Наполеон: биография — страница 70 из 211

{943}. В третий раз он отметил: «Больше всего мне нравится мусульманство; в нем меньше невероятного, чем в нашей религии»{944}. Наполеон продиктовал комментарий, логически опровергающий библейское сообщение, будто Моисей сумел утолить жажду двух миллионов евреев, просто ударив по скале{945}. Главная проблема христианства, объяснил он Бертрану, заключается в том, что христианство «не поощряет храбрость», поскольку «слишком заботится о том, как попасть в рай»{946}.

Несмотря на свое отношение к сути христианского вероучения, Наполеон нисколько не сомневался в его пользе для общества. «В религии, – заявил он Редереру, одному из немногих членов Госсовета, знавших о переговорах с папой римским, – я вижу не тайну вочеловечения, а тайну общественного порядка. Она связывает с раем идею равенства, которая спасает богатых от истребления бедными… Общество не может существовать без неравенства; неравенство непереносимо без морального кодекса, а он неприемлем без религии»{947}. В Египте Наполеон уже демонстрировал умение пользоваться религией в политических целях. Однажды он заметил Редереру: «Если бы я правил евреями, то отстроил бы храм Соломона!»{948} В корне прагматическое отношение к религии было обычно для мыслителей и писателей эпохи Просвещения. Эдвард Гиббон в «Истории упадка и разрушения Римской империи» писал: «Все многообразные культы… народу представлялись в равной степени истинными, философу – ложными, а правителю – полезными»{949}. «Идея Бога очень полезна, – говорил Наполеон, – для поддержания порядка, для того, чтобы люди не вставали на путь порока, чтобы удерживать их от преступления»{950}. «На грабителей и галерных рабов накладывают материальные оковы, – объяснял он врачу Барри О’Мира на острове Святой Елены, – а на людей просвещенных – моральные»{951}.

В июне 1800 года, сразу после возвращения из Милана в Париж, Наполеон открыл переговоры с государственным секретарем Ватикана кардиналом Эрколе Консальви. Наполеон предложил возобновить во Франции публичное отправление церковных обрядов в полной мере, если все французские епископы откажутся от своих кафедр и позволят Наполеону выбрать новых, кандидатуры которых затем «выдвинет» папа{952}. (С 1790 года французские епископы делились на «ослушников», признаваемых папой римским, и на присягнувших правительству «конституционалистов».) Переговоры (с французской стороны их вели Жозеф Бонапарт и бывший вандейский вождь Этьен-Александр Бернье, со стороны Ватикана – Консальви, а также папский легат кардинал Джованни Капрара и советник папы по богословским вопросам Карло Казелли) шли в тайне, о них не был извещен даже Государственный совет. За год в Рим и обратно было отослано 1279 документов, подготовлено не менее десятка проектов соглашения.

«Надо воздавать Божие Богу, – позднее отметил Наполеон, – но папа не Бог»{953}. В апреле 1802 года кардинал Консальви посетил Тюильри, и перед его приездом Наполеон распорядился опрыскать комнаты духами. Когда химик Антуан де Фуркруа обратил внимание на запах, Наполеон пошутил: «Это аромат праведности, который избавит вас от ваших давних грехов»{954}.

В начале июля 1801 года, когда переговоры шли полным ходом, Наполеон написал Талейрану: «Вчера у меня на руке вскочил второй волдырь. Недуг – подходящий момент для того, чтобы примириться с попами»{955}. Но, хотя в июле конкордат был подписан, его ратифицировали и сделали достоянием общественности лишь девять месяцев спустя, после того как Наполеон попытался устранить глубокое недовольство, вызванное этим документом в армии и среди законодателей. «Правительство признает, что католическая, апостолическая, римская религия является религией значительного большинства французских граждан, – гласит преамбула договора о конкордате. – Его святейшество признает, что эта религия получила и надеется получить величайшее благо и блеск от установления католического культа во Франции и особенной веры в него консулов республики»[92]{956}. В семнадцати статьях документа говорилось, что католицизм «свободно исповедуется во Франции… при соблюдении полицейских правил, которые правительство признает необходимыми в интересах общественного спокойствия» (ст. 1)[93].

Образовывались новые епархии и приходы. Десять архиепископов (с годовым жалованьем в 15 000 франков) и пятьдесят епископов (с десятитысячным жалованьем) назначались совместно Наполеоном и папой. Епископы должны были принести клятву не «нарушать общественное спокойствие» и извещать государственные органы обо всех, кто его нарушает. В конце богослужения отныне звучала молитва за республику и консулов (ст. 8). Хотя епископы назначали приходских священников, они не могли выбрать никого, против чьей кандидатуры возражало государство. Конкордат закрепил перераспределение земель по итогам революции. Бывшая церковная собственность «бесспорно» перешла к acquéreurs (и их наследникам (ст. 13).

Наполеон пошел на некоторые не слишком обременительные уступки. Десятидневная неделя была отменена, и воскресные дни снова стали выходными. В январе 1806 года был восстановлен григорианский календарь. Вместо исключительно светских и революционных имен детям стали давать имена святых и героев Античности. Всем представителям духовенства выплачивалось жалованье. Были восстановлены (в меньшем, чем до революции, масштабе) монашеские ордены и миссионерские общества, а начальное образование вновь было поручено духовенству{957}. В то же время церкви пришлось устраивать молебны в честь побед Наполеона, оглашать с кафедр его воззвания и преподносить рекрутские наборы как патриотический долг. Почти во всем Наполеон добился того, чего хотел. С окончанием раскола в лоно католической церкви вернулось не менее 10 000 присягнувших священников. Одна из самых глубоких ран, нанесенных революцией, затянулась{958}. Однако доверие Пия к Наполеону было подорвано 8 апреля 1802 года, когда к конкордату неожиданно для Ватикана прибавились «Органические статьи католического культа» – целый ряд новых норм, в том числе закрепивших права 700 000 французских протестантов и 55 000 евреев[94].

Конкордат, с одобрением воспринятый общей массой французов, особенно консервативным населением сельских районов, оказался глубоко непопулярным в армии, Государственном совете и трибунате, где было много бывших революционеров и якобинцев. О подписании конкордата чрезвычайно торжественно возвестили во время пасхальной службы в Нотр-Дам в воскресенье 18 апреля 1802 года. Впервые за десять лет звонили колокола. Наполеона приветствовал Жан-Батист де Беллуа-Морангль, только что назначенный архиепископом Парижским. Высшим должностным лицам было предписано прибыть с подобающей торжественностью, но, как отметили наблюдатели, некоторые явились в наемных экипажах с написанными краской номерами{959}. Генералы царапали пол шпорами и ножнами, отказывались уступать места священникам и разговаривали во время церемонии, наглядно демонстрируя антиклерикализм армии и ее недовольство конкордатом. Ожеро попросил позволения не присутствовать, однако Наполеон ему отказал. Моро просто оставил приказ без внимания и демонстративно курил сигару на террасе Тюильри. Когда генерал Антуан-Гийом Дельма заметил: «Что за кривляние! Не хватает только тех ста тысяч человек, которые отдали свои жизни ради уничтожения всего этого!» – Наполеон выслал его за 80 километров от Парижа{960}.

После конкордата духовенство объявило Наполеона «восстановителем веры». Некоторые священники пошли еще дальше; архиепископ Безансонский уподобил его «Самому Господу»{961}. Через месяц трибунат одобрил конкордат 78 голосами против 7. Это произвело ожидаемый эффект на сельское население.

«Дети с большей покорностью следуют мнению родителей, молодежь охотнее подчиняется авторитету правителя, а рекрутов уже набирают там, где одного этого слова прежде хватало для того, чтобы посеять мятеж», – заявил Наполеон законодателям в 1803 году. Отсюда ясно, что он рассматривал примирение с Римом преимущественно с точки зрения пропаганды и поддержания общественного порядка{962}. Конкордат целое столетие составлял фундамент отношений Франции с Ватиканом. Из недавнего исследования жизни Руана в период консулата следует, что самыми популярными мерами Наполеона стали конкордат, истребление разбойников и гарантии приобретателям национализированной земли (именно в этом порядке){963}.

После того как Законодательный корпус наконец принял конкордат, Люсьен устроил в честь брата прием. На этом празднестве Наполеон разыскал религиозного философа и писателя Франсуа-Рене де Шатобриана, автора новой популярной книги «Гений христианства» – вдохновенного гимна католицизму.

Каким-то образом Бонапарт заметил и узнал меня, – писал Шатобриан в мемуарах. – Когда он направ