Наполеон: биография — страница 103 из 211

Le Moniteur все-таки опубликовала документ{1532}.) Везде в походах за пределы Франции Наполеон уравнивал евреев в гражданских правах[146]. Однако, возвращаясь после Аустерлица в Париж, Наполеон получил от зальцбургских дельцов и банкиров петицию с просьбой запретить евреям ссужать деньги эльзасским крестьянам. Евреев Эльзаса (где жила почти половина из 55 000 французских евреев) обвинили в «закабалении». (Любопытная инверсия: те, кто открыто и добровольно брал в долг, обвинили в жадности тех, кто им одалживал{1533}.) Государственный совет изучил вопрос, и мнения сильно разошлись. Тогда Наполеон заявил совету, что не желает «сделать что-либо в ущерб своей славе, что могло бы вызвать осуждение потомства», сохраняя в Эльзасе антисемитские законы, и в последующем ограничения статья за статьей снимались{1534}.

Созыв Собрания еврейских нотаблей устранил многие сомнения Наполеона и продемонстрировал его слабое знание иудаизма (так, он считал, по-видимому, что иудеи придерживаются многоженства). Старейшины блестяще отвечали на поставленные Наполеоном вопросы: экзогамный брак у иудеев, как и у христиан, непопулярен; на размере процентной ставки сказывается риск невозврата кредита, а французские евреи – его неизменно верные подданные{1535}. Наполеон сделал иудаизм одной из трех государственных религий Франции, объявив: «Я хочу, чтобы все жители Франции были ее гражданами и извлекли пользу из ее законов»{1536}. Одной из причин терпимости Наполеона по отношению к евреям (по крайней мере, в сравнении с их неравноправием в Австрии, Пруссии, России и особенно в Папской области) мог быть прямой расчет. Впоследствии Наполеон говорил: «Я считал, что это привлечет во Францию много богачей. Ведь евреи многочисленны, множество их может явиться в нашу страну и иметь здесь больше привилегий, чем где бы то ни было»{1537}.

Но когда интересы евреев, по мнению Наполеона, вступали в противоречие с интересами его естественных сторонников, французских землевладельцев, ремесленников и зажиточных крестьян, он принимал сторону последних, мало заботясь о природной справедливости. 17 марта 1808 года Наполеон издал так называемый «Позорный декрет», которым ограничил права евреев, затруднил им возможность возвращать себе ссуды и избегать призыва на военную службу, а также запретил им торговлю без специальных патентов{1538}. Во многих департаментах Наполеон уже через несколько месяцев отменил некоторые ограничения, но в Эльзасе они сохранялись до 1811 года{1539}. При образовании Вестфалии (1807) немецкие евреи по указу Наполеона получили все права гражданства, и особые налоги для евреев были отменены. Кроме того, в 1811 году полноправными гражданами стали пятьсот еврейских семейств из франкфуртского гетто, как и все евреи (кроме ростовщиков) Бадена. В Гамбурге, Любеке и Бремене приход наполеоновских войск принес евреям равноправие, и большинству местных правителей и населению это очень не понравилось{1540}.

В обширной империи Наполеона насчитывалось всего около 170 000 евреев (до ⅓ проживали в дореволюционных границах Франции), но антисемитские настроения были сильны (юдофобами были, например, Феш, Моле, Ренье и маршал Келлерман). Антисемитизм процветал в армии, где был всего один генерал-еврей – Анри Роттамбур, а воронье, часто следовавшее за обозом, солдаты прозвали «жидами»{1541}. Наполеон и сам временами позволял себе антисемитские замечания. Как-то он заявил секретарю, что библейские евреи – «народ коварный, трусливый и безнравственный»{1542}. В январе 1806 года на заседании Государственного совета, где обсуждался декрет о ростовщичестве, Наполеон высказался о евреях так: «Нация униженная, опустившаяся, способная на всякую подлость… Евреев нужно рассматривать как нацию, а не как секту: это – нация в нации… К ним нужно применять не гражданское право, а политическое, ибо они не граждане»[147]. Наполеон заявил о «нашествии гусениц и саранчи, опустошающем Францию» и прибавил, что «не может считать французами тех евреев, кто пьет кровь настоящих французов». Он говорил о «хищных, безжалостных ростовщиках», хотя аудиторы Государственного совета подтвердили, что эльзасцы брали ссуды и закладывали имущество «по доброй воле», а обязательственное право «священно». Подобные воззрения, в наши дни отвратительные всякому цивилизованному человеку, в начале XIX века для французского офицера из среднебуржуазной семьи были довольно обычны. Представляется, что, хотя Наполеон испытывал предубеждение против евреев примерно в той же степени, как его социальный класс в целом, он видел для страны выгоду в создании для евреев во Франции условий менее враждебных, чем повсюду в Европе. Таким образом, Наполеон едва ли заслуживает у нынешнего еврейства репутации праведника.



Поскольку император не разделял глубокую приверженность большинства своих подданных к религии, а его прежде чуткий к тонкостям пропаганды слух притупился, он вздумал основать 15 августа, в праздник Успения и свой день рождения, новый церковный праздник – День святого Наполеона. Это было чересчур даже для галликанской церкви, обычно пассивной. Католики по понятным причинам сочли нововведение кощунственным и игнорировали его. Наполеон попросил кардинала Капрару найти нового святого для дня его рождения, и Капрара подыскал римского мученика Неополиса, якобы казненного за отказ поклясться в верности императору Максимилиану, но на деле просто придуманного Ватиканом{1543}.

Существование Священной Римской империи имело смысл в Средневековье, когда это рыхлое образование объединяло сотни германских и центральноевропейских государств ради общей торговли и обороны. Но ее существование потеряло всякий смысл после того, как Вестфальский договор (1648) заложил основы современного национального государства, а в 1803 году император ратифицировал план германской медиатизации (и особенно после Аустерлица, когда австрийское влияние сошло на нет почти повсюду в Германии). К тому же 12 июля 1806 года Наполеон объявил себя протектором Рейнского союза (Rheinbund), объединившего шестнадцать дружественных Франции германских государств-сателлитов, из числа которых были, стоит отметить, исключены Австрия и Пруссия. К концу 1806 года к Рейнскому союзу присоединились королевства Бавария, Саксония и Вюртемберг, княжества Регенсбург, Гогенцоллерн-Зигмаринген, Гогенцоллерн-Хехинген, Изенбург-Бирштейн, Лейен, Лихтенштейн и Зальм, великие герцогства Баден, Берг, Гессен-Дармштадт и Вюрцбург, герцогства Аренберг, Нассау, Саксен-Кобург, Саксен-Гота, Саксен-Хильдбургхаузен, Саксен-Мейнинген и Саксен-Веймар. В 1807 году в союз вступили королевство Вестфалия, девять княжеств и три герцогства. Князем-примасом и президентом Рейнского союза стал Карл Дальберг, архиепископ Майнца, бывший эрцканцлер Священной Римской империи и большой поклонник Наполеона.

Образование Рейнского союза имело важные последствия для Европы, и прежде всего то, что 6 августа 1806 года, после одновременного выхода из Священной Римской империи членов союза, Франц официально распустил империю, образованную в 800 году, при коронации Карла Великого. (Гёте в тот день отметил, что люди, остановившиеся на том же, что и он, постоялом дворе, обнаружили гораздо больший интерес к ссоре кучера с хозяином, чем к распаду государства.) Поскольку Священная Римская империя перестала существовать, ее глава Франц II стал Францем I, императором Австрии, которую он объявил империей в августе 1804 года, и единственным в истории двойным императором (Doppelkaiser){1544}.

По уставу Рейнского союза Наполеон получал в распоряжение еще 63 000 солдат-немцев (вскоре и еще больше). Само выражение «французская армия» для периода с 1806 по 1813 год (когда Рейнский союз распался) не вполне верно. Другим следствием стало то, что прусскому королю Фридриху-Вильгельму III пришлось расстаться с претензиями на заметную роль вне собственного государства, но он приготовился участвовать в Четвертой антифранцузской коалиции. В то же время Рейнский союз способствовал зарождению немецкого национализма и поощрял мечты, что однажды Германия станет независимой и управлять ею будут сами немцы. Нет примера действия закона непредвиденных последствий в истории ярче, чем вклад Наполеона в создание страны, которая через полвека после его смерти разгромит Вторую империю Наполеона III – его родного племянника.

«Ваше величество оказались в необычайном положении, будучи союзником одновременно и России и Франции, – писал в июне 1806 года Фридриху-Вильгельму III Карл фон Гарденберг, бывший министр иностранных дел Пруссии. – Это не может продолжаться»{1545}. К решению воевать с Францией, принятому в начале июля (и отложенному до октября), Фридриха-Вильгельма III подтолкнул страх упустить время. Хотя Пруссия первой признала Наполеона императором, изгнала со своей территории Бурбонов и в декабре 1805 года подписала Шёнбруннский договор, к октябрю 1806 года она вновь вступила в войну{1546}. Фридрих-Вильгельм III мечтал о прусской (без Франции и без Австрии) гегемонии в регионе, и его опасения по поводу французских приобретений на севере Германии росли