В пять часов утра Бонапарт был разбужен громом пушек.
В ту самую минуту, когда он закончил одеваться, на полном скаку примчался адъютант генерала Ланна с известием, что неприятель переправился через Бормиду и вышел на равнину и что сражение началось.
Штабной офицер, проводивший разведку, не проехал вдоль реки достаточно далеко: мост на ней все же был был.
Бонапарт тотчас садится на коня и во весь дух мчится к тому месту, где завязалось сражение.
Там он застает три неприятельские колонны: одна, на левом фланге, состоящая из всей кавалерии и легкой пехоты, движется в направлении Кастель Чериоло по дороге на Сале, в то время как колонны центра и правого фланга, идущие бок о бок и состоящие из пехотных корпусов генералов Хадика, Кайма, О’Рейли и резерва гренадеров под командованием генерала Отта, продвигаются вверх по течению Бормиды, следуя по дороге на Тортону и на Фрагароло.
В самом начале своего движения эти две колонны столкнулись с войсками генерала Гарданна, расположенными, как уже говорилось, у фермы и в лощине Педра Бона.
Грохот многочисленной артиллерии, которая шла впереди них и вслед за которой развернулись батальоны, втрое превосходившие численностью тех, кого они атаковали, и был той канонадой, что разбудила Бонапарта и привлекла льва на поле битвы.
Он примчался в тот момент, когда дивизия Гарданна, сокрушенная огнем вражеской артиллерии, начала отступать и генерал Виктор двинул на помощь ему дивизию Шамбарлака.
Благодаря этому подкреплению войска Гарданна проводят отступление дисциплинированно и прикрывают подступы к селению Маренго.
Австрийские войска тотчас прекращают движение колоннами и, пользуясь складками простирающейся перед ними местности, разворачиваются в линии, параллельные линиям генералов Гарданна и Шамбарлака, но при этом значительно превосходящие их численностью личного состава.
Первой из этих линий командовал генерал Хадик, второй — лично генерал Мелас, в то время как корпус гренадер генерала Отта перестраивался несколько позади, справа от селения Кастель Чериоло.
Глубокий овраг, словно оборонительное укрепление, полукругом огибает селение Маренго.
Генерал Виктор разместил там дивизии Гарданна и Шамбарлака, которым предстояло выдержать вторую атаку.
Едва они успели построиться в боевой порядок, как Бонапарт передал им приказ оборонять Маренго до последней возможности.
Главнокомандующий понял, что битве предстоит носить имя этой деревни.
Через мгновение боевые действия возобновляются по всей линии фронта, пехотинцы стреляют друг в друга с обеих сторон оврага, грохочут пушки, посылая навстречу друг другу картечь на расстояние пистолетного выстрела.
Противнику, прикрытому сокрушительным артиллерийским огнем и обладающему численным превосходством, достаточно было лишь растянуть фронт, чтобы обойти наши фланги.
И тогда генерал Риво, командовавший правым флангом бригады Гарданна, выдвигает из деревни, прямо в открытое поле, под яростный огонь противника, батальон и дает ему приказ стоять насмерть.
Батальон становится мишенью для австрийской артиллерии, каждое ядро которой попадает в цель.
Однако в это время генерал Риво строит кавалерию в колонну, обходит выдвинутый батальон с тыла и внезапно обрушивается на три тысячи австрийцев, наступающих ускоренным шагом, отбрасывает их и, будучи сам ранен картечной пулей, расстраивает их ряды и вынуждает перестраиваться позади линии фронта, после чего снова строит кавалерию в боевой порядок справа от батальона, который держится твердо, словно стена.
В этот момент дивизия генерала Гарданна, на которой с самого утра сосредоточен весь огонь неприятеля, оказывается отброшенной к Маренго, куда следом за ней устремляется первая линия австрийцев, в то время как их вторая линия не дает дивизии Шамбарлака и бригаде Риво прийти ей на помощь.
Более того, отброшенные сами, они вынуждены отступать, огибая селение с той и другой стороны.
За Маренго они соединяются снова.
Генерал Виктор заново строит их и, напомнив им о том, какое значение придает первый консул обладанию Маренго, встает во главе солдат, в свой черед врывается на улицы, которые австрийцы еще не успели забаррикадировать, снова занимает селение, снова теряет его, опять захватывает и, наконец, уступая превосходящим силам, оставляет его окончательно.
Затем, поддержанный двумя дивизиями Ланна, который приходит ему на помощь, он перестраивает линию обороны параллельно линии противника, который в свой черед выходит из Маренго и развертывает свои силы, образуя огромный фронт боевого порядка.
Видя, что обе дивизии генерала Виктора соединились и готовы снова вступить в бой, Ланн немедленно развертывает свои войска на правом фланге в тот самый момент, когда австрийцы намереваются обойти нас.
Вследствие этого маневра он сталкивается лицом к лицу с корпусом генерала Кайма, только что захватившим Маренго.
Два корпуса, один — воодушевленный начатками своей победы, другой — набравшийся сил после отдыха, с яростью сталкиваются, и сражение, ненадолго прерванное из-за перестроения обеих армий, возобновляется по всей линии фронта с еще большим ожесточением, чем прежде.
После жестокого штыкового боя, длившегося целый час, корпус генерала Кайма не выдерживает и шаг за шагом отступает.
Генерал Шампо во главе 1-го и 8-го драгунских полков атакует его и усиливает смятение в его рядах.
Генерал Ватрен с 6-м полком легкой пехоты и 22-м и 40-м линейными полками преследует их и отбрасывает почти на тысячу туазов за ручей Барботта.
Однако вследствие проделанного маневра он отрывается от своего армейского корпуса, в итоге сама его победа ставит под удар дивизии генерала Виктора, и он вынужден вернуться на прежнюю позицию, на короткое время оставленное им без прикрытия.
Тем временем Келлерман предпринял на левом фланге тот же маневр, какой Ватрен только что осуществил на правом.
Две его кавалерийские атаки прорвали фронт неприятеля, но за первой линией он обнаружил вторую и, не отважившись идти дальше из-за численного перевеса австрийцев, утратил плоды своей кратковременной победы.
К полудню передовая линия французской армии, извивавшаяся на протяжении почти целого льё точно огненный змей, была прорвана в центре, хотя ее защитники сделали все, что было в человеческих силах, и начала отступать — не побежденная, но сокрушенная артиллерийским огнем и раздавленная натиском людской массы.
Отступая, корпус оставил незащищенными оба фланга, так что фланговым группам пришлось последовать за попятным движением центра, и генерал Ватрен на правом крыле, а генерал Келлерман на левом отдали своим дивизиям приказ об отступлении.
Отступление, начавшееся немедленно, осуществлялось в шахматном порядке и происходило под огнем восьмидесяти артиллерийских орудий, который предшествовал наступлению батальонов австрийской пехоты.
На протяжении двух льё вся французская армия, в которой оставляли целые просеки ядра, которую истребляла картечь и дробили бомбы, отступала, слаженно и хладнокровно выполняя по приказу первого консула различные перестроения, как если бы это происходило на параде, и ни один человек не покинул ее ряды, чтобы обратиться в бегство.
В этот момент, обходя наш правый фланг, появилась первая австрийская колонна, направлявшаяся, как уже говорилось, к Кастель Чериоло и еще не вступавшая в сражение.
Поскольку подобное подкрепление могло обратить отступление французской армии в повальное бегство, Бонапарт решился ввести в бой консульскую гвардию, которую до тех пор он держал в резерве вместе с двумя гренадерскими полками.
Он выдвинул ее на правом фланге на триста туазов вперед, приказав ей построиться в каре и гранитным редутом стать на пути Эльсница и его колонны.
Между тем генерал Эльсниц совершил ошибку, на которую и рассчитывал Бонапарт.
Вместо того чтобы оставить без внимания эти девять сотен человек, которых не стоило опасаться в тылу победоносной армии, и обойти их стороной, чтобы идти на выручку генералам Меласу и Кайму, он яростно обрушился на эту горстку смельчаков, которые израсходовали все свои патроны, стреляя почти в упор, но не дрогнули и, когда у них уже не осталось боевых припасов, приняли врага в штыки.
Однако эта горстка людей не могла продержаться долго, и Бонапарт уже намеревался дать им приказ начать отступление вслед за остальной армией, как вдруг за ее линией показалась одна из дивизий Дезе — та, которой командовал генерал Моннье.
Бонапарт вздрогнул от радости: его ожидания наполовину сбылись.
Тотчас же он обменивается несколькими словами с генералом Дюпоном, начальником штаба.
Генерал Дюпон устремляется навстречу ей, берет командование на себя, на миг оказывается окруженным кавалерией генерала Эльсница, проходит сквозь ее ряды, в страшном ударе сталкивается с дивизией генерала Кайма, начавшего вклиниваться в войска генерала Ланна, оттесняет врага к селению Кастель Чериоло, перебрасывает туда одну из своих бригад под командованием генерала Карра Сен-Сира, который выбивает тирольских стрелков и егерей, застигнутых врасплох этой внезапной атакой, с их позиций, от имени первого консула приказывает ему стоять насмерть, а затем, деблокировав на обратном пути батальон консульской гвардии и два гренадерских полка, столь блистательно на глазах у всей армии державших оборону, присоединяется к отступлению, которое продолжает осуществляться все с той же слаженностью и точностью.
Было три часа пополудни.
От девятнадцати тысяч человек, начавших сражение в пять часов утра, в радиусе двух льё осталось от силы восемь тысяч пехотинцев, тысяча конников и шесть способных вести огонь орудий.
Четверть всей армии была выведена из строя, а другая четверть, за неимением повозок, несла на себе раненых, не оставлять которых приказал Бонапарт.
Все продолжали отступать, за исключением генерала Карра Сен-Сира, который, обороняясь в селении Кастель Чериоло, оказался отрезанным уже более чем на одно льё от армейского корпуса.