Юзэф Йодковский являлся активным исследователем подземного Гродно. В 1920–1930-е годы он упоминал о результатах своих изысканий в книгах «Гродно», «Гродно и окрестности», статье «Подземный Гродно» и других работах. Именно в этот исторический период появляется статья о подземной библиотеке Ордена доминиканцев в городе Климовичи.
В 1922 году Юзэф Йодковский стал воеводским консерватором в Белостоке. До 1936 года руководил городским музеем. Опубликовал множество работ, посвященных артефактам этого воеводства. В 1936-м переехал в Варшаву, где в Государственном Собрании Искусств в Королевском замке занялся исследованиями нумизматических собраний. В мае 1945 года приступил к восстановлению нумизматической коллекции Народного музея. В 1946-м занимался воссозданием Варшавского Нумизматического Общества.
В 1995-м в № 2 сборника «Источник» (Приложение к российскому историко-публицистическому журналу «Родина») среди документов по русской истории был опубликован материал «Изыскание о брошенной французской военной казне». В нем приводятся любопытные сведения относительно пропавших в военной компании 1812 года ценностей. Обратимся к документам (выделено мной, – авт.).
«Военного советника Александра Алексеевича Завороткова императору Александру I.
Его Императорскому Величеству военного советника А.А. Завороткова всеподданнейший рапорт! [20]
Во исполнение Всевысочайшего Вашего Императорского Величества повеления изображенного в предписании господина Генерала от Артиллерии и Кавалера Графа Аракчеева, произведено, по объявлению фурмана Блазе изыскание, о брошенной в реке французской военной казне, во время ретирады к Вильне; по которому ни сколько из доносимой казны не найдено; а каким образом производилось сие изыскание, Ваше Императорское Величество изволите усмотреть, из следующего описания, и подносимого у сего к объяснению место положению вида.
По прибытии моем из С. Петербурга в город Оршу, и по доставлении фельдъегерем Матвеевым из Вильны купца Гольдшмита, и фурмана Блазе следовали мы из оного по указыванию фурманом дороги, чрез Борисов до состоящей от оного в 12-ти верстах сожженной деревни Студенки в верх по левому берегу реки Березины; при которой войски французские имели гибельную переправу. Справое показание фурманом сего места удостоверилось наиболее тем, что когда при выезде из Орши запасался я разными шанцовыми инструментами, тогда он Блазе объявил, что оные везти не надобно, потому, что в недальнем расстоянии от берегу той реки, где затоплена казна, укажет он зарытые в земле новые таковые инструменты; которые и действительно по показанию ево на другом берегу, где состоит сожженная деревня Брилы, вырыты, в таковом весе, сколько на одну фуру, положить можно.
Удостоверясь сими найденными в земле инструментами, начата была вырубка льду, по обоим сторонам мостов, для того, что фурман Блазе не мог верно показать, по которому он переежжал мосту; и с которого повозки с денгами были в реку брошены. Верхний из сих мостов был жжен, а нижней состоит в целосте. Работа сия производилась истребованными от Борисовского земского начальства людьми с 3-го по 10-е число сего февраля. Глубина реки у мостов не более 2 аршин. Грунт дна твердой песчаной. На дне и во льду найдены вмерзлые трупы людей и лошадей; несколько ружей, пистолет, сабель, тесаков, штыков и разных мелочных вещей, в том числе два небольшие куска от серебреных образных окладов. Все сии вещи просто глазами с мосту были видимы, повозок же с боченками, ни частей их никаких не найдено; которые по мелкости реки, должны быть видимы; а по тяжести их клади состоять на тех же самых местах, где были брошены. Из чего следует, что или оные повозки с денгами, тогда же из реки нашими войсками и обывателями вытасканы и расхищены; или показание фурмана Блазе лживое; лед же по прибытии моем, по всей реке оказывался в рубленых пролубях.
По не наидении объявленных фурманом повозок с денгами, был он передопрашивай; он твердо в том состоит, что был при военной казне; и что при переправе в сем месте, постромки у повозок были отрезаны, и повозки без лошадей брошены. Разность с первым ево показанием, оказывается: 1-е. в том, что переехав уже мост видел он с берегу, когда повозки с денгами были бросаны. 2-е. На вопрос видел ли он другой мост? ответствует, что не видал, потому что переежжал ночью. 3-е. На вопрос кто были у обозу казны начальники? отвечал, французские кондукторы! По сим ево показаниям, а особливо по найденным в земле инструментам подвергается он такому заключению, что возил инструменты, которые за усталостию лошадей зарыты, а не денежную казну.
Во время произведения работ вырубки льду, приложено было старание отыскать таких обывателей, которые бы к объяснению доносимого фурманом, что либо показали. В следствие чего сыскан деревни Студенки крестьянин Созон Копоток, которой стоя на берегу видел, что, одна повозка запряженая тройкою лошадей была с мосту сброшена; и когда лошади доплывя до берегу, за крутизною вывести не могли, тогда и с повозкою утонули. На сем месте учинена была вырубка льду; но повозки никакой не найдено. Глубина реки в сем месте 2 аршина. О боченках же затопленных с денгами, тот крестьянин, ничего не слыхал. Второй известитель, явился жительствующий близ деревни Студенки, дворянин Родевич, которой поданным сего февраля 8-го числа доношением, объявил, что в бытность ево в Вильне во время ретирады французских войск слышал он от Афицера Австривского Фишера, о брошенном боченке с серебреной полковой казной, у левого берегу реки Березины, во 125 шагах выше первого мосту, противу ивовых кустов, стоящих на другом берегу. На сем месте учинена была вырубка, найден кузнечной инструмент; но боченка с денгами несыскано. Словесные ево Родевича объяснении, на чем был несен бочонок? каким числом людей? и как брошен, столь подробны, как будто бы он сам бросил! Между тем наступила и продолжается здесь теплая с дождем погода; вода в реке прибыла; лед вспучило, и от берегов оторвало так, что без подвергнутия рабочих людей опасности ни каких, разрубкою льду, изысканий производить неможно. По сей притчине прекратя работу, купца Гольдшмита и фурмана Блазе, по неимению в оных надобности отправил я к господину Генералу от Инфантерии Римскому-Корсакову обратно в Вильну; а сам, за открывшимся на дворянина Родевича подозрением, принужден на несколько дней, для разведывания остановиться. И есть ли Вашему Императорскому Величеству, благоугодно повелеть, продолжить сие изыскание, то всеподданнейше осмеливаюсь представить, что не прежде оное можно будет начать, как по слитии воды, и по очищении берегов от трупов: дабы не подвергнулись употребленные к работе люди заразительному воздуху! На что и буду ожидать Всевысочайшего Вашего Императорского Величества повеления! Военный советник А.А. Заворотков. № 15 февраля 16 дня 1813 года Минской губернии борисовской округи из селения Кричина».
…и подобных донесений было множество…
Военный советник, генерал от артиллерии, граф Александр Алексеевич Заворотков (1769–1834) в начале февраля 1813 года по приказу Александра I направляется в Студенку. Ему поручалось проверить достоверность сообщения о затоплении в реке французской военной казны. Свои донесения он адресует Императору и генерал от артиллерии, графу Алексею Андреевичу Аракчееву (1769–1834), который с декабря 1812 г. находился в главной квартире русской армии при императоре Александре I.
Вышепредставленный рапорт г-на военного советника А.А. Завороткова мною прочитан с большим интересом, – можно поставить оценку «отлично» службе информационно-психологических операций Наполеона Бонапарта в лице генерала Фишера. Если учесть, что Заворотков шел практически по пятам тех далеких событий, когда можно было «горячими» фиксировать показания свидетелей и проводить дознание.
Любопытный нюанс: в ноябре под Студянкой близ Борисова казаками был взят в плен ключевой свидетель – врач Легиона Вислы Генрих Ульрих Людвиг фон Роос (около 1780–1840). После пленения он решил остаться в России, поступил на службу по врачебной специальности (к примеру, с 14 апреля 1813 по 3 января 1814 гг. занимал место борисовского уездного доктора), впоследствии занял должность главного доктора Мариинской больницы в Петербурге и стал именоваться на русский манер новым именем: Андрей Иванович фон Роз.
Роос на склоне лет написал мемуары, опубликовав их в 1832 г. в Петербурге. Позднее эти мемуары несколько раз переиздавались за границей – в Германии и во Франции (на французском языке).
Тайну клада маршала Мишеля Нея долгие годы хранил другой фигурант нашего расследования – лейтенант наполеоновской армии, кавалер ордена Почетного легиона Жан-Батист Николя Савэн (Николай Андреевич Савин). При переправе через Березину лейтенант 2-го Гусарского полка был взят в плен атаманом Матвеем Платовым. Мишель Ней поручил Савэну охрану повозок с казначейством главного штаба, в которых находилось около 4-х миллионов франков золотом. Кроме золота там был запас крестов Ордена Почетного Легиона. Золото было запрятано в дубовые бочонки, а ордена в ящики. Со слов Савэна, повозки упали с моста и пошли на дно при переправе через Березину 14–16 (26–28) ноября 1812 г. в районе селения Студенки, севернее города Борисова. Вот как лейтенант Савэн описывает эти события:
«Подойдя к Березине, все корпуса стали собираться у небольшого селения Студенки, где в ожидании переправы уже находился император с остатками гвардии. С лихорадочной быстротой приступили к постройке двух мостов, один из которых предназначался для войск, другой – для артиллерии и обоза. За неимением понтонов мосты строились на козлах, которые наши храбрые понтонеры ставили, находясь по по