{515}. Турки-османы покорили Египет в 1517 году и формально правили им и теперь, хотя власть у них давно отняли мамлюки – каста воинов, происходивших из Грузии[59]. Двадцать четыре мамлюкских вождя-бея не пользовались у простых египтян популярностью из-за высоких податей, притом мамлюков считали чужеземцами. После революции во Франции мысль о завоевании Египта посещала и идеалистов-радикалов, которые были не прочь принести свободу народу, угнетаемому иноземными тиранами, а более расчетливые стратеги вроде Карно и Талейрана хотели противопоставить влиянию англичан в Восточном Средиземноморье французское. Наполеон относился ко второй группе. В августе 1797 года он объяснял Директории: «Пришло время, когда мы должны захватить Египет, чтобы полностью уничтожить Англию»{516}. Талейран предложил ему самолично отправиться в Стамбул и убедить султана Селима III не противодействовать экспедиции. То был первый, но никак не последний и не самый серьезный случай, когда он обманул Наполеона.
Между тайным его назначением (5 марта 1798 года) командующим Египетской армией и датой, определенной для отплытия (19 мая), прошло менее одиннадцати недель. Наполеон, за это недолгое время организовавший и снарядивший экспедицию, умудрился посетить в институте восемь научных лекций. В салонах он, ведя кампанию по дезинформированию, вслух мечтал об отпуске в Германии с Жозефиной, Монжем, Бертье и Мармоном. Чтобы еще больше всех запутать, правительство снова утвердило Наполеона на посту командующего стоявшей в Бресте Английской армией.
Наполеон называл Египет «географическим ключом к миру»{517}. Своей стратегической целью он видел вытеснение англичан из торговли в регионе и замену их французами. По меньшей мере он рассчитывал распылить силы английского флота, вынудив его защищать одновременно и входы в Средиземное и Красное моря, и торговые пути в Индию и Америку{518}. Положение английского флота, лишившегося в 1796 году базы на Корсике, еще больше осложнилось бы, если бы французы смогли действовать из почти неприступной мальтийской гавани. «Почему бы нам не овладеть островом Мальта? – писал Наполеон Талейрану в сентябре 1797 года. – Это еще больше угрожало бы превосходству англичан на море». Он убеждал Директорию, что «этот островок нужен нам любой ценой»{519}. Наполеон назвал Директории три причины для похода: создание в Египте колонии на прочных основаниях, открытие азиатских рынков для французских товаров, создание базы для 60-тысячной армии, которую можно повести в восточные владения Англии. О далеко идущих планах (или фантазиях) Наполеона можно судить по тому, что он затребовал у военного министерства английские карты Бенгалии и Ганга, а также изъявил желание, чтобы в походе его сопровождал Пиврон – бывший посланник при дворе «майсурского тигра» Типу-Саиба, злейшего врага англичан в Индии. Директория развеяла эти мечты. Наполеону поручили завоевание лишь Египта, причем оплатить экспедицию он должен был сам. Возвратиться во Францию войска должны были через полгода.
При помощи «контрибуций», наложенных Бертье в Риме, Жубером в Голландии и Брюном в Швейцарии, Наполеону удалось сравнительно быстро собрать необходимые для похода 8 млн франков. Наполеон тщательно подошел к отбору старших офицеров. 28 марта генерал Луи Дезе (дворянин, прекрасно зарекомендовавший себя во время боевых действий в Германии) привел к Наполеону на улицу Виктуар другого дворянина, генерала Луи-Николя Даву. Этот 28-летний бургундец не слишком приглянулся полководцу, но, поскольку Дезе твердил, что Даву очень способный офицер, того зачислили в экспедиционный корпус. Хотя на Наполеона произвела впечатление деятельность Даву в Египте, они никогда не стали близки – к огромному вреду для Наполеона, ведь впоследствии Даву стал одним из немногих маршалов, способных к самостоятельному командованию. Наполеон предсказуемо назначил начальником штаба Бертье, адъютантами – своего брата Луи, окончившего артиллерийское училище в Шалоне, и пасынка Евгения Богарне, прозванного за миловидность Купидоном, а командирами дивизий – Жана-Батиста Клебера (ветерана из Рейнской армии, колосса, который был на целую голову выше своих солдат), Дезе, Бона, Жака-Франсуа де Мену, Жана-Луи Ренье и еще четырнадцать генералов, в том числе Бессьера и Мармона, многие из которых воевали под началом Наполеона в Италии.
Командование кавалерией было поручено генералу Дави де ля Пайетри, более известному как Тома-Александр Дюма. Генерал родился на Гаити. Его отец был французским маркизом, мать – афрокарибского происхождения. В январе 1797 года австрийцы прозвали Дюма Schwarzer Teufel – Черным дьяволом, когда он помешал им перейти реку Адидже[60]. Командование артиллерией Наполеон поручил генералу Элзеару де Доммартену, инженерами – одноногому Луи-Мари-Максимильену Каффарелли дю Фальга. Ланн – неожиданно для одного из самых лихих кавалерийских командиров своего времени – получил пост начальника интендантской службы. Главным врачом стал Рене-Никола Деженетт-Дюфриш, который четыре года спустя издал с посвящением Наполеону историю кампании, изложенную с медицинской точки зрения. Огромный офицерский корпус изобиловал людьми талантливыми и подающими надежды.
Наполеон вез с собой придирчиво составленную библиотеку: 125 книг по истории, географии, философии и греческой мифологии (в том числе трехтомное описание путешествий Джеймса Кука, «О духе законов» Монтескье, «Страдания юного Вертера» Гёте, труды Тита Ливия, Фукидида, Плутарха, Тацита и, конечно, Цезаря). Имелись жизнеописания Тюренна, Конде, Морица Саксонского, герцога Мальборо, Евгения Савойского, Карла XII и Бертрана дю Геклена, выдающегося французского полководца времен Столетней войны. Не были позабыты поэзия и драматургия: в походной библиотеке присутствовали Оссиан, Тассо, Ариосто, Гомер, Вергилий, Расин и Мольер{520}. Библия (из которой Наполеон черпал сведения о религии друзов и армян), Коран (сведения об исламе), Веды (об индуизме) призваны были служить полезными источниками цитат для воззваний к местному населению почти везде, куда бы ему ни пришлось отправиться. Наполеон даже взял с собой описание Египта Геродотом – в значительной степени фантастическое. (Впоследствии Наполеон утверждал, что поверил в то, что «человек формируется из ила под воздействием солнечного зноя. Геродот рассказывает, что нильский ил превращается в крыс и что можно увидеть, как это происходит»{521}.)
Наполеон помнил, что Александра Македонского в Египет, Персию и Индию сопровождали ученые и философы. Как и подобает члену Института Франции, он видел в своем предприятии не только завоевательный поход, но и культурологическую и научную экспедицию. Для этого Наполеон предложил присоединиться к нему 167 географам, ботаникам, химикам, собирателям древностей, историкам, военным и гражданским инженерам, печатникам, астрономам, зоологам, художникам, музыкантам, скульпторам, архитекторам, востоковедам, математикам, экономистам, журналистам и аэронавтам. Большинство из этих savants – ученых – входили в Комиссию наук и искусств (Commission des Sciences et des Arts), работа которой, как рассчитывал Наполеон, придаст походу не только военный смысл{522}. Наполеон, к своему сожалению, не сумел увлечь с собой профессионального поэта, зато завербовал 51-летнего писателя, художника и эрудита Виван-Денона, который в путешествии сделал более двухсот набросков. Среди приглашенных Монжем и Бертолле ученых попадались наиболее выдающиеся деятели своего времени: математик и физик Жозеф Фурье, открывший основной закон теплопроводности, зоолог Этьен-Жоффруа Сент-Илер и геолог и минералог Деода де Доломье, в честь которого назван минерал доломит. Ученым не объясняли, куда именно отправится экспедиция, и уведомили лишь, что республика нуждается в их талантах, что их должности останутся за ними, а жалованье будет увеличено. «Ученые и умники как кокетки, – позднее Наполеон объяснил Жозефу. – Можно смотреть на них, разговаривать с ними, но не жениться на них и не делать их своими министрами»{523}.
10 мая 1798 года Наполеон, будучи в Тулоне, объявил:
Солдаты Средиземноморской армии! Теперь вы крыло Английской армии. Вы сражались в горах, на равнинах и у крепостей, но вас ждет и морской поход. Римские легионы, с которыми вы порой соперничали, но с которыми еще не сравнялись, воевали с Карфагеном на этом самом море… Победа никогда не оставляла их… Европа смотрит на вас. Вам предстоят великие свершения, битвы, вам предстоит пережить опасности и преодолеть невзгоды. В ваших руках процветание Франции, благо человечества и собственная слава. Идеал свободы, сделавший [Французскую] республику вершительницей судеб Европы, сделает ее и властительницей далеких океанов и земель{524}.
В той же речи Наполеон пообещал каждому солдату 6 арпанов (два гектара) земли, хотя и не уточнил, где именно. Виван-Денон вспоминал, что в Египте солдаты, увидев с лодок бесплодные песчаные дюны, шутили: «Вот и обещанные шесть арпанов!»{525}
К первой со времен Крестовых походов военной операции французов на Ближнем Востоке Наполеон готовился с обычным вниманием к мелочам. Кроме необходимых армии припасов и снаряжения, он распорядился взять телескопы, воздухоплавательное оборудование, химическую аппаратуру и печатный станок с латинским, арабским и сирийским шрифтами