Он вклинивается между ними во главе шестидесяти тысяч человек, стремительно переходит от одной армии к другой, разбивает Блюхера в Шампобере, Монмирае, Шато-Тьерри и Монтро.
За десять дней Наполеон одержал пять побед, а союзники потеряли девяносто тысяч человек.
И тогда переговоры в Шатийоне-на-Сене возобновляются.
Но союзные монархи, требования которых все возрастают, предлагают неприемлемые условия.
Речь идет уже не только о том, чтобы отдать завоевания Наполеона: речь идет о возвращении к границам старой монархии вместо границ республики.
Наполеон отвечает на это одним из тех львиных прыжков, что были ему так присущи.
От Мери-на-Сене он бросается к Крану, от Крана — к Реймсу, а от Реймса — к Сен-Дизье.
Везде, где Наполеон встречает неприятеля, он гонит его, опрокидывает и уничтожает.
Но позади него враг перестраивается и, по-прежнему побежденный, по-прежнему идет вперед.
Дело в том, что везде, где Наполеона нет, удача не на его стороне.
Англичане вступают в Бордо; австрийцы захватывают Лион; бельгийская армия, соединившись с остатками армии Блюхера, вновь появляется у него в тылах.
Его генералы изнежены, ленивы, усталы.
Обвешанные орденскими лентами, заваленные титулами, осыпанные золотом, они не хотят больше сражаться.
Трижды пруссаки, которых, как ему казалось, он держал в своей полной власти, ускользают от него: в первый раз на левом берегу Марны, из-за внезапных заморозков, сковавших грязь, посреди которой они должны были погибнуть; во второй раз на Эне, из-за капитуляции Суассона, открывшей перед ними путь вперед в тот момент, когда они уже не могли отступать назад; наконец, в Кране, из-за оплошности герцога Рагузского, позволившего похитить у него во время ночного нападения часть боеприпасов.
Все эти предзнаменования не остаются незамеченными Наполеоном, который чувствует, что, несмотря на все его усилия, Франция выскальзывает из его рук.
Не надеясь сохранить в ней трон, он хочет, по крайней мере, обрести в ней могилу и делает, но тщетно, все возможное, чтобы быть убитым при Арси-сюр-Об и при Сен-Дизье.
Он явно заключил пакт с ядрами и пулями.
Двадцать девятого марта в Труа, куда он дошел, преследуя Винцингероде, ему становится известно, что пруссаки и русские сомкнутыми колоннами наступают на Париж.
Он тотчас оставляет Труа, 1 апреля прибывает в Фонтенбло и узнает, что накануне, в пять часов вечера, Мармон капитулировал и с утра союзники занимают столицу.
Ему оставалось принять одно из трех решений.
Под его командованием еще находилось пятьдесят тысяч солдат, самых храбрых и самых преданных на свете.
Чтобы быть уверенным в них, нужно лишь заменить старых генералов, которые только и могут, что проигрывать, молодыми полковниками, у которых есть все данные для того, чтобы одерживать победы.
По его зову, все еще властному, население может восстать.
Но тогда Париж будет принесен в жертву; отступая, союзники сожгут его, а подобным средством можно спасти лишь такой народ, как русские.
Второе решение заключалось в том, чтобы отвоевать Италию, собрав воедино двадцать пять тысяч солдат Ожеро, восемнадцать тысяч солдат генерала Гренье, пятнадцать тысяч солдат маршала Сюше и сорок тысяч солдат маршала Сульта.
Однако это решение не принесло бы никакой пользы: Франция осталась бы оккупированной врагом и вследствие этой оккупации ей могли грозить величайшие несчастья.
Оставалось третье решение, состоявшее в том, чтобы отойти за Луару и вести партизанскую войну.
Союзники положили конец его сомнениям, заявив, что император Наполеон является единственным препятствием ко всеобщему миру.
Это заявление оставило ему лишь две возможности:
уйти из жизни, как Ганнибал;
отречься от трона, как Сулла.
Говорят, он попытался воспользоваться первой из них, но яд Кабаниса оказался бессилен.
Тогда он решил прибегнуть ко второй и на клочке бумаги, ныне утерянном, написал следующие строки, самые важные, наверное, из всех, какие когда-либо начертала рука смертного:
«Поскольку союзные державы заявили, что император Наполеон является единственным препятствием к восстановлению мира в Европе, император Наполеон, верный своей присяге, заявляет, что он отрекается за себя и за своих наследников от престолов Франции и Италии, ибо нет такой личной жертвы, не исключая даже жертвы собственной жизнью, которую он не был бы готов принести во имя интересов Франции».
В течение года мир казался опустевшим.
VНАПОЛЕОН НА ОСТРОВЕ ЭЛЬБА
Наполеон стал королем острова Эльба.
Утратив власть над миром, вначале он не хотел оставлять себе ничего, кроме собственного несчастья.
— Одно-единственное экю в день и лошадь, — говорил он, — это все, что мне нужно.
Вот почему, понуждаемый настояниями своего окружения, он, имея возможность выговорить себе Италию, Тоскану или Корсику, бросил взгляд на тот маленький клочок земли, где мы его и находим.
Но, оставляя без внимания собственные интересы, он вел долгие споры о правах тех, кто последовал за ним.
Это были, прежде всего, генералы Бертран и Друо, один — обер-гофмаршал императорского двора, другой — адъютант императора; это был генерал Камбронн, командир 1-го егерского полка императорской гвардии; это был барон Ежмановский, командир польских улан; это были шевалье Мале, артиллерийские капитаны Корнюэль и Рауль, пехотные капитаны Лубер, Ламуре, Юро и Комб и, наконец, капитаны польских улан Балинский и Шульц.
Эти офицеры командовали четырьмя сотнями солдат, набранных из гренадер и пеших егерей Старой гвардии и получивших разрешение сопровождать в ссылку своего бывшего императора.
Наполеон обусловил, что в случае их возвращения во Францию за ними сохранятся их гражданские права.
Третьего мая 1814 года, в шесть часов вечера, фрегат «Неустрашимый» бросил якорь на рейде Порто Феррайо.
Генерал Далем, еще командовавший там от имени Франции, тотчас же поднялся на борт судна, чтобы засвидетельствовать Наполеону свое почтение.
Граф Друо, назначенный губернатором острова, сошел на берег, чтобы заявить о своем вступлении в должность и принять в подчинение форты Порто Феррайо.
Его сопровождали барон Ежмановский, назначенный комендантом крепости, а также шевалье Байон, квартирмейстер императорского двора, имевший целью приготовить жилище для его величества.
В тот же вечер депутация городских властей, духовенства и самых уважаемых граждан явилась по собственному почину на борт фрегата и была допущена к императору.
На следующее утро, 4 мая, военный отряд внес в город новое знамя, которое было утверждено императором и стало знаменем острова: белое полотнище с красной косой полосой, украшенной тремя золотыми пчелами.
Под гром артиллерийских залпов знамя тотчас же было водружено над фортом Стелла, и, как и все корабли, стоявшие в гавани, английский фрегат тоже салютовал ему.
Около двух часов пополудни Наполеон сошел на берег со всей своей свитой.
В то мгновение, когда он ступил на землю острова, артиллерия фортов салютовала ему сто одним пушечным залпом, на которые английский фрегат ответил двадцатью четырьмя залпами и приветственными выкриками всего экипажа.
Император был одет в мундир полковника конных егерей гвардии, однако трехцветную кокарду на шляпе он заменил красно-белой кокардой острова.
Перед воротами города императора встречали городские власти, духовенство и именитые граждане во главе с мэром, который поднес ему на серебряном блюде ключи от Порто Феррайо.
Войска гарнизона выстроились в почетном карауле, образуя шпалеры; позади них толпилось все население не только столицы, но и других городов и деревень, поспешившее прибыть со всех концов острова.
Люди не могли поверить, что у них, бедных рыбаков, государем станет человек, могущество, имя и деяния которого заполнили весь мир.
Что же касается Наполеона, то он был спокоен, приветлив и почти весел.
Ответив на приветствие мэра, он направился со всей свитой в кафедральный собор, где был отслужен благодарственный молебен; по выходе из церкви он проследовал в здание мэрии, предназначенное служить ему временным жилищем.
Вечером город и порт были иллюминированы.
В тот же день генерал Далем обнародовал следующее обращение, составленное Наполеоном:
«Жители острова Эльба!
Превратности судьбы привели к вам императора Наполеона: по своему собственному выбору он стал вашим государем. Прежде чем вступить в стены вашего города, ваш новый монарх обратился ко мне со следующими словами, которые я спешу передать вам, ибо в них залог вашего будущего благополучия.
"Генерал, — сказал мне император, — я пожертвовал своими правами во имя интересов отечества и оставил за собой лишь суверенную власть над островом Эльба и владение им. Все державы согласились с этим решением. Сообщая жителям о таком положении дел, скажите им, что я выбрал для своего пребывания этот остров, приняв во внимание кротость их нравов и мягкость их климата; заверьте их, что они будут постоянным предметом моего самого живого внимания".
Жители Эльбы! Эти слова не требуют комментариев, в них ваша судьба. Император верно судит о вас: я обязан отдать вам справедливость и отдаю ее.
Жители острова Эльба! Вскоре я разлучусь с вами, и эта разлука будет тягостной для меня, но мысль о вашем благополучии смягчит горечь расставания, и, куда бы ни занесла меня судьба, я навсегда сохраню память о добродетелях жителей острова Эльба.
Двадцать шестого мая на остров прибыли четыреста гренадеров; 28-го генерал Далем отбыл с него с прежним гарнизоном.
Остров полностью перешел во владение своего нового государя.
Наполеон не мог долго оставаться в бездействии.
Посвятив первые дни обязательным делам, связанным с поселением на новом месте, он уже 18 мая сел верхом и объехал весь остров: ему хотелось лично убедиться, в каком состоянии находится земледелие и какие доходы, более или менее определенные, приносят острову торговля, рыбная ловля, добыча мрамора и металлов; с особым вниманием он осмотрел карьеры и рудники, составляющие главное богатство острова.