать на юг к Корнуоллису?
– Эй, «красный мундир»! – донеслось слева.
Уильям обернулся. На него наступали то ли десять, то ли пятнадцать человек, вооруженных косами и мотыгами. Впрочем, один из них целился в Уильяма из мушкета. Видимо, он и кричал, потому что он и сейчас крикнул:
– Бросай поводья и слезай с коня!
– Ни за что, – ответил Уильям и пнул Гота. Конь поскакал так, будто у него хвост загорелся. Сзади раздался мушкетный выстрел, но Уильям приник к шее Гота и помчался дальше.
Глава 73Необычное поведение палатки
Джон Грей жаждал уединения, пусть и не хотел ради этого оказаться в тюрьме. Фергус Фрэзер и его сын настаивали на том, чтобы побыть с пленником, пока за ним кто-нибудь не придет. По-видимому, они хотели потом рассказать Джейми, что произошло с Греем.
Грея абсолютно не интересовало то, как именно от него избавятся, он спокойно ждал, какой оборот примет дело. Он нуждался в уединении, чтобы поразмышлять над тем, зачем сюда приехал Перси и какие шаги он предпримет. Перси сказал, что служит у Лафайета. Советником. Мороз по коже пробегает, как подумаешь, что может насоветовать этот… И зачем ему Фергус Фрэзер?
Печатник, о котором Грей думал, спорил со своим не по годам развитым отпрыском.
– Ты тоже так делал! – с праведным негодованием в голосе воскликнул раскрасневшийся Жермен и сердито посмотрел на отца. – Ты сто раз рассказывал мне о том, как пошел с Grandpère на войну, ранил врага в ногу и ехал верхом на пушке, которую солдаты тащили обратно из Престонпанс! А ведь тогда ты был даже младше меня!
Фергус молчал и, прищурившись, смотрел на сына. Он явно жалел о своей излишней откровенности. Глубоко вздохнув, он кивнул и ровным тоном произнес:
– Это другое. Тогда я приходился Джейми Фрэзеру слугой, а не сыном. Я был обязан заботиться о нем, и он не мог отказаться.
Жермен удивленно заморгал и нахмурился.
– Ты не его сын?
– Конечно, нет! Если я тебе рассказывал о Престонпанс, то вряд ли умолчал о том, что был сиротой, когда встретил в Париже твоего Grand-père. Он нанял меня, чтобы я обчищал для него карманы.
– Правда? – не удержался от вопроса Джон.
Фергус удивленно посмотрел на него – похоже, сосредоточившись на разговоре с сыном, он совершенно забыл о Грее.
– Да, милорд, – кивнув, ответил он. – Видите ли, мы были якобитами. Ему требовалась информация, и я крал для него письма.
– Ах вот оно что, – пробормотал Джон и приник к фляжке.
Потом, вспомнив о вежливости, протянул фляжку Фергусу. Удивленно моргнув, тот все же кивнул, взял предложенное и принялся жадно пить. Погоня за сбежавшим с армией непослушным ребенком явно пробуждает сильную жажду… Мелькнула мысль – а как там Уилли? Слава богу, он в безопасности… или нет?
Уильям, разумеется, ушел из Филадельфии вместе с армией Клинтона. Быть может, как не имеющий права сражаться адъютант кого-нибудь из старших офицеров. Однако Грею почему-то не пришло в голову, что генерал Вашингтон преследует Клинтона, и, если он его нагонит, Уильям…
Грей так глубоко погрузился в размышления, что не обращал внимания на тет-а-тет сына с отцом, и очнулся, лишь когда Жермен задал ему вопрос.
– Мне? Э-э… шестнадцать. Впрочем, я мог уйти в армию и раньше, если бы брат набрал полк. Но он сделал это только во времена якобитского восстания. Ты ведь был в Престонпанс? – Грей с интересом посмотрел на Фергуса. Та битва тоже должна была стать первым сражением Грея – и стала бы, не встреть он двумя ночами раньше в горах знаменитого якобита Рыжего Джейми Фрэзера.
– А ты кого-нибудь убил? – требовательно спросил Жермен.
– Не в битве у Престонпанс. Это случилось позже, у Каллодена, и я жалею о том, что убивал. – Грей протянул руку за фляжкой. Она была уже почти пуста, и Грей осушил ее. Вовремя он это сделал – иначе захлебнулся бы: на пороге палатки стоял Перси Уэйнрайт-Бошан и поочередно разглядывал их всех. Подавив желание швырнуть в него пустой фляжкой, Грей холодно проговорил: – Прошу прощения, сэр, я занят.
– Вижу. – Не глядя на Грея, Перси вошел в палатку и протянул руку печатнику. – Мистер Фергус Фрэзер, сэр, рад встрече. Comment ça va?[92]
Фергус сдержанно пожал протянутую руку и молча кивнул. Жермен тихо заворчал, но под взглядом отца умолк.
– Рад наконец-то встретить вас, мсье Фрэзер, – сказал по-французски Перси и обаятельно улыбнулся. – Мсье, вам известно, кто вы?
– Немногие знают себя, мсье, – задумчиво посмотрев на него, ответил Фергус. – А я всецело доволен тем, что знание это пребывает в руках Бога. Он гораздо лучше сможет воспользоваться им, чем я. Вот и все, что я могу сказать вам. Пардон. – Он прошел мимо Перси, задев его плечом и лишив равновесия.
Жермен обернулся у выхода и высунул язык.
– Чертова лягушка! – сказал он и, вскрикнув, исчез – отец вытащил его из палатки.
Пока Перси балансировал, пытаясь удержаться на ногах, с его ноги слетела туфля с серебряной пряжкой. Поджав губы и залившись румянцем, он стряхнул с чулка грязь и ошметки зелени и обулся.
– Разве ты не должен быть с армией? – спросил Джон. – Наверняка ведь должен, особенно если Вашингтон нагонит Клинтона. Подозреваю, что твои «заинтересованные лица» потребуют полного отчета об увиденном.
– Джон, заткнись и послушай. У меня мало времени. – Перси сел на табурет, сложил руки на коленях и пытливо посмотрел на Грея, будто оценивая его сообразительность. – Ты знаешь английского офицера по фамилии Ричардсон?
Крепко держа Жермена за руку, Фергус шел через бедлам, оставшийся после ухода армии. Маркитанты и негодные к бою солдаты рылись в брошенных вещах и почти не обращали внимания на них. Фергус надеялся, что его конь еще там, где он его оставил, и на всякий случай коснулся спрятанного под рубахой пистолета.
– Лягушка? Ты сказал – чертова лягушка? – спросил он Жермена, даже не пытаясь скрыть насмешку.
– Он и есть лягушка. – Жермен вдруг остановился и выдернул руку. – Пап, мне нужно вернуться.
– Зачем? Ты что-то забыл? – испытывая неловкость, Фергус оглянулся на палатку. Бошан не заставит его слушать, а уж тем более делать то, что Фергусу не нравится. Однако он все равно чувствовал к нему антипатию… Ладно, будем называть вещи своими именами – он боялся Бошана. Хотя с чего бы?..
– Нет, но… – Жермен колебался, не зная, как объяснить. – Grand-père сказал, я должен оставаться с его светлостью и, если придет мсье Бошан, слушать все, о чем они будут говорить.
– Правда? А Grand-père не сказал, зачем это ему?
– Нет. Он просто сказал слушать. А еще я был… то есть я все еще являюсь слугой его светлости, его ординарцем. Мой долг – служить ему.
Жермен был невероятно серьезен, и у Фергуса защемило сердце. Он так и не смог научиться издавать горловые звуки подобно шотландцам – и отчаянно завидовал этому их умению, – но прекрасно умел выражать чувства фырканьем.
– Со слов солдат, Грей военнопленный. Ты собираешься последовать за ним в тюрьму или каземат? Уверен, Maman за шиворот тебя оттуда вытащит. Пошли, она волнуется и хочет узнать, что с тобой ничего не случилось.
Упоминание Марсали подействовало: Жермен опустил взгляд и прикусил губу.
– Нет, я не… то есть, папа, я должен пойти и убедиться, что мсье Бошан не причинит ему вред. И что у милорда есть еда. Ты же не хочешь, чтобы он голодал?
– Милорд выглядит так, будто хорошо питается, – возразил Фергус, но выражение упрямства на лице Жермена заставило его сделать шаг по направлению к палатке.
Жермен тут же просиял и взял отца за руку.
– С чего ты взял, что мсье Бошан хочет навредить его светлости? – остановившись, спросил Фергус.
– Потому что его светлости он не нравится, и Grand-père его тоже не любит. Папа, пойдем! Его светлость без оружия, а кто знает, что у этого содомита в карманах?
– Содомита? – Фергус замер.
– Oui, Grand-père сказал, что он содомит. Да идем же! – Жермен почти злился и упрямо тянул отца за собой.
Содомит? Интересно-то как. Наблюдательный от природы и опытный в отношении секса Фергус некоторое время назад пришел к подобному заключению о предпочтениях лорда Грея, но не стал говорить об этом Джейми, ведь английский лорд был другом отца. Знает ли отец об этом? Как бы там ни было, это осложняет отношения его светлости и Бошана, и Фергус шел к палатке с чувством настороженного любопытства.
Если бы в палатке происходило что-то неприличное, Фергус закрыл бы Жермену глаза и оттащил, но им даже не довелось войти внутрь – ткань колыхалась так, как не смогло бы пошевелить ее даже самое извращенное сексуальное действо.