{3125}. Наполеон помнил, что и Сенека, и Плиний, и Марциал, и Тацит, и Лукан одобряли суицид{3126}. Тем не менее, когда в 1802 году гренадер Гобен покончил с собой из-за несчастной любви (второй за месяц случай), Наполеон издал строгий приказ: «Солдату следует знать, как преодолевать муки и тоску страстей; в умении неизменно выдерживать душевные страдания столько же настоящей храбрости, сколько ее в умении оставаться твердым под градом картечи. Поддаться тоске без сопротивления и убить себя, чтобы избежать душевных мук, подобно бегству с поле боя накануне поражения»{3127}.
Хотя современники Марка Порция Катона одобряли его самоубийство, Наполеон в своей книге о Цезаре рассуждал: «Но кому смерть Катона принесла пользу? Цезарю. Кому она доставила удовольствие? Цезарю. Для кого она была пагубна? Для Рима, для Катоновой партии… Он убил себя с досады, от отчаяния. Смерть его – слабость великой души, заблуждение стоика, пятно в его жизни»[347]{3128}. Возможно, на острове Святой Елены Наполеон не покончил с собой потому, что это доставило бы большое удовольствие его недругам. Сам он выразился так: «Требуется большее мужество, чтобы страдать, нежели чем погибнуть»{3129}. В июне 1817 года он заявил Малкольмам:
Я носил императорскую корону Франции, Железную корону Италии. Теперь же Англия дала мне еще больший и еще более великолепный, изношенный нашим Спасителем, терновый венец. Притеснения и всякое нанесенное мне оскорбление лишь увеличивают мою славу, и именно гонениям Англии я буду обязан ярчайшей частью моей славы{3130}.
Это типичное для Наполеона преувеличение и необычное даже для него кощунство, да и факты во многом неверны, однако прозябание на острове Святой Елены человека, некогда владевшего почти всей Европой, в самом деле было тяжким наказанием (хотя и гораздо гуманнее казни, которой требовали Бурбоны и пруссаки). Тем летом произошло слабое землетрясение, и Наполеон заявил адъютанту: «Нас должно было поглотить – остров и все. Было бы так приятно погибнуть в компании»{3131}. Наполеон хватался за любое предполагаемое политическое событие, могущее принести ему свободу. Так, он полагался на «восстание» во Франции; на то, что премьер-министром Англии станет лорд Холланд; на то, что умрет Людовик XVIII; на то, что на английский престол взойдет принцесса Шарлотта-Августа, единственный ребенок принца-регента («Она вернет меня в Европу»). В действительности ничто из перечисленного не сулило ему спасения, особенно когда в ноябре 1817 года Шарлотта-Августа умерла и наследником принца-регента стал будущий король Вильгельм IV, ее недружелюбно настроенный младший брат{3132}.
В 1818 году семейство Балкомб покинуло остров, О’Мира выслали, а корсиканец Киприани, с которым Наполеон вспоминал прошлое, умер. Перед отъездом Бетси отметила, что здоровье Наполеона после обострения сильно ухудшилось: «Было печально видеть разрушительное действие болезни и перемену, которую оно произвело в его облике».
Лицо его приобрело буквально цвет желтого воска, а щеки повисли мешками… Лодыжки настолько распухли, что плоть буквально образовала складки над башмаками; он был настолько слаб, что не мог стоять, не опираясь одной рукой на стол рядом с собой, а другой – на плечо слуги{3133}.
Когда они прощались в последний раз, Наполеон сказал: «Скоро ты поплывешь в Англию, оставив меня умирать на этой убогой скале. Посмотри на эти ужасные горы; это стены моей тюрьмы».
Наполеон, всегда помнивший о силе подарков, отдал Бетси свой платок, которым она утирала слезы, а когда девочка попросила прядь волос, он приказал Маршану срезать четыре – для нее и членов ее семьи{3134}.
Историки приписывают Наполеону следующие недуги: гонорею, желчекаменную болезнь, эпилепсию, мигрень, пептическую язву (язвенную болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки), малярию, бруцеллез, гепатит, дизентерию, цингу, подагру, гиперпитуитаризм (повышение секреторной активности гипофиза), бильгарциоз (шистосомоз), метеоризм, расстройство желудка, заболевания почек, гипогонадизм, сердечную недостаточность, цистит, маниакально-депрессивный синдром, синдром Клайнфельтера, синдром Пехкранца – Бабинского – Фрелиха (адипозогенитальную дистрофию), синдром Золлингера – Эллисона и так далее{3135}.
Почти все перечисленное можно с уверенностью исключить, кроме геморроя, излеченного еще в детстве легкого туберкулеза, инфекции мочевого пузыря с камнями, чесотки и головной боли: всем этим он страдал и до приезда на остров Святой Елены. В очень подробной книге Itinéraire de Napoléon au jour le jour (1947) указано, где и что Наполеон делал буквально каждый день своей взрослой жизни, и из этой хроники ясно, что он удивительно редко не работал из-за нездоровья[348]. Еще в январе 1815 года Наполеон похвастался: «Я в жизни не болел»{3136}. В том походе он заразился гриппом и, вероятно, дурно себя чувствовал в дни сражений при Ваграме, Бородине, на третий день Лейпцигской битвы и, возможно, при Ватерлоо – но не в такой степени дурно, чтобы в любом из этих случаев болезнь повлияла на его решения.
Все изменилось в 1818 году, когда Наполеон начал страдать от постоянной отечности ног, участившихся головных болей, сильной тошноты, отсутствия аппетита, «обильного потоотделения», сильного сердцебиения, болей в правом боку, запоров и (что неудивительно) подавленности{3137}. Именно тогда, с начала до середины 1818 года, вступит в свои права рак желудка, который сведет его в могилу (хотя верный диагноз не могли поставить более двух лет). В начале 1818 года Наполеон целый месяц не мог выйти из дома. «С самого начала Наполеон, по-видимому, понимал природу своей болезни, – отметил Уолтер Генри, младший хирург 66-го пехотного полка, стоявшего в Дедвудских казармах, – описывая [ее как] болезнь желудка, от которой в возрасте 35 лет умер его отец и которая угрожала принцессе [Полине] Боргезе»{3138}. Полина и Каролина умерли от рака в возрасте соответственно 44 и 57 лет. Внебрачный сын Наполеона Шарль-Леон также умер от рака желудка, хотя и на 81 году жизни{3139}. (Если бы Наполеон дожил до такого возраста, то в 1848 году, когда его племянник стал президентом Франции, Англия вернула бы ему свободу.)
В 1809 году Наполеон попросил Корвизара дать ему урок анатомии. В мальмезонский кабинет Наполеона доставили части трупа, чтобы перед завтраком их препарировать. Жозефина заметила, что Наполеон «был бледнее обычного и не мог есть». Она убедила Корвизара не продолжать после завтрака, и Наполеон позднее поблагодарил ее{3140}. Удивительная брезгливость, учитывая, сколько выпотрошенных тел Наполеон видел на войне, но непродолжительный урок помог ему составить представление об устройстве тела, и в 1818 году он вполне понимал, что его болезнь опасна для жизни.
Конспирологи выдвигают впечатляющие версии смерти Наполеона. Так, исходя из якобы высокого содержания мышьяка в волосах Наполеона, утверждают, что его отравил мышьяком Монтолон и (или) другие. Заметим, однако, что множество образцов волос, принадлежавших современникам Наполеона (например, Жозефине и королю Римскому), также содержат много мышьяка. Причем высокое содержание мышьяка в волосах Наполеона отмечено еще до ссылки на остров Святой Елены, а его показатель – 10,38 части мышьяка на миллион – ниже, например, 17 частей на миллион в волосах Георга III, английского короля{3141}. Наполеону действительно мог пригодиться более умелый врач, чем малокомпетентный Франческо Антомарки, назначенный «государыней-матерью» и кардиналом Фешем (Наполеон отказался встречаться с врачами, выбранными Лоу) и приступивший к своим обязанностям в сентябре 1819 года, но, когда рак захватил желудок, уже ничто не могло изменить финал{3142}. Антомарки и семеро хирургов-англичан вскрыли тело Наполеона в бильярдной, на следующий день после его смерти. Тело положили на козлы, покрытые досками. Официальный отчет о вскрытии гласит:
Внутренняя поверхность желудка почти на всем протяжении представляла собой злокачественную массу или близкие к раку уплотненные участки. Это особенно характерно для участка рядом с привратником. В хорошем состоянии оказался лишь небольшой участок проксимального отдела у конца пищевода. Желудок частично наполнен большим количеством жидкости, напоминающей кофейную гущу. Конвекситальная поверхность левой доли печени спаяна с поверхностью диафрагмы{3143}.
Симптомы и динамика указывают, скорее всего, на то, что до принятия мер, направленных на снижение кислотности, Наполеон страдал не от переродившейся язвы: это с самого начала был рак, распространявшийся, пока не поразил желудок почти целиком. Вскрытие показало, что метастазы проникли в лимфатические узлы и ткани, примыкающие к желудку, но не в печень. Спайки в грудной полости указывают на перенесенное в прошлом инфекционное заболевание (первичный туберкулез или бактериальную пневмонию), не связанное с его смертью. Присутствие в плевральной полости и полости околосердечной сумки жидкости, смешанной с кровью, возможно, объясняется септическим шоком, последовавшим за прободением желудка. «Кофейная гуща» – это кровь, под воздействием желудочного сока и пищеварительных ферментов ставшая темно-коричневой