В ходе Второй битвы при Лонато французы применили батальонное каре (bataillon de carré) – построение, предложенное еще в 1760‒1770-х годах Гибером и Бурсе, но именно Наполеоном впервые с успехом использованное. Так, если главные силы неприятеля угрожали правому крылу этого ромбовидного построения, то правофланговый дивизион становился авангардом и сдерживал натиск, а дивизионы, прежде образовывавшие авангард и арьергард, автоматически превращались в masse de manoeuvre – маневренную группировку, способную поддержать новый авангард и охватить противника с флангов. Армия получила возможность с относительной легкостью поворачиваться на 90° в любом направлении. Дополнительное удобство новой системы состояло в возможности применить ее в любом масштабе – по отношению и к полубригадам, и к целым корпусам. Ее принципиальная особенность – то, что Бурсе назвал «планомерным рассредоточением», – сильно увеличила гибкость и позволила Наполеону чутко реагировать на перемены боевой обстановки{371}.
Систему батальонных каре Наполеон применил и 5 августа, во Второй битве при Кастильоне, в 32 километрах северо-западнее Мантуи. Вурмзер развернул от 20 000 до 25 000 солдат между Сольферино (на своем правом фланге) и мощным редутом на высоте Монте-Медолано у дороги Мантуя – Брешия (на левом фланге). У Наполеона было более 30 000 человек. 10 000 солдат Массена выстроились в линию и колонну на левом фланге Наполеона; 8000 солдат Ожеро встали в две линии перед городом Кастильоне; на правом фланге, в резерве, – кавалерия Кильмэна; Деспинуа с 5000 солдат возвращался из Сало, а 7500 солдат генерала Паскаля-Антуана Фиореллы приближались с юга, рассчитывая нанести решающий удар австрийцам в тыл. Наполеон планировал притворным отступлением оттянуть резервы Вурмзера к северу. Битва при Кастильоне была очень непростой. Диспозиция становится понятнее, если осмотреть местность из великолепного замка Лонато и с колокольни Ла-Рокка в Сольферино, откуда открываются чудесные виды.
Наполеон, услышав в 9 часов 5 августа стрельбу с юга, решил, что она означает подход Фиореллы. (В действительности это его собственный 8-й драгунский полк в Гуидиццоло напал на австрийский обоз.) Наполеон двинул в наступление Массена и Ожеро, а к Монте-Медолано отправил Мармона с 12-пушечной батареей. Бой начался по всему фронту: Ожеро штурмовал Сольферино, а Деспинуа подошел как раз вовремя, чтобы укрепить позицию слева в центре. Вурмзер был вынужден отвести свою пехоту, чтобы остановить Фиореллу. Австрийскому командующему, обнаружившему, что он зажат между двумя группировками, а третья угрожает его тылам, пришлось отступить, и сам Вурмзер едва не был взят в плен французской легкой кавалерией. Лишь усталость французов после тяжелого марша позволила австрийской армии уйти за реку Минчо, что спасло ее от полного уничтожения.
В тот день австрийцы потеряли убитыми и ранеными 2000 человек. Кроме того, французы захватили 1000 солдат и 20 орудий. Наполеоновские офицеры насчитали около 1100 убитых, раненых и пропавших без вести французов[41]. «Вот так, – 6 августа докладывал Наполеон Директории, – мы за пять дней закончили еще одну кампанию»{372}. Вновь заняв Верону два дня спустя, он прибавил: «Австрийская армия… исчезла, как сон, и Италия, которой она угрожала, теперь покойна»{373}. 10 августа Наполеон возобновил осаду Мантуи. За трехметровыми городскими стенами по-прежнему укрывались 16 400 австрийских солдат, хотя сражаться могли лишь 12 200 из них.
За три оставшиеся недели августа Наполеон привел в порядок армию и отправил домой раненых генералов Соре и Серюрье, которыми восхищался, заменив их, при минимальным вмешательстве Парижа, опытным артиллеристом Клодом-Анри де Вобуа и недавно произведенным в генералы 30-летним Жаном-Жозефом де Саюге. Репутация Наполеона во Франции с каждой победой росла, а с нею росла и тревога Директории, что этим дело не ограничится. «Если во Франции найдется хотя бы один чистосердечный, честный человек, который заподозрит у меня политические намерения, – заверил Наполеон Карно и Барраса, – то я тотчас откажусь от счастья служить своей стране»{374}. К тому времени он понимал, что они вряд ли смогут заставить его раскрыть карты. Прежде ему приходилось торговаться с правительством, кого из генералов он выдвинет, ведь на действительной службе их состояло 343 человека. Но чем удачливее он воевал и чем более Директория становилась обязанной ему престижем и финансовой состоятельностью, тем меньше у него были связаны руки.
При этом семейные дела Наполеона определенно не ладились. Он попытался во время передышки разыскать Жозефину и писал: «Последние две недели моя жена колесит по Италии. Я думаю, она в Ливорно или во Флоренции». Наполеон также попросил препроводить в Северную армию в течение 24 часов после его обнаружения{375} «очень пылкого, но своевольного» брата Люсьена, которому он подыскал должность военного комиссара в Марселе и который внезапно уехал в Париж без позволения главнокомандующего (и старшего брата).
В конце августа Наполеон узнал, что Вурмзер вновь готовится деблокировать Мантую. Прочесав свои тылы и получив пополнение из Альпийской армии, Наполеон собрал более 50 000 солдат. Поскольку он не знал, какой из трех вероятных путей выберет Вурмзер, он отправил Вобуа с 11 000 солдат по западному берегу озера Гарда, Массена с 13 000 солдат в Риволи, а Ожеро с 9000 – в Верону как главную masse de manoeuvre (маневренную группировку). Кильмэн охранял подходы с востока с 1200 пехотинцами и почти всей кавалерией. Сам Наполеон остался с 3500 солдатами резерва в Леньяго. Саюге с 10-тысячной армией осадил Мантую, а еще 6000 солдат приготовились подавлять мятежи в окрестностях Кремоны. Наполеон принялся ждать, когда станет понятным путь наступления Вурмзера (и тогда он сконцентрировал бы свои силы), а пока занялся приготовлением запасов спиртного, муки, фуража, боеприпасов и сухарей.
Ко 2 сентября Наполеон убедился, что Вурмзер спускается по долине Валлагарина, вдоль реки Адидже, и собрался напасть при известии, что командующий Рейнской армией Моро достиг Инсбрука: следовало по возможности координировать действия с обстановкой в Германии. Увы, 3 сентября эрцгерцог Карл разбил Журдана при Вюрцбурге, а Моро занял Мюнхен в глубине территории Южной Баварии, и оба не готовы были прийти ему на помощь. Наполеон не мог противостоять одновременно армиям Карла и Вурмзера: для этого у него не хватило бы людей.
Наполеон направился к Роверето (в 24 километрах южнее Тренто) и 4 сентября преградил там путь авангарду Вурмзера. На рассвете он подошел к хорошо обороняемому ущелью Марко (прямо под Роверето), а другой неприятельский отряд обнаружился на той стороне реки Адидже, в укрепленном лагере в Мори. Легкая пехота Пижона заняла высоты слева от Марко, и через два часа упорного сопротивления австрийская линия отошла. Погибло, получило ранения и попало в плен около 750 французов. Австрийцы под командованием генерала барона Давидовича потеряли 3000 человек (в основном пленными), 25 орудий и 7 знамен{376}.
На следующей неделе в той же долине состоялось еще четыре сражения с австрийской армией, теперь отступавшей по всему фронту. При Каллиано французы застигли австрийцев, не позаботившихся должным образом о дозорах, за приготовлением завтрака, и вынудили их оставить позиции. 7 сентября у Примолано французы в наступательном порыве захватили кажущуюся неприступной позицию: долина резко сужается, образуя подкову, и высокие скалы отстоят здесь друг от друга всего на 800 метров. Австрийцы с легкостью защитили бы проход, но в середине того дня колонны французской легкой пехоты поднялись в горы по обе стороны долины, преодолев по пояс в воде быструю Бренту, и атаковали австрийцев, которые отступили к Бассано.
В тот день Наполеон заночевал в расположении дивизии Ожеро. Как нередко бывало прежде, он спал под открытым небом, завернувшись в плащ, и ел из солдатского котла. На следующий день при Бассано он захватил 2000 пленных, 30 орудий и несколько зарядных ящиков. Лишь 11 сентября у Череа Массена, увлекшийся преследованием австрийцев, потерпел поражение, не имевшее большого значения (погибло и было ранено 400 французов). На следующий день Ожеро без потерь захватил Леньяго и 22 австрийских пушки, а также освободил 500 пленных французов. 15 сентября, всего три дня спустя, у Фавориты, в окрестностях Мантуи, Кильмэн нанес Вурмзеру поражение, и австрийскому главнокомандующему пришлось укрыться за стенами города.
19 сентября Наполеон вернулся с Жозефиной в Милан и оставался там почти месяц, отправив в Париж Мармона с наилучшим инструментом пропаганды: 22 австрийскими знаменами. Их выставили в Доме инвалидов. Благодаря высокому темпу наступления Наполеон неизменно перехватывал инициативу. Армия неудержимо катилась по узкой долине, изобиловавшей местами, где австрийцы могли бы задержать или остановить ее. Стремительная кампания в долине Бренты стала прекрасной иллюстрацией огромного значения воинского духа. Владение итальянским языком пригодилось Наполеону для опроса местных жителей. Он применил систему батальонных каре, чтобы моментально разворачивать армию в любом направлении. При Роверето он рассек австрийскую армию и принудил к отступлению разрозненными отрядами, которые можно было по очереди разбить из центральной позиции, и продолжал тревожить Вурмзера предрассветными атаками.
Вурмзер начал кампанию, имея 20 000 солдат и три дня форы, а закончил запертым в Мантуе с 14 000 своих солдат и 16 000 австрийцев, уже сидевших там в осаде. К 10 октября французы снова обложили Мантую. За шесть недель 4000 солдат Вурмзера умерли от ран, голода и болезней и еще 7000 заболели. Провизии в крепости оставалось всего на 38 дней, и Вурмзеру пришлось совершать вылазки за припасами. Одна из них стоила ему почти 1000 солдат.