. Капитан Ашер проверил, легко ли вынимается из ножен сабля – на случай, если придется оспаривать его подопечного у толпы, однако Наполеона провожали с приветственными возгласами, и Ашер счел это «в высшей степени интересным»{2784}. Кэмпбелл отметил, что во время перехода Наполеон «вел себя со всеми нами с величайшим радушием… и офицеры из свиты заметили, что они еще не видели его менее скованным»{2785}.
Наполеон заявил Кэмпбеллу, что, по его мнению, англичане навяжут Бурбонам договор о торговле, из-за которого тех «изгонят в шесть месяцев»{2786}. Наполеон попросил капитана об остановке в Аяччо и рассказывал Ашеру истории о своей юности. Коллер попросил англичанина не соглашаться, возможно, опасаясь хаоса, который возник бы, если бы Наполеон укрылся в корсиканских горах{2787}.
В 20 часов 3 мая фрегат «Undaunted» бросил якорь в Портоферрайо, главной гавани Эльбы. На следующий день в 14 часов Наполеон сошел на берег. Его встретили супрефект, местное духовенство и чиновники с церемониальными ключами от острова, однако важнее всего оказались восторженные возгласы местных жителей «Да здравствует император!» и «Да здравствует Наполеон!»{2788}. Над крепостью подняли придуманный им самим флаг: белое полотнище с красной перевязью, обремененной золотыми пчелами. Продемонстрировав свою блестящую память, Наполеон узнал в толпе сержанта, которому у Прейсиш-Эйлау вручил орден Почетного легиона, и тот расплакался{2789}. После благодарственного молебна Наполеон отправился в ратушу для встречи с элитой острова. Первые несколько дней он жил в ратуше. После Наполеон обосновался на просторной, удобной вилле Мулини над Портоферрайо, летней же своей резиденцией назначил виллу Сан-Мартино, с террас которой открывается прекрасный вид на город[320]. На следующий день после приезда Наполеон осмотрел укрепления Портоферрайо, а через день – железные рудники, которые следовало сделать прибыльными: вскоре предстояло столкнуться с острой нехваткой денег.
Финансовое положение Наполеона совершенно не соответствовало тому, что он сам считал необходимым. Вдобавок к 500 000 франков, привезенным им из Франции, казначей Перюс доставил 2,58 млн, а Мария-Луиза прислала еще 911 000 франков: итого – менее 4 млн франков{2790}. Хотя, согласно договору в Фонтенбло, Наполеон мог рассчитывать на 2,5 млн франков в год, Бурбоны не уплатили ему ни сантима. Доходы от Эльбы в 1814 году составили 651 995, а в 1815 году – 967 751 франк, но расходы Наполеона на гражданскую администрацию, военные нужды и собственный двор превысили 1,8 млн в 1814-м и достигли почти 1,5 млн франков в 1815 году. Таким образом, ему хватало денег еще на 28 месяцев, хотя, учитывая, что у Наполеона было пять камердинеров, он явно мог немного сэкономить. Вдобавок в декабре Бурбоны конфисковали имущество семьи Бонапартов{2791}.
Когда в 1803 году Эльба досталась Франции, Наполеон похвалил «кротких и трудолюбивых» островитян, а также «две превосходные гавани и богатые рудники» Эльбы. Теперь же, сделавшись ее повелителем, он называл 8094 гектара острова своим royaume d’opérette – «опереточным королевством»{2792}. Любой другой монарх мог нежиться на очаровательном острове с мягким климатом, особенно после двух последних суровых лет. Но не Наполеон: он погрузился во все аспекты жизни Эльбы – и постоянно искал возможность ускользнуть от Кэмпбелла и вернуться во Францию, если политическая ситуация окажется благоприятной.
За почти десять месяцев, проведенных на Эльбе, он усовершенствовал оборону своего нового государства, раздавал деньги беднейшим из 11 400 островитян, построил в Поджо фонтан у дороги (он и теперь дает чистую, холодную воду), взахлеб читал (и оставил 1100 томов своей библиотеки городу Портоферрайо), играл с ручной обезьянкой Женаром, гулял, напевая итальянские арии, по козьим тропам на побережье, разбивал виноградники и тутовые аллеи (вероятно, чтобы избавиться наконец от семейного проклятия), переустраивал таможню и сбор акцизов, отремонтировал казармы, построил больницу, замостил впервые в истории отдельные районы Портоферрайо и занялся ирригацией. Помимо этого он организовал регулярный сбор мусора, законодательно запретил спать в одной постели более пяти детям разом, учредил апелляционный суд и инспекцию для расширения дорог и строительства мостов. Конечно, в сравнении с его бывшими владениями Эльба была крошечной, но он желал видеть ее наиболее благополучным в Европе royaume d’opérette{2793}. Внимание Наполеона к мельчайшим деталям ничуть не ослабло, и теперь он даже следил за тем, какой хлеб скармливают его охотничьим псам{2794}.
При всем этом Наполеон растолстел. Кэмпбелл, отметивший, что 20 мая Наполеон не сумел взойти на гору, записал, что, «сколь неутомим он ни был бы, тучность не позволяет ему много ходить пешком и на скверной дороге ему приходится брать кого-либо под руку»{2795}. Это, по-видимому, не побуждало Наполеона, в отличие от других толстяков, к апатии. «Я никогда и ни в какой жизненной ситуации не видел человека, которого отличали бы такая оживленность и неудержимая настойчивость, – отмечал Кэмпбелл. – Он явно находит много удовольствия в постоянном движении и виде того, как его спутники валятся от усталости… Вчера он с 5 до 15 часов осматривал фрегаты и транспорты и провел это время на ногах, под палящим солнцем… а после три часа ездил верхом, чтобы, как он заявил мне, “измотать себя”!»{2796}
В полдень 29 мая 1814 года, в воскресенье, Жозефина умерла в Мальмезоне от воспаления легких. Ей было пятьдесят лет. Пятью днями ранее она прохладной ночью после бала вышла прогуляться с царем Александром. «Она… поехала бы со мной на Эльбу», – позднее сказал Наполеон, объявивший на острове двухдневный траур. (В 1800 году он почтил Джорджа Вашингтона десятью днями траура.) Мадам Бертран, сообщившая ему новости, впоследствии отметила: «Выражение его лица не переменилось. Он лишь воскликнул: “А! Теперь она счастлива”»{2797}. Последнее из известных его писем Жозефине написано годом ранее: «Прощай, любовь моя: скажи, что ты в порядке. Мне сообщили, что ты толстеешь, как женушка нормандского крестьянина. Наполеон»{2798}. Этой вольностью закончился один из, пожалуй, ярчайших романов в истории. Жозефине не хватало даже ее огромных доходов, но она смирилась со своим положением бывшей императрицы. Наполеон гадал, не Жозефина ли приносила ему удачу, и суеверно констатировал, что перемена в его судьбе совпала с разводом. В ноябре в беседе с гостями, двумя членами английского парламента, Наполеон выразил удивление тем, что Жозефина умерла, по-видимому, обремененная долгами: «И, кроме того, я ежегодно оплачивал ее счета от портных»{2799}.
В начале августа из Рима приехала государыня-мать, чтобы разделить участь сына. Кэмпбелл нашел ее «очень приятной и естественной. Пожилая леди очень красива, среднего роста, с хорошей фигурой и свежим цветом лица»{2800}. По воскресеньям она ужинала и играла с Наполеоном в карты, и, когда она жаловалась, что он жульничает, сын отвечал ей: «Вы богаты, матушка!»{2801} Через три месяца приехала Полина – единственная из навестивших его братьев и сестер. В обеих своих резиденциях Наполеон отделал покои для Марии-Луизы и короля Римского: либо жест отчаянного оптимизма, либо циничный пропагандистский ход, либо то и другое сразу. 10 августа Мария-Луиза написала ему, что, хотя она пообещала вскоре присоединиться к нему, ей пришлось, уступая желаниям отца, вернуться в Вену{2802}. 28 августа Наполеон написал последнее из 318 сохранившихся писем к ней – в часовне Мадонна дель Монте, в Марчиане на горе Монтеджове. Письмо отличается обычной для него топографической точностью: «Я в часовне на высоте 1168 метров над уровнем моря, в центре ореховой рощи, откуда во все стороны открывается вид на Средиземное море. Государыня-мать осталась в деревне, лежащей на 292 метра ниже. Это чрезвычайно приятное место… Я мечтаю увидеть тебя и моего сына». Письмо заканчивается так: «Прощай, мой друг Луиза. Всецело твой Нап[олеон]» («Adieu, ma bonne Louise. Tout à toi. Ton Nap»){2803}. Увы, к тому времени Мария-Луиза нашла спутника для поездки в Вену: им стал бравый одноглазый граф Адам фон Нейпперг, австрийский военачальник, которого Наполеон разбил в Богемии в 1813 году. О Нейпперге отзывались как о «ловком, деятельном, до кончиков ногтей светском человеке, опытном царедворце, превосходном музыканте»{2804}. В юности он сбежал с замужней женщиной, а к тому времени, как ему поручили заботиться о Марии-Луизе, сам был женат. К сентябрю они стали любовниками{2805}.
Часовня Мадонна дель Монте (сейчас туда можно подняться, совершив почти пятикилометровый поход) – романтическое, уединенное место с чудесными видами на бухты и бухточки, откуда различимы очертания и Корсики, и материковой Италии. 1 сентября приехала Мария Валевская с Александром, четырехлетним сыном Наполеона, и они провели на острове несколько дней. В 1812 году Мария развелась с мужем, а теперь утратила неаполитанские владения, подаренные ей Наполеоном перед свадьбой с Марией-Луизой. Но преданность привела ее, хоть и ненадолго, на Эльбу. Когда генерал Друо сообщил Наполеону, что его тайна открыта и на острове ходят слухи (мэр поднялся на гору, чтобы выразить почтение женщине, которую все сочли императрицей), Марии пришлось покинуть остров