Коронация
Мы должны показать Бурбонам, что нанесенные ими удары падут на их собственные головы.
Мы находимся здесь для того, чтобы направлять общественное мнение, а не обсуждать его.
После объявления войны 18 мая события развивались стремительно. В конце месяца Франция заняла Ганновер, наследственное владение Георга III, и Наполеон приказал генералу Эдуару Мортье (мать которого была англичанкой и который получил образование в английском колледже в Дуэ) рубить там лес для строительства плоскодонных судов, предназначенных для вторжения в Англию{1181}. В ответ английский флот перекрыл устья немецких рек Эльбы и Везера. В июле Нельсон заблокировал Тулон. К сентябрю англичане вернули себе Сент-Люсию, Тобаго, Эссекибо, Демерару и Бербис. Тем временем Наполеон отправил генерала Лорана де Гувиона де Сен-Сира, выдающегося военного и неудавшегося художника, за сдержанность и нелюдимость прозванного подчиненными «совой», занять Таранто (Тарент), Бриндизи и Отранто в Италии – в нарушение франко-неаполитанского договора 1801 года и вопреки решительному протесту русских.
В июне Наполеон распорядился о создании в Бресте, Булони, Монтрёе, Брюгге и Утрехте пяти крупных лагерей для сил вторжения. Позднее лагерь из Брюгге был переведен в Амблетез, неподалеку от Булони, и вскоре основной лагерь вместе с огородами тянулся уже на 14,5 километра вдоль побережья. «Я поселился в центре лагеря, у берега океана, – писал Наполеон Камбасересу 5 ноября из ставки в Пон-де-Брик, – где сразу легко оценить расстояние от нас до Англии»{1182}.
Вспомогательные лагеря для кавалерии и частей резерва появились в Сент-Омере, Компьени, Аррасе, Этапле, Вимре, Париже и Амьене. Английская армия Наполеона, в которую включили солдат стоявшей в Вандее Западной армии, получила новое название: Армия океанского побережья. К январю 1804 года она насчитывала 70 000, а к марту – уже 120 000 человек{1183}. Позднее Наполеон утверждал, что он рассчитывал лишь испугать англичан, утихомирить Австрию и подготовить войска, но вторжение якобы не готовил. Это абсурд. Пятитомные «Планы и попытки высадки на Британских островах» (Projets et tentatives de débarquement aux îles Britanniques; опубликованы в 1900–1902 годах) капитана Эдуара Дебриера посвящены разбору наполеоновского плана вторжения, причем не менее 2636 страниц уделено тому, где именно в Англии должна была высадиться каждая полубригада, и, несмотря на опечатки (Frey-Harock вместо Grays-Thurrock, Green-hill вместо Greenhithe и так далее), ясно, что Наполеон не блефовал{1184}. Он собрал книги и статьи об успешных вторжениях в Англию со времен Юлия Цезаря, стал относиться к Англии как к Карфагену, приказал выставить в Лувре гобелен из Байё и поручил Виван-Денону отчеканить медаль «Высадка в Англии» с полуобнаженным Наполеоном, побеждающим Тритона на аверсе и надписью на реверсе: «Выбито в Лондоне в 1804 году»{1185}.
Все указывало на чрезвычайную серьезность его намерений: и огромный объем работы на каналах, позволивших поддерживать внутреннее сообщение между Нантом, Голландией, Антверпеном, Шербуром, Брестом и Рошфором, и расширение доков во Флиссингене, чтобы весь голландский флот смог выйти в море через сутки после приказа{1186}, и масса подробной переписки с адмиралами и генералами. В 1803–1804 годах Наполеон отправил Бертье 553 письма, адмиралу Декре – 236{1187}. Когда генерал Никола Жан-де-Дье Сульт, командовавший в Сент-Омере (и получивший 77 писем), доложил, что армию невозможно за 24 часа целиком погрузить на корабли, Наполеон возразил: «“Невозможно”! Мне незнакомо это слово. Оно не французское, изгоните его из своего лексикона»{1188}.
23 декабря 1803 года Бертье составил перечень частей, включенных в соединение, которое в его личной переписке с Наполеоном называлось l’armée d’expédition d’Angleterre – Английская экспедиционная армия. Она состояла из 79 000 пехотинцев, 17 600 кавалеристов с 15 000 лошадей, 4700 артиллеристов, 4600 возчиков и 7800 гражданских лиц. В распоряжении десанта находилось бесчисленное множество каиков (каждый должен был нести 20 человек с 2000 патронов, 200 сухарями, 10 бутылками бренди и бараньим окороком) и многочисленные легковооруженные рыбацкие лодки{1189}. Член Госсовета Пеле упоминал о 250 баркасах (каждый с тремя пушками), 650 канонерских лодках и полубаркасах (с одной пушкой), большом количестве шестипушечных барж и 750 вооруженных транспортах{1190}. Флотилию в лучшие ее времена составляло более 1830 судов всех типов и 167 000 человек{1191}.
Плоское днище многих судов (их максимальная осадка при полной загрузке составляла 180 сантиметров) сулило возможность подойти к самому берегу. Но, хотя к весне 1804 года большинство судов было готово, они, как правило, черпали бортом воду и шли с большим трудом, если не двигались прямо по ветру, а юго-восточные ветры в Ла-Манше нечасты{1192}. Полубаркасам при отсутствии попутного ветра тоже пришлось бы 35 километров идти на веслах, и гребля измотала бы солдат. Наполеон планировал ночное нападение, но полных восьми часов темноты можно было ждать лишь осенью и зимой, когда из-за погоды переправа на плоскодонных судах слишком рискованна{1193}. Свою узость Ла-Манш компенсирует знаменитой непредсказуемостью. Имелись серьезные материально-технические причины тому, почему с XV века вторжения в Англию терпели неудачу (да и в XV веке вторжение осуществлялось с суши, с территории Уэльса). К началу XIX века страна располагала крупнейшим в мире военно-морским флотом с самыми опытными моряками, капитанами и флотоводцами.
Все это не смущало Наполеона. 30 июля 1804 года он сказал генералу Брюну: «Мы ждем лишь благоприятного ветра, чтобы водрузить имперского орла на лондонском Тауэре. А что будет в итоге, известно лишь времени и судьбе»{1194}. Объезжая с инспекцией лагеря (это занимало до 25 дней), Наполеон обращал внимание на все – от укреплений до санитарных условий, но особенное удовольствие получал от разговоров с солдатами. «Он свободно разговаривал с ними, – вспоминал адъютант, – входил во все мельчайшие обстоятельства их быта и проницательно раздавал похвалы, милости и заслуженные повышения, вызывая тем самым их всемерный восторг»{1195}. 22 июля Наполеон указал военно-морскому министру на то, что рабочим в портах Ла-Манша не оплачивают расходы, отчего им приходится продавать свои серебряные запонки. «Они совершенно точно не должны страдать, – настаивал он. – Неважно, как обстоят дела; рабочим нужно платить»{1196}. Кроме того, им нужно выпивать. В письме Декре, указав, что в окрестностях Булони нужно реквизировать дома для нужд экспедиционной армии, Наполеон отметил: «Убедитесь, что там есть погреба для вина». И прибавил: для экспедиции в Англию понадобится 300 000 пинт [более 170 000 литров] коньяка{1197}.
В августе Наполеон начал в Париже переговоры с лидерами организации «Объединенные ирландцы». В случае высадки в Ирландии он рассчитывал на поддержку 20 000 ирландских повстанцев{1198}. Наполеон также хотел, чтобы они составили подразделение из 117 гидов-переводчиков, услуги которых потребуются в Англии, придумал для них мундир («“драгунского зеленого” цвета с красной подкладкой, приборное сукно алое, пуговицы белые» и так далее – вплоть до цвета шпор) и решил, что у гидов-переводчиков будут два барабанщика{1199}. Его одержимость микроменеджментом дошла до того, что он не забыл распорядиться даже, чтобы в ратуше Дюнкерка – родного города знаменитого моряка XVII века Жана Бара – установили мраморный бюст в память подвигов французов на море.
Пищи для ума Наполеону всегда требовалось больше, чем давали ему война и политика. 1 октября он поблагодарил жившего в Париже американского врача Бенджамина Томсона за работу о сохранении тепла и отметил:
Необработанная поверхность неполированного тела бугриста по сравнению с предельной гладкостью теплотворных молекул, а общая площадь его поверхности гораздо больше площади поверхности того же тела, подвергнутого полировке. Исходя из площади, для которой рассчитывается количество испущенных или поглощенных калорий, это количество должно быть больше. Таким образом, температура должна изменяться в случае неполированного тела быстрее, нежели в случае полированного. Вот что сформулировал я и что подтвердила ваша статья. Посредством множества тщательно поставленных, чтобы достичь истины, опытов… мы постепенно движемся вперед и приходим к простым теориям, полезным для всех укладов{1200}.
Уже это последнее предложение выдает в Наполеоне дитя Просвещения.
Половая жизнь Наполеона в тот период также была бурной. По-видимому, у него имелась любовница в районе Булони: в начале ноября, квартируя там, он в письме некоей «мадам Ф.» пообещал: «Я снова буду привратником [во время следующей встречи], если пожелаете; но в этот раз я никак не позволю, чтобы обязанность сопровождать вас в путешествии на остров Киферу пала на кого-либо другого». Кифера – дом Афродиты, богини любви, и в тот период Наполеон ни одного другого своего корреспондента не обозначал лишь одной буквой. Наполеон также спал с Мари-Терезой Бургуан, актрисой «Комеди Франсез» и любовницей Шапталя, к большому огорчению последнего.