в на них»{2601}. Среди жертв ради мира, как он сказал Фэну, упоминался немедленный отказ от Великого герцогства Варшавского, Иллирии и Рейнского союза. Кроме того, Наполеон собирался обдумать независимость Испании, Голландии и ганзейских городов – но лишь в рамках всеобщего урегулирования с участием и Англии. Для Италии он желал «целостности и независимости королевства», что, в отличие от его предложения Австрии отвести войска из Германии за Рейн, звучало туманно{2602}. Франц не отвечал три недели. К тому времени положение радикально переменилось – и не к пользе Наполеона{2603}. Впоследствии Веллингтон утверждал, что, если бы Наполеон раньше отступил из Лейпцига, союзники не решились бы приблизиться к Рейну{2604}. Но оставить Лейпциг в отсутствие перемирия фактически означало бы бросить десятки тысяч солдат в восточных гарнизонах.
Наполеон опасался, что саксонцы и вюртембержцы предадут его, как это сделали баварцы, и вместо отступления к Эрфурту организовал подвоз боеприпасов (в Лейпцигском сражении французская артиллерия выпустила 220 000 ядер – втрое больше, чем даже при Ваграме), расположил все силы полудугой, охватив город с северо-востока и юга, и поручил Бертрану и Мортье прикрывать пути отхода на случай отступления{2605}. Вечером 17 октября у Наполеона обострился грипп, но император решил его игнорировать. Подоспели Бернадот и Беннигсен, и это означало, что, хотя к Наполеону с начала сражения присоединились 14 000 солдат Ренье, Шварценберг получил 100-тысячное подкрепление{2606}.
Выехав около 8 часов 18 октября к Линденау, Наполеон провел большую часть дня у табачной мельницы в Тонберге, где стояли находившиеся в резерве Старая гвардия и гвардейская кавалерия[305]. К этому времени солнце уже сияло, армии приготовились к бою. Шварценберг нанес шесть мощных ударов по сходящимся направлениям (силами 295 000 солдат с 1360 орудиями), рассчитывая сначала захватить деревни Конневиц, Марклеберг, Пробстгейде, Цукельхаузен, Хольцхаузен, Линденау и Тауха, а после разбить французов в самом Лейпциге.
Явившийся позднее тем утром Беннигсен отбил у Макдональда Хольцхаузен и соседние деревни. Позицию слева от Макдональда занимали приведенные Ренье подкрепления (5400 саксонцев и 700 вюртембержцев), но в 9 часов эти свежие войска с 38 орудиями перешли на сторону неприятеля, оставив в порядках Наполеона огромный разрыв. Генерал Жан Дефранс с дивизией тяжелой кавалерии попытался заполнить его{2607}. Саксонские артиллеристы повернули орудия, сняли их с передков и стали обстреливать французские линии. Саксонцы воевали на стороне Наполеона семь лет, с тех пор как отпали от пруссаков после Йены, и хладнокровное предательство дурно сказалось на духе французских войск.
Вскоре фон Бюлов взял деревню Паунсдорф. Наполеон приказал частям Старой и Молодой гвардии вернуть ее, но численное превосходство прусских войск не позволило даже отборным французским частям сделать это. Деревня Пробстгейде, превращенная Виктором и Лористоном в настоящую крепость, сопротивлялась весь день, хотя царь проявлял к ее захвату живой интерес. Две бригады пруссаков трижды безуспешно ходили на приступ. Русской 3-й пехотной дивизии пришлось отойти под прикрытием легкой пехоты. Масштаб этих атак настолько обеспокоил Наполеона, что он выдвинул к Пробстгейде дивизию Кюриаля (Старая гвардия). Ее помощь не понадобилась.
Севернее Лейпцига Мармон сражался за деревню Шёнефельд с генералом Ланжероном, французским эмигрантом на русской службе. Прибавив артиллерию корпуса Суама к собственной, Мармон смог противопоставить 137 орудий 180 орудиям Ланжерона. Между двумя огромными батареями не осталось ничего живого: в перестрелке погибли и были ранены шесть французских генералов. Когда стемнело, Мармон отошел к укреплениям Лейпцига.
Пока Ланжерон дрался с Мармоном, Блюхер двинулся к предместьям Лейпцига. Ней бросил в контратаку две дивизии, оспаривая у него деревню Зеллерхаузен. Именно в том бою англичане с оглушительным успехом применили смертоносные ракеты Конгрива, повредив и боевому духу французов. Хотя ракетное оружие применялось уже около шестнадцати лет и его эффективность доказала бомбардировка англичанами Копенгагена (1807), Наполеон ракетными частями не обзавелся.
Около 16:30 у Цвайнаундорфа Наполеон лично повел в контратаку некоторые части Старой гвардии и гвардейской кавалерии, устранившись лишь в последнюю минуту. Но русские и пруссаки остановили французов и неуклонно стали их теснить. «Я видел императора под градом вражеской картечи, – вспоминал Иоганн Рериг, старшина роты французских вольтижеров. – Его лицо было бледно и холодно, как мрамор. Лишь изредка на нем появлялось выражение гнева. Он видел, что все потеряно. Мы дрались только затем, чтобы отойти»{2608}. Рериг, уплативший гренадерам Старой гвардии за восемь картофелин шесть франков (трехдневное жалованье), писал о том дне:
Не понимаю, как такой искусный командир, как император, позволяет нам голодать. С достаточным питанием в армии была бы совсем другая жизнь. И все же никто из тех, кто этого не испытал, не имеет представления о восторге, вспыхивающем среди полуголодных, изможденных солдат, когда император бывал там лично. Если все падали духом и появлялся он, его присутствие было подобно удару электрического тока. Все кричали: «Да здравствует император!» – и слепо бросались в огонь{2609}.
В тот день обе стороны потеряли около 25 000 человек в ожесточенной артиллерийской перестрелке и рукопашных схватках.
Утром 19 октября Наполеон наконец решил отступить. Он сказал Понятовскому, которому три дня назад вручил маршальский жезл: «Князь! Вы будете оборонять южные предместья». – «Государь! У меня слишком мало людей», – возразил поляк. «Значит, будете защищаться с теми, что есть», – сказал Наполеон. «Ваше величество, – согласился новоиспеченный маршал, – мы удержимся! Мы все готовы погибнуть за ваше величество»{2610}. Понятовский в тот же день сдержал обещание. Наполеон выехал из города около 10 часов, после того как нанес визит саксонскому королю: его командующий не перешел на сторону врага, в отличие от многих солдат. «Лицо Наполеона при оставлении Лейпцига выражало спокойствие, – вспоминал полковник фон Оделебен. – Он медленно выехал через ворота Святого Петра, но обливался потом; это обстоятельство могло объясняться физическим напряжением вкупе с душевным волнением»{2611}. Отступление было беспорядочным: «зарядные ящики, жандармы, пушки, коровы и овцы, женщины, гренадеры, кареты, здоровые, раненые и умирающие – все смешалось и двигалось в таком беспорядке, что вряд ли можно было рассчитывать на то, что французы продолжат марш, и еще менее – что они сумеют защитить себя»{2612}. Неразбериха усилилась, когда в 10:30 союзники начали штурмовать город.
Через реки Плайсе, Луппе и Вайсе-Эльстер не были наведены мосты, и отступающим пришлось уходить через город по одному-единственному мосту через Плайсе, к которому вел ряд узких улиц. Увы, мост был взорван в 11:30 – задолго до того, как армия успела переправиться целиком, – и это привело к катастрофе: в плен к союзникам попало больше 20 000 человек, которых можно было бы спасти, и отступление превратилось в бегство. В бюллетене № 50 Наполеон обвинил полковника Монфора в том, что тот поручил задание «капралу, невежественному малому, слабо понимавшему суть порученного ему дела»{2613}. По мосту шли люди и животные, когда город потряс взрыв, усеявший улицы и реку частями тел{2614}. Некоторые офицеры попытались преодолеть реку вплавь, чтобы избежать плена. Макдональду это удалось. Лошадь Понятовского, однако, не сумела выбраться на противоположный берег, упала на всадника и утопила его. Обоих унесло течением{2615}. Рыбак, выловивший из реки тело Понятовского, с большой выгодой продал его кольца, табакерки и усеянные бриллиантами эполеты польским офицерам, желавшим передать эти вещи семье погибшего{2616}. Вместе с каретой Наполеона союзникам достался его красный кожаный портфель с надписью золотым тиснением «Gazettes Étrangères» [ «Иностранные газеты»], открытый в присутствии Бернадота[306].
«Между сражением выигранным и проигранным, – сказал Наполеон накануне Лейпцигской битвы, – огромное расстояние, и здесь лежат империи»{2617}. За три дня Наполеон потерял убитыми и ранеными до 47 000 человек. Около 38 000 солдат было пленено. Неприятелю также досталось 325 орудий, 900 фургонов и 28 знамен и штандартов (в том числе три «орла»). Эта статистика делает битву под Лейпцигом крупнейшим поражением Наполеона{2618}. В бюллетене он признал потерю 12 000 человек и нескольких сотен фургонов – в основном из-за несвоевременно взорванного моста. «Беспорядок, который это вызвало в армии, изменил положение, – писал он. – Победоносная французская армия явилась в Эрфурт разбитой»{2619}. Дезертирство и переход на сторону врага продолжались, и обратно за Заале он сумел увести всего 80 000 солдат из более чем 200-тысячной (в начале сражения) Великой армии. «В наших расстроенных рядах вспыхнул ужасный тиф, – вспоминал капитан Баррес. – Можно сказать, что после Лейпцига на нас обрушились все напасти, которые только могут грозить армии»