Наполеон: биография — страница 100 из 211

{1478}. Впрочем, Наполеон не простил банкирам дефицита доверия к себе на ранних этапах кампании. Член Государственного совета Жозеф Пеле де ла Лозер упоминает о «горечи, с которой он, говоря о банкирах, неизменно выражался», называя их «банкирской кликой»{1479}.

15 декабря графу фон Гаугвицу вручили франко-прусский договор. Подписанные в Шёнбрунне условия предполагали, что Пруссии отойдет Ганновер – наследственное владение английских королей, а взамен она откажется от гораздо меньшей территории: маркграфства Ансбах, Невшательского княжества и Клевского герцогства. Это предложение показалось фон Гаугвицу настолько заманчивым, что он немедленно подписал договор от своего имени. Пруссия отказалась от своих обязательств перед Англией по Потсдамскому договору, заключенному всего месяцем ранее, и Наполеон удачно вбил клин между бывшими союзниками. По условиям Шёнбруннского мира, Пруссия обязалась закрыть порты для английских кораблей. «Франция всемогуща, а Наполеон – человек века, – писал летом 1806 года фон Гаугвиц, в марте добившийся отставки Карла фон Гарденберга, своего соперника, с поста министра иностранных дел Пруссии. – Чего нам опасаться, если мы объединимся с ним?»{1480} При этом Фридрих-Вильгельм III и его супруга, королева Луиза (дочь герцога Мекленбургского, женщина красивая, независимая и ненавидящая Наполеона), оставили Гарденберга на тайной государственной службе, не в последнюю очередь затем, чтобы поддерживать дипломатические связи с Россией.

Наполеона раздражало, сколь вольно Journal de Paris и другие французские газеты рассуждали о выгодах мира. «Важен не мир, а условия мира, – заявил он Жозефу, – и это слишком трудно для понимания парижанина. Я не привык приноравливать свою политику к мнениям парижских бездельников»{1481}. Проявив необычную суеверность, он сказал Талейрану, что предпочел бы отложить подписание договора с Австрией до нового года: «Так как у меня есть несколько предрассудков… я бы хотел, чтобы мир начался с обновления григорианского календаря – это сулит, я надеюсь, столько же удачи моему царствованию, сколько было ее прежде»{1482}. Талейран, не получивший вовремя это пожелание, подписал договор в Пресбурге, древней столице Венгрии, 27 декабря 1805 года. Войны Третьей коалиции закончились.

Пресбургский мирный договор оставил Лукку и Пьомбино за Элизой, сестрой Наполеона. Австрия уступала Итальянскому королевству земли, прежде полученные от венецианцев (в первую очередь Истрию и Далмацию). Бавария приобрела Тироль, Франконию и Форарльберг и статус королевства. Вюртемберг (также ставший королевством) получил пять дунайских городов, графство, ландграфство и префектуру. Баден, снова забравший некоторые австрийские земли, сделался великим герцогством. Францу пришлось признать Наполеона итальянским королем, уплатить в виде репараций 40 млн франков и пообещать «вечный мир и дружбу»{1483}. Австрийский император в одночасье утратил более 2,5 млн подданных и ⅙ государственных доходов, а также земли, которыми Габсбурги владели веками. Это сделало перспективу «вечной» дружбы очень сомнительной{1484}. Наполеон признал «независимость» Швейцарии и Голландии, гарантировал целостность остальной территории Австрийской империи и пообещал, что после его смерти престолы Франции и Италии будут разделены. Ни одно из этих обязательств ничего не значило и ничего не стоило{1485}.

Виван-Денон преподнес Наполеону набор медалей (в золоте) в память Аустерлица. На одной был изображен французский орел, держащий в когтях британского льва. Рассмотрев медаль, Наполеон швырнул ее «с яростью в дальний конец комнаты»: «Жалкий льстец! Как вы смели утверждать, что французский орел душит английского льва? Я не в состоянии вывести в море даже ничтожную рыболовецкую лодку без того, чтобы ее не захватили англичане. Это лев душит французского орла. Расплавьте медаль и не приносите мне другую!»{1486} Наполеон повелел расплавить остальные аустерлицкие медали и предложил Виван-Денону гораздо более скромный эскиз: на реверсе помещены профили Франца и царя Александра. В 1805 году у Наполеона еще оставалась толика скромности. Он отверг предложение Келлермана об установке памятника в свою честь и заставил Давида уничтожить весьма подобострастную позолоченную модель.

В Пресбургском договоре не упоминалось о Неаполе, который присоединился к Третьей антифранцузской коалиции вопреки недвусмысленному январскому предупреждению, сделанному Наполеоном королеве Марии-Каролине, а также подписанному позднее договору о нейтралитете. Бурбоны приветствовали высадку 20 ноября в Неаполе 19 000 русских и английских солдат, которые, впрочем, при известиях об Аустерлице снова погрузились на корабли. Мария-Каролина, как рассказывают, называла Наполеона так: «Это жестокое животное… этот корсиканский ублюдок, этот парвеню, этот пес»{1487}. 27 декабря Наполеон просто объявил: «Неаполитанская династия перестала существовать; ее существование несовместимо с миром в Европе и честью моей короны». Лицемерные объяснения Марии-Каролины, будто союзный десант стал для неаполитанцев неожиданностью, были решительно отклонены. «Я наконец накажу эту шлюху», – якобы заявил Талейрану Наполеон, продемонстрировав, что умеет браниться не хуже королевы{1488}.

Массена, двинувшись из Милана на юг, скоро захватил большую часть неаполитанской территории, а в ноябре 1806 года повесил предводителя разбойников Микеле Пецца (Фра-Дьяволо). Бурбоны эвакуировались на Сицилию. В горах Калабрии началась грязная война. Много лет партизаны-крестьяне сражались с французами, и конфликт сопровождался жестокими расправами, особенно после того, как в 1810 году Наполеон назначил военным губернатором генерала Шарля-Антуана Манеса. Партизанская война лишала французов сил и солдат, подрывала боевой дух, опустошала Калабрию. Хотя англичане изредка помогали (высадив в июле 1806 года отряд, одержавший победу при Маиде), главным их вкладом в борьбу стало патрулирование Мессинского пролива. «Если бы Сицилия была ближе и я был бы в авангарде, – заявил Наполеон в том месяце Жозефу, – то сделал бы это; исходя из моего боевого опыта, имея 9000 солдат, я разбил бы 30 000 англичан»{1489}. Это еще одно свидетельство роковой недооценки англичан, с которыми сам он не дрался прежде Ватерлоо.

Чтобы укрепить союз с Баварией, Наполеон попросил новоиспеченного короля Максимилиана I, с 1799 года правившего страной как курфюрст Максимилиан-Иосиф IV, выдать старшую дочь Августу за Евгения Богарне, хотя принцесса уже была помолвлена с баденским наследным принцем Карлом-Людвигом-Фридрихом, а Евгений влюблен в кого-то еще. Наполеон отправил ему чашу с портретом Августы и заверил, что в действительности Августа «гораздо привлекательнее»{1490}. Пара поженилась 14 января 1806 года, и этот брак оказался гораздо счастливее некоторых устроенных Наполеоном с тем, чтобы придать своему двору респектабельности (вспомним закончившиеся катастрофой браки Раппа и Талейрана). «Постарайтесь не принести нам девочку», – лишь отчасти шутя, Наполеон сказал Августе, когда та забеременела, и посоветовал ей «ежедневно выпивать немного неразбавленного вина», чтобы избежать столь печального исхода{1491}. Когда в марте 1807 года принцесса родила дочь, Наполеон, повелев назвать ее Жозефиной, в письме поздравил Евгения: «Все, что тебе остается теперь сделать, – это позаботиться, чтобы в следующем году у тебя родился мальчик»{1492}. (Следом снова родилась девочка.)

Относительно 19-летнего Карла-Людвига-Фридриха Баденского у Наполеона имелись другие планы, и 8 апреля 1806 года его женили на Стефании де Богарне, двоюродной сестре Жозефины. До июня 1811 года, когда Карл-Людвиг-Фридрих стал великим герцогом, они жили порознь, но в следующие семь лет у супругов родилось пятеро детей. А когда Жером наконец развелся с прелестной Элизабет Паттерсон из Балтимора, он женился (в августе 1807 года) на вюртембергской принцессе Екатерине. Так Наполеон (всего за девятнадцать месяцев!) устроил браки членов своей семьи с представителями царствующих домов трех важнейших буферных государств между Рейном и Дунаем, тем самым легитимировав собственную династию и заключив стратегически важные военно-политические союзы.

Из рапорта генерального казначея Великой армии в январе 1806 года становится ясно, насколько выгодной оказалась для Франции победа при Аустерлице{1493}. В Швабии было собрано около 18 млн франков. У Австрии по Пресбургскому договору потребовали 40 млн франков. Английские товары изымались и продавались повсюду на только что покоренных землях. В целом доходы составили около 75 млн франков, и – за вычетом расходов и долгов Франции германским государствам – казна получила почти 50 млн франков{1494}. Хотя Наполеон постоянно напоминал братьям, что платить армии – первейшая обязанность правительства, солдатам выдавали жалованье, как правило, в конце похода, чтобы удержать их от дезертирства (и чтобы вовсе не заплатить погибшим и попавшим в плен){1495}. «Война должна кормить себя сама», – писал Наполеон Жозефу и Сульту 14 июля 1810 года. Стремясь к этому, Наполеон прибегал к изъятию у врага денег и ценностей (так называемым обычным контрибуциям), к оговоренным в мирных договорах «заимствованиям» из неприятельской казны (чрезвычайным контрибуциям), к расквартированию и содержанию французских войск за счет врагов или союзников. Франция обучала, одевала и снаряжала войска, после чего они, как предполагалось, переходили на «самофинансирование»